Прощай, кукушка — 4
“Для таких женщин существует отвратительное слово «ладная», но как скажешь иначе? ...
& ... А он, то есть я, смотрю поверх твоей головы, и камера наезжает под музыку Таривердиева, и зритель видит в моих глазах — что бы ты думала? — скуку. Тоску, и скуку, и давнюю опустошенность. Может быть, наплывом даже нарисуется мокрый перрон, на котором я навеки провожаю странную, распутную женщину-ребенка с лицом Инны Гулая, и никто уже мне с тех пор по-настоящему не понравится, потому что я выжжен изнутри, и только таких действительно любят женщины. Тех, которые сами уже не полюбят никого и никогда.
& — ... Я же не хотел будить любовь в этой девочке, простой и чистой, как росомаха.
— Росомаха, — назидательно сказала Таня, — толстый зверь, очень вонючий.
& — А какой все-таки финал?
— Ну, если это шестидесятые годы, то финал простой. Титр «Прошло полгода». {...} Вариант семидесятых: тут уже серьезные городские кинодрамы. Завязка могла быть стандартная, а развязка {...} В это время лишний человек частично реабилитируется, потому что все уже лишние, так ведь?
— И открытый финал.
— Да, трусливый. Тогда все финалы были открытые. {...} Есть вариант восьмидесятых! Это уже засилье женщин во всех сферах жизни, потому что мужики частично спились, частично изверились и вообще настала эмансипация. Деловая женщина: «Москва слезам не верит», «Старые стены», «Время желаний»...
— «Блондинка за углом»... «Странная женщина»...
... — Да так, — пожал плечами Латышев. — В последнее время какой-то все абстракционизьм.”
Комментариев нет:
Отправить комментарий