31 дек. 2010 г.

Glee 1x4

Preggers*

Season 1, Episode 4


& Tina: Kurt's on the football team now.
    Brit: He's the kicker. That's the smallest guy on the field, right?
    Kurt: Yeah. Ye... Brit and Tina were just helping me with some conditioning work.
    Kurt's Dad: Hmm. Really? You know, I played in J.C. before I busted up my knee... poppin' wheelies on my dirt bike.
    Kurt: Cool. I guess we'll have something to talk about then.
    Kurt's Dad: So one of you two his girlfriend?
    Kurt: But I'm not ready to be exclusive just yet.


& Kurt's Dad: All right, just keep the music down. I can't hear myself think up there.


& Terri: The doctor said it's a hysterical pregnancy. I can't tell Will. I can't. He already has one foot out the door. This baby's the only reason he's still here.     Kendra: What do you think he's gonna do when he finds out you lied?
    Terri: Oh, God, I don't know. I gotta tell him the truth. I've gotta tell him, and I've gotta deal with the consequences.
    Kendra: Are you insane?
    Terri: What?
    Kendra: Dishonesty is food to a marriage. It will die without it.


& Kurt: Finn? I needed to ask you something...
    Finn: Thanks, but I already have a date to the prom. But I'm flattered*. I know how important dances are to teen gays.


& Sandy: It is so wonderful to finally have some Sandy's time... I have my bridge game on Fridays. Saturdays, I am fully committed at the local cat rescue.
    Sue: Sandy. Let's cut the crap.
    Sandy: I'm living in a cocoon of horror. Yesterday I ate nine cans of aerosol whipped cream.


& Ken: You're up, kid. You make this, and we win. You make this, and you die a legend.
    Kurt: Can I pee first?



--Dict:
Preggers — беременная
flattered — польщен


+ on Imdb.

30 дек. 2010 г.

Mad Men 3x2

Love Among the Ruins

Season 3, Episode 2


& Betty: Where are you living?
    Rebecca Pryce: We have a finished flat in sutt place. Three bedrooms, spectacular view of the river. And we're near the U.N., so there's plenty of africans.
    Pryce: Like the Bordeaux grape, may we all get better with time.


& Edgar Raffit (Madison Square Gardens): Why do you people insist on making us sound like villains?
    Draper: Your concern over public opinion shows a guilty conscience. Now what good is that serving you if what is to be done is already under way?
    Raffit: So let's say I don't have a guilty conscience.
    Draper: Good. And let's also say that change is neither good or bad, it simply is. It can be greeted with terror or joy... A tantrum that says "I want it the way it was" or a dance that says "Look. It's something new."
    Raffit: Would you draw the line at 50%?
    Draper: I'm not drawing a line at all. P.R. people understand this, but they can never execute it. If you don't like what is being said, change the conversation.


Bye Bye Birdie by Ann-Margret:

& Peggy: We have a few versions of a song, and the boys are very excited about finding this girl.
    Draper: I'm sure.
    Peggy: Don't you find her voice shrill? Just throw yourself at the camera.
    Draper: It's pure. It makes your heart hurt.
    Peggy: No one seems to care that it speaks to men, not the people that drink diet drinks.
    Draper: What do the geniuses at Patio want?
    Peggy: Maybe we should be talking about how this is better than coffee or dexedrine.
    Draper: It's not about making women feel fat. This is "Look how happy I am that I drink Patio. I'm young, excited and desperate for a man."
    Peggy: I don't mind fantasies, but shouldn't it be a female one?
    Draper: Peggy, I know you understand how this works. Men want her. Women want to be her.
    Peggy: Even if that's true...
    Draper: It is. I'm sorry if that makes you uncomfortable.
    Peggy: Well, you know if we were making a movie or a play, we'd be embarrassed to do this. It's phony*.
    Draper: You're not an artist, Peggy. You solve problems. Leave some tools in your toolbox.


& Roger: Let me ask you something. You're a young girl.
    Peggy: Excuse me?
    Roger: You're the only one around here who doesn't have that stupid look on her face.
    Peggy: What does that mean?
    Roger: What would your father have to do for you to not want him at your wedding?
    Peggy: My father passed away.
    Roger: Here you go. You do anything.



-- Dict:
phony — фальшивый


+ on Imdb.

Пауло Коэльо — Заир (4/4)



Хуже, чем в убогом одиночестве бродить по Женеве, — это быть рядом с человеком и вести себя с ним так, что он чувствует, будто не играет ни малейшей роли в твоей жизни.

&  Она ничего не стала рассказывать о себе, а спросила, знаю ли я, сколько котов и столбов изображено на заднем плане десятидолларовой купюры?
    — Котов и столбов?
    — Видите, вы и не знаете. Вы не придаете значения деньгам. Так вот, там выгравировано четыре кота и одиннадцать столбов света.

&  — Наркотики у вас в ходу?
    — Бывает, но редко. Спиртное — чаще. Наркотики — не наш стиль. Это — черта вашего поколения, правда ведь? Моя мать, например, законченная наркоманка, только она не колется и не нюхает, а готовит обед для нашей семьи, или исступленно наводит порядок в доме, или волнуется из-за меня. Когда у моего отца что-то не ладится на работе, она переживает из-за него. Можете себе представить? С ума сходит из-за меня, из-за моих братьев, из-за всего на свете! Мне приходится так напрягаться, чтобы делать вид, будто у меня все и всегда распрекрасно, что я предпочитаю уходить из дому.

&  Я ненавижу соваться не в свое дело и лезть, куда не просят. Но трусость проявлять не люблю — каждый раз, как это случается, я на неделю теряю самоуважение.

Всемогущий и всесильный Заир рождается вместе с каждым представителем рода человеческого, набирает силу в детстве, навязывает свои правила и законы, которые становятся непререкаемыми...
    Непохожие на нас люди — опасны, они претендуют на наши земли и наших женщин.
    Мы должны обзаводиться семьями, рожать детей, воспроизводить потомство.
    Любовь так мала, что ее едва хватает на одного человека и — ну вы подумайте! — любая попытка сказать, что сердце — больше, считается запретной.
    Вступая в брак, мы обретаем права на обладание плотью и душой другого человека.
    Надо работать, даже если работа вызывает у тебя омерзение, потому что мы — часть организованного общества, а если каждый будет делать, что ему заблагорассудится, мир рухнет.
    Надо покупать драгоценности — они указывают на нашу принадлежность к определенному племени, подобно тому как пирсинг — на принадлежность к другому.
    Надо быть остроумным и с иронией относиться к тем, кто выражает какие бы то ни было чувства: для племени опасно, если один из его членов не скрывает то, что у него на душе.
    Надо изо всех сил избегать слова "нет", потому что больше любят людей, говорящих "да", — и это позволяет нам выжить на вражеской территории.
    Надо помнить: то, что подумают другие, важнее чувств, которые испытываем мы.
    Никогда не устраивай скандалов — привлечешь внимание враждебного племени.
    Будешь вести себя не как все — будешь изгнан из племени, потому что ты можешь заразить других и тем самым внести разлад в то, что налаживалось с таким трудом.
    Всегда надо думать о том, как получше обставить свою пещеру: если сам не знаешь — позови дизайнера по интерьерам, и уж он позаботится о том, чтобы все оценили твой изысканный вкус.
    Надо есть трижды в день, даже если не испытываешь голода; надо поститься, если твоя фигура нарушает общепринятые стандарты, — пусть ты и умираешь от голода.
    Надо одеваться так, как предписывают журналы мод, заниматься любовью с охотой или без, убивать во имя неприкосновенности границ, мечтать, чтобы время до пенсии прошло поскорее, ходить на выборы, жаловаться на дороговизну, менять прическу, злословить по адресу тех, кто непохож на нас, ходить в церковь по воскресеньям, или по субботам, или по пятницам, смотря по тому, какую веру ты исповедуешь, и там просить у Бога прощения за грехи и надуваться гордостью оттого, что ты знаешь истину, и презирать соседнее племя, поклоняющееся ложным богам.
    Дети должны идти по нашим стопам — мы старше и лучше знаем жизнь.
    Надо иметь университетский диплом, даже если никогда не устроишься на работу по специальности, которую тебе навязали.
    Надо изучать предметы, которые тебе никогда не понадобятся, только потому, что кто-то счел, что алгебра, тригонометрия, кодекс Хаммурапи — важны.
    Нельзя огорчать родителей, потому что это значит отречься от всего, что дарует нам удовлетворение.
    Музыку слушать негромко, говорить вполголоса, плакать тайком, ибо аз есмь Заир Всемогущий, определяющий правила игры, ширину железнодорожной колеи, суть понятия "успех", то, как надо любить, и важность возмещения убытков.



&  Я не включил телевизор посмотреть ночные новости, потому что новости эти я знал с детства: одна страна угрожает другой, кто-то кого-то предал, экономика переживает упадок, Израиль и Палестина за протекшие пятьдесят лет так и не пришли к соглашению, еще один взрыв, еще один ураган оставил тысячи людей без крова.
    Я вспомнил, как утром, поскольку террористических актов не случилось, в виде главной новости преподносили переворот на Гаити. Какое мне дело до Гаити?! Какое отношение это имеет ко мне, к моей жене, к ценам на хлеб в Париже, ...? Как можно истратить пять драгоценных минут жизни на то, чтобы слушать о мятежниках и президенте, смотреть на уличные манифестации, репортажи о которых крутят бессчетное количество раз и преподносят как важнейшее событие в истории человечества. Переворот на Гаити! И я верил! И досматривал до конца! Нет, в самом деле, дуракам следует выдавать особые удостоверения личности, поскольку именно дураки поддерживают коллективную глупость.

&  — Вам не приходилось слышать о "законе Янта"? ... Этот закон появился тогда же, когда и наша цивилизация, однако официально провозглашен был лишь в 1933 году одним датским драматургом. В маленьком городке Янте создали десять заповедей, предписывающих, как люди должны вести себя. Судя по всему, это справедливо не только для Янта, но и для всего мира. Если попытаться свести его суть к одной формуле, она будет звучать так: "Посредственность и безликость суть наилучший выбор. Будешь придерживаться его — сумеешь прожить жизнь без особых проблем. А попытаешься поступить иначе..."
    — Мне бы хотелось знать эти заповеди, — журналист искренне заинтересован.
    — Здесь их у меня нет, но я сделаю нечто вроде резюме. Подойдя к компьютеру, я набрал и распечатал такой текст:
Ты — никто и не смеешь думать, что знаешь больше нас.
Ты не представляешь собой ни малейшей ценности,
ты ничего толком не умеешь,
твой труд не имеет никакого значения,
но, если ты будешь покорен и тих, мы позволим тебе жить счастливо.
Отнесись всерьез к тому, что мы говорим, и никогда не смейся над нашими воззрениями.

    Журналист сложил листок и спрятал его в карман.
    — Все верно. Если ты — ничтожество, если твоя работа не находит отзвука, стало быть, она достойна похвал. А тот, кто перестал быть посредственностью, кто добился успеха, кто бросает вызов закону, заслуживает кары.

&  Есть люди, зацикленные на работе, а есть — на развлечениях. Те и другие — несчастны, ибо сознают, что теряют что-то важное, но совладать со своим пороком не в силах.

&  Я давно уже составил каталог тех, кто посещает такие приемы. Десять процентов — это "партнеры": люди с правом решающего голоса, выходящие из дому ради Банка Услуг, внимательные и чуткие ко всему, что может вознаградить их за труды, знающие, где заработать, куда вложить. Они мгновенно понимают, сулит ли "мероприятие" выгоду или нет, и в последнем случае без колебаний уходят, причем — в числе самых первых. Даром времени они не тратят.
    Два процента составляют "таланты", у которых и в самом деле — многообещающее будущее, они уже сумели преодолеть кое-какие препоны, уже проведали о существовании Банка Услуг и числятся его потенциальными клиентами: они уже могут оказать важные услуги, но еще не стали теми, кто принимает решения. Они со всеми любезны и учтивы, поскольку в точности не знают, с кем именно разговаривают, и куда более открыты по сравнению с "партнерами", ибо, по их мнению, любая дорога куда-нибудь да приведет.
    Три процента составляют те, кого я в честь древнего и воинственного уругвайского племени назвал "тупамарос": эти умеют внедриться в любую среду, их хлебом не корми — дай пообщаться, они вечно сомневаются, оставаться ли тут или идти на другой вечер, имеющий быть одновременно, они тщеславны и желают с ходу продемонстрировать свои дарования, однако их никто сюда не звал, они, так сказать, еще в предгорьях, и люди перестают обращать на них внимание, как только понимают, с кем имеют дело.
    Ну и наконец, 85 процентов — это "подносы", ибо как не бывает вечера без этого предмета утвари, так и без этих людей ни один праздник не обходится. Они не знают толком, по какому случаю торжество, но убеждены в важности своего на нем появления и значатся в списках устроителей, потому что успех всякой затеи зависит и от того, сколько народу примет в ней участие. Как правило, это бывшие — бывшие банкиры, бывшие директора, бывшие мужья какой нибудь знаменитой дамы, бывшие жены какого нибудь господина, находящегося в зените могущества. Это — титулованные особы из стран, где давно нет монархии, принцессы и маркизы, сдающие в аренду свои замки. Они перепархивают с празднества на торжество, с приема на ужин, и я неустанно спрашиваю себя — как их еще не тошнит от всего этого?

&  — А можно поговорить о том, как важно позабыть историю, которую нам рассказывали, и попытаться прожить что-то новое. Каждый день делать что-нибудь непривычное: ну, скажем, заговорить с соседом в ресторане, зайти в больницу, ступить в лужу, попытаться услышать другого человека, заставить Энергию Любви циркулировать свободно, а не закупоривать ее и не хранить где-нибудь в углу.
    — Вы имеете в виду адюльтер? — спрашивает устроитель вечера.
    — Нет. Это значит, что лучше быть слугой любви, нежели ее хозяином. Это гарантирует нам, что мы спим с кем-то потому, что желаем этого, а не потому, что так принято.

&  Я спрашиваю небеса, точно так же как в детстве спрашивал мать:
Почему мы любим одних людей и ненавидим других?
Куда отправляемся мы после смерти?
Почему мы рождаемся, если все равно умрем?
Что такое Бог?
    Степь отвечает ровным гулом ветра. И этого достаточно: чтобы жить дальше, достаточно знать, что на главные вопросы бытия ответов не будет никогда.

&  — И это — после всего, что я сделал, чтобы приехать сюда?!
    — Не повторяйте этих слов, или вы никогда ничего не поймете. С чего вы решили, что ваши усилия должны быть вознаграждены покорностью, благодарностью, признательностью человека, которого любите? Вы пришли сюда, потому что таков был ваш путь, а не за тем, чтобы покупать любовь своей жены.

&  Меня сотрясает озноб, кажется, будто в тело вонзаются острые иглы.
    — Сосредоточься на том, что тебе холодно, и ты перестанешь дрожать. Пусть холод заполнит все твои мысли, не оставив места ни для чего другого, и тогда он станет тебе спутником и другом. Не пытайся совладать с ним. Не думай о солнце, иначе будет хуже: ты вспомнишь, что существует жара, и холод почувствует, что он — не мил тебе и не желанен.

&  Он сказал, что мое прошлое всегда будет неразлучно со мной, но если мне удастся отринуть события, сосредоточившись лишь на чувствах, то я пойму — в настоящем всегда есть огромное, как степь, пространство, которое можно заполнить любовью и радостью бытия.
    И наконец, он объяснил мне, что страдание начинается в тот миг, когда мы ждем, что другие будут любить нас так, как мы воображаем, а не так, как хочет выразить себя сама любовь — она свободно, без принуждения, влечет нас своей силой и не дает остановиться.


  ... Я поднялся, обхватил плечи Эстер и благословил ее – так же как благословляли меня.”

29 дек. 2010 г.

Glee 1x3

Acafellas

Season 1, Episode 3


& Will: Can't remember the last time I just hung out with the guys really talked about our feelings.
   Ken: Wanna know what I'm feeling? I live at the YMCA. I only have one pair of long pants.
   Sandy: Oh, please. My life is a disaster with no creative outlet... other than writing my Desperate Housewives fan fiction.
   Howard Bamboo: I'm afraid of my vacuum.
   Will: I know how you guys feel. I apparently don't know how to dance.
   Henri St. Pierre: I don't have thumbs.
   — Uh... Sorry.


& Mercedes: Have you ever kissed anybody?
   Kurt: Yes... if by "someone" you mean the tender* crook* of my elbow.


& Kurt: Okay. Stop it right there, Mercedes. We are in Glee Club. That means we are at the bottom of the social heap. Special Ed kids will get more play than we will. The only thing that gets me by is my knowledge that we are superior to all of them.


& Will's Mom: This is huge! We just sold all 17 copies of your CD. I didn't even have to show any of them my bosoms.


& Dakota Stanley: Artie you're cut. You're not trying hard enough.
   Artie Abrams: At what?
   Dakota: At walking.


& Finn: What's wrong with you?
   Dakota: What's wrong with me? What's wrong with me is that you're freakishly tall! I feel like a woodland creature! Am I hurting your feelings? Did I say something wrong? Because I thought you wanted somebody who respected you enough to tell you the truth. But maybe you don't have the confidence to hear it. Hmm? Maybe you need somebody who's going to lie to you... and tell you things like, "You got what it takes." But you know what? As far as I can see, you don't. So, why don't you just take a little second, take a breather... and ask yourself, "Do I wanna be a winner... or not?"


& Sandy: He's here! He's here! Josh Groban is here. Front row, big brown eyes, cute as a buttermilk biscuit. I barfed.
   Will: He actually showed up? I can't believe it.
   Sandy: Gentlemen. Forget every experience you have ever had in your drab* little lives. This is the most important thing you will ever do.


& Sue Sylvester: This is what we call a total disaster, ladies. I'm going to ask you to smell your armpits. ... That's the smell of failure... and it's stinking up my office.



--Dict:
tender — нежный; чувствительный
crook — изгиб
drab — однообразный; бесцветный; скучный


+ on Imdb.

Пауло Коэльо — Заир (3/4)



&  ...мы оставались вместе до той минуты, когда Эстер пожелала узнать, почему она несчастлива.
    Ох, не надо задавать себе этот вопрос — он несет в себе губительный вирус, способный все уничтожить. Спросишь об этом — непременно заинтересуешься тем, а что же дарует нам счастье. Если то, что делает нас счастливыми, отличается от того, чем мы живем, придется либо круто менять жизнь, либо стать еще более несчастными.

&  Если я буду совершать именно те поступки, которых ждут от меня люди, я попаду к ним в рабство. Чтобы избежать этого, потребуются неимоверные усилия, ибо всегда хочется кого-то обрадовать, и в первую очередь — самого себя.

&  Именно от этого и погибает любовь. От того, что мы стремимся установить незыблемые правила, согласно которым она и должна проявляться.

&  — Можешь объяснить мне, почему все религии — даже самые первобытные — и в любом уголке земного шара считают секс чем-то запретным? {...} Из-за еды.
    — То есть?
    — Тысячелетия назад племена кочевали, и люди, свободно совокупляясь, заводили детей, но чем многочисленней становилось племя, тем больше у него было шансов исчезнуть. Люди дрались за еду, убивая сначала самых слабых — детей и женщин. Выживали сильнейшие, но все они были мужчинами. А мужчины без женщин не могут сохранить вид.
    И тогда кто-то, поглядев на творившееся в соседнем племени, решил не допустить такого у себя. И придумал вот что: боги запрещают мужчинам совокупляться со всеми женщинами подряд. Каждый мог иметь только одну наложницу, самое большее — двух. Кое-кто из мужчин был бессилен, кое-кто из женщин — бесплоден, у какой-то части племени детей не было по естественным причинам, но никто не имел права сменить партнера.
    И все поверили этому человеку, вещавшему от имени богов, — поверили, потому что он чем-то должен был выделяться среди других людей. У него должна была быть некая особенность — уродство или болезнь, вызывающая судороги, или какой-то редкий дар — словом, некое отличие. Именно так появились первые лидеры. И в считанные годы племя стало сильным, ибо в нем осталось определенное количество мужчин, способных прокормить всех членов рода, определенное количество женщин, способных к деторождению, определенное количество детей, которые подрастали и постепенно увеличивали число первых и вторых — охотников и матерей.



&  — ...и тогда возникнут сложности. Но когда возникнут — тогда и будем об этом думать: зачем заранее переживать?
    — Иными словами, я могу умереть?
    — Как вам, наверное, известно, мы все не только можем, но и должны когда-нибудь умереть.

&  — Медицина — это не то, что вы думаете. Если в вашем мире мальчик выйдет купить пять яблок, а домой вернется только с двумя, вы решите, что три недостающих он съел по дороге. А у нас не так: у нас существует множество иных объяснений — может быть, съел, а может быть, его ограбили, или на пять яблок денег не хватило, или выронил где-нибудь, или встретил голодного и решил поделиться с ним... Вариантов — тысячи. В моем мире все возможно и все относительно.

&  Я верю в знамения. ...то, что нам надлежит знать, постоянно находится у нас перед глазами, достаточно лишь оглядеться по сторонам внимательно и с уважением, чтобы понять, куда именно ведет нас Бог и какой шаг следует сделать в ту или иную минуту. Кроме того, я научился чтить тайну: как сказал Эйнштейн, Бог не играет со Вселенной в кости — все взаимосвязано и исполнено смысла. И пусть этот смысл почти всегда скрыт от нас, мы знаем, когда приближаемся к исполнению нашего истинного предназначения на земле — в такие мгновения все, что мы делаем, заряжено энергией воодушевления.
    Есть она — значит, все хорошо. Нет — значит, лучше сразу же изменить курс.

&  Всегда нужно знать, когда заканчивается очередной этап твоей жизни. Замыкается круг, закрывается дверь, завершается глава — не важно, как ты это назовешь, важно оставить в прошлом то, что уже принадлежит прошлому.

&  Ну а все же — какие слова могли бы стать моей эпитафией? Пожалуй, вот эти:
"Смерть застала его в живых".
    Может прозвучать бессмыслицей, но я знаю очень многих людей, которые перестали жить, хоть и продолжали работать, обедать и вращаться в обществе. Но все это они делали машинально, не постигая, что каждый новый день несет с собой магию; не чувствуя, что иногда следует остановиться и задуматься о чуде жизни; не понимая, что уже через мгновенье ты можешь исчезнуть с лица земли.

&  Эстер спрашивает, отчего людям присуща печаль.
    — Это очень просто, — отвечает старец. — Они скованы своей судьбой. Все уверены, будто цель жизни — следовать некоему плану. Никто не спрашивает, его ли этот план или придуман был для другого человека. Люди копят опыт, впечатления, идеи, воспоминания других, и это бремя становится непосильно для них. И они забывают о собственных мечтах.

&  — Что же касается действительности, то это всего лишь история, которую люди рассказывают о мире и о том, как надлежит вести себя в нем. А сколькие твердят еще кое-что похуже: "Я доволен, ибо приношу свою жизнь в жертву тем, кого люблю". И вы считаете, что люди, которые нас любят, хотят, чтобы вы страдали из-за них?

&  — Если я забуду историю, которую мне рассказывают, то забуду и очень важные вещи из того, чему научила меня жизнь. Зачем прилагала я такие усилия для того, чтобы столькому научиться? Зачем так старалась обрести опыт, который позволил бы мне совладать с моими срывами, сделать карьеру, ужиться с мужем?
    — Накопленное познание хорошо для стряпни, для умения тратить не больше, чем получаешь, для того, чтобы тепло одеваться зимой, не выходить за рамки, знать маршруты автобуса и трамвая. Неужели вы полагаете, что любовный опыт научил вас любви?
    — Я научилась знать, чего желаю.
    — Я не о том спрашиваю. Неужели опыт любви к другим мужчинам научил вас больше и лучше любить нынешнего мужа?
    — Наоборот. Чтобы полностью, беззаветно предаваться ему, я должна была позабыть раны, нанесенные мне другими мужчинами. Вы об этом?

&  Свод заповедей, именуемый Тенгри, учит: чтобы жить полной жизнью, надо находиться в постоянном движении, и только тогда один день будет непохож на другой. Когда мы, кочевники, проходили через города, то думали: "Сколь несчастны живущие на одном месте: для них все одинаково". Очень может быть, что горожане, глядя на нас, думали: "Сколь несчастны те, кто не может жить на одном месте". {...}
    — В наши дни человек не может кочевать всю жизнь.
    — Физически — нет, не может. А в смысле духовном — может. Может идти все дальше, уйти от личной истории, от того, какими нас принудили быть.
    — А что надо сделать, чтобы отрешиться от этой истории, которую нам внушают?
    — Несколько раз рассказать ее вслух, в полный голос, в мельчайших подробностях. И в ходе этого рассказа мы отрешимся от нас прежних и ... освободим место для нового неведомого мира. Повторяйте эту историю как можно чаще, до тех пор, пока она не утратит свою важность в ваших глазах.
    — И все?
    — Нет, еще не все. Чтобы не возникало чувство пустоты, освободившееся место надо без промедления заполнить чем-нибудь — пусть хоть на время. ... Иными историями, чужим опытом, которым мы не решились или побоялись воспользоваться. Так мы изменимся. Так вырастим любовь. И сами вырастем с нею.
    — Но ведь мы можем потерять и что-то важное?
    — Не бойтесь, не потеряете. Важное останется и пребудет — а уйдет то, что лишь казалось важным, а на самом деле бесполезно.


&  — Ты полагаешь, что бедность — это когда нет денег?! Ты считаешь нас убогими и отверженными потому лишь, что мы просим милостыню у всяких там богатых писателей, у супругов, замученных чувством вины, у туристов, которые жалуются на то, какая в Париже грязь, у юных идеалистов, уверенных, что могут спасти мир?! Это ты нищий — потому что не распоряжаешься своим временем, не имеешь права делать что хочешь и обязан следовать правилам и нормам, которые не ты придумал и которые тебе непонятны.

Не верю, что, каковы бы ни были обстоятельства, один человек может обвинить другого.

&  — Предположим, ... я выбрал бы себе иной путь. Ну, например:
    Муж и жена — уже десять лет вместе. Раньше, предположим, они занимались любовью каждый день, теперь — раз в неделю, это не так уж важно: они служат друг другу опорой, они — сообщники и друзья. Ему грустно, когда приходится ужинать в одиночестве, потому что жена задерживается на работе, которой должна уделять много времени. Она жалуется, что он часто уезжает, однако понимает, что это входит в его профессию. Оба сознают — чего-то начинает не хватать, но ведь они взрослые, зрелые люди и понимают, как важно сохранить стабильные отношения, да хотя бы во имя детей. И они все сильней отдаются работе и детям и все меньше думают о своем супружеском союзе, которому на первый взгляд ничего не грозит, ибо у мужа нет любовницы, а у жены — возлюбленного.
    Да, они замечают — что-то не так. Но не могут понять, что именно. А годы идут, и они все сильней зависят друг от друга, ибо не за горами старость, и шансов начать новую жизнь все меньше. И все больше времени они посвящают заботам друг о друге, чтению, телевизору, вышиванию, друзьям, но все равно ведь за ужином или после ужина приходится разговаривать. И он раздражается по пустякам, а она становится еще молчаливей, чем всегда. Каждый видит, что они отдаляются друг от друга, и не понимает почему. И оба постепенно приходят к выводу, что это и есть супружество, но не желают обсуждать это со своими друзьями и поддерживают образ счастливой семьи, где муж и жена живут интересами друг друга и друг друга поддерживают. Одно увлечение, другой мимолетный роман — но, разумеется, ничего серьезного. Важно, необходимо, единственно возможно — вести себя так, словно ничего не происходит, ибо поздно меняться.


"Идея, что любовь дарит счастье, возникла относительно недавно — в конце XVII века. С тех пор мы уверовали в то, что любовь должна длиться вечно, а брак — наилучшее место для нее. В древности представления о любви не были столь оптимистичны. Ромео и Джульетта — это трагедия, а не история со счастливым концом. В последние десятилетия взгляды на супружество как на путь к самореализации распространились особенно широко, равно как и разочарование и неудовлетворенность".
    Смелое заявление, ... прежде всего потому, что я совершенно не согласен с ним.
    "В нашей жизни существует фактор, отвечающий за то, что мы перестали двигаться вперед. Это может быть травма, особенно досадная неудача, разочарование в любви или даже победа, значение которой мы не оценили в полной мере, — любое из перечисленного заставляет нас потерять мужество и остановиться в своем поступательном развитии. Колдун, развивая свои оккультные дарования, должен прежде всего избавиться от этой "точки примирителя", а чтобы обнаружить ее, должен пересмотреть всю свою жизнь".

&  Тренер говорил, что каждый выстрел — неповторим и потому не стоит повторять достижения и избегать ошибок. Надо сотни и тысячи раз повторять одно и то же до тех пор, пока мы не отрешимся от задачи попасть в цель и не превратимся в лук, стрелу и цель. В этот миг энергия "этого" (мой наставник в кидо — стрельбе из японского лука — никогда не произносил слово "Бог") будет направлять наши движения и мы будем посылать стрелу не когда захотим, а когда "оно" сочтет, что время для этого пришло.

&  я ... решил прожить эти мгновения до конца, приходя к выводу, что нет ничего хуже, чем чувствовать, что никому нет дела — существуешь ты на свете или нет, что никому не интересны твои представления о жизни, что мир превосходнейшим образом может обойтись без твоего беспокойного присутствия.



28 дек. 2010 г.

30 Rock 2x13

Succession

Season 2, Episode 13


& Don Geiss: You've got to get your successor in place.
    Jake: I've got a short list ready.
    Geiss: Well, word of advice... Whoever you chose has got to be someone you trust.
    Jake: I guess that rules out the Federal Reserve.


& Frank: What do you want me to do, Liz?
    Liz: Oh, you idiot, with your stupid face! You look like Gene Simmons had sex with a basset hound!
    Frank: Not cool, Liz. It's your fault!
    Liz: Oh, it's my fault that we pulled an all-nighter and then you lost the entire script because you downloaded a virus on my computer?!
    Frank: First of all, the subject of the e-mail was "Check this out." You expect me not to open that? And second of all, it is your fault, because if you hadn't created this show, we wouldn't even be here!
    — Yeah, Liz sucks! Boo.


& Tracy: My own son is ashamed of his father. That's horrible.
    Ken: Everyone knows the only thing we should be ashamed of is our bodies.


& Jack: Oh... hugging. So... ethnic.


& Tracy: I was born to design a video game where characters get weird with each other for golden points. My genius will not be denied. I'm like Mozart. You're like that guy that was always jealous of Mozart.
    Frank: Salieri?
    Tracy: No, thank you. Already ate. You will not deter* me. The world is gonna remember the name Tracy Jordan.


& Liz: Suck it, monkeys! I'm going corporate!
{ Bazinga! }



-- Dict:
deter — удерживать; отговаривать


+ on Imdb.

Пауло Коэльо — Заир (2/4)



&  Я не утверждаю, будто постоянно чувствую себя несчастной. Я развлекаюсь, я люблю тебя, я обожаю свою работу. Но иногда мне и впрямь делается невыносимо грустно, и порой эта грусть сопровождается чувством вины или страха. Потом это проходит, но обязательно накатит вновь, а потом опять пройдет. Я ... тоже задаю себе вопрос, а поскольку ответить не могу, то просто забываю о нем.

&  — Ты как считаешь, Фриц, всегда так было?
    — Как — так? — уточняет Фриц.
    — Ну, мир всегда был такой, как сейчас?
    — Ну, ясное дело, всегда!

Сенсация создана, чтобы продолжаться пятнадцать минут, как сказал один американский актер.

&  А может быть, то, что заставляло конкистадоров повторять: "Плыть — необходимо, жить — не обязательно".

&  Собор — ведь это же и я сам, и каждый из нас. Мы растем и меняем очертания, мы обнаруживаем в себе слабости и недостатки, требующие исправления, и не всегда находим наилучшее решение, но, несмотря ни на что, пытаемся стоять прямо и правильно, оберегая не стены, не окна и двери, но пустое пространство внутри — пространство, где мы лелеем и чтим все, что нам важно и дорого.
    Да, это несомненно: каждый из нас — храм. Но что заключено в пустом пространстве моего храма?

&  — Больше всего меня радует, что в своей книге ты ни разу не обвинил Эстер. И себя тоже.
    — Я научился не тратить на это время.
    — Вот и славно. Вселенная берет на себя труд исправлять наши ошибки.

&  — Вот что я понял недавно: истинные друзья — это те, кто оказывается рядом, когда происходит что-то хорошее. Они радуются нашим победам. Ложные друзья появляются в трудные минуты и с печалью на лице демонстрируют, что они — "с нами", хотя на самом деле наше страдание служит им в их убогой жизни немалым утешением.


&  — Мне хотелось бы, чтобы ты его простил.
    — На это я не способен.
    — Это и вправду очень трудно. Но выбора нет: если не простишь — будешь постоянно думать о том, какое страдание он тебе причинил, и эта боль не пройдет никогда. {...} Энергия ненависти неплодотворна. Энергия прощения, выраженного через любовь, способна преобразить твою жизнь.

&  Любовь — это дикая сила. Когда мы пытаемся обуздать ее, она нас уничтожает. Когда мы пытаемся поработить ее, она обращает нас в своих невольников. Когда мы пытаемся постичь ее, она приводит нас в смятение мыслей и чувств.
    И сила эта пребывает на свете ради того, чтобы дарить нам радость, чтобы Бог и ближний стали ближе, и все же в наши дни мы любим так, что за минуту душевного мира расплачиваемся часом тоски.

&  … — И вот сегодня я получил доклад из лондонской компании "Хьюмен энд Лигал Рисос", где сказано:
    А. Две трети служащих любой фирмы состоят друг с другом в неслужебных отношениях. Можете себе представить?! Если в конторе работают трое, это значит, что двое из них рано или поздно будут иметь те или иные сексуальные контакты.
    Б. 10 % по этой причине увольняются, у 40 % эти отношения длятся более трех месяцев, а в некоторых сферах, чья специфика такова, что работники много времени должны проводить вне дома, по крайней мере восемь из десяти вступают друг с другом в близкие отношения.

&  Любить — означает желать любимому счастья. Без великодушия цена любви — медный грош.

&  — Это как наркотик. На войне моя жизнь обретает смысл. Там бывает негде вымыться, ешь из солдатского котла, спишь не больше трех часов, а потом просыпаешься от пальбы, там в любую минуту кто-то может бросить гранату... но все это обостряет ощущение жизни. Понимаешь? Ты ежеминутно, ежесекундно ощущаешь, что живешь. Там нет места печали, унынию, сомнениям — ничему нет места, кроме огромной любви к жизни. {...}
    Там, в бою, в средоточии скверны... на тебя как-будто нисходит божественный свет. Тебе бывает страшно, но — не в бою, а до или после. А когда гремят выстрелы, ты видишь человека на пределе его возможностей — он способен и на героический, и на самый бесчеловечный поступок. Под градом пуль он вынесет раненого товарища, но не пощадит никого, кто окажется на линии огня, — ни женщину, ни ребенка. Люди, честно жившие в своих маленьких провинциальных городках, где никогда ничего не происходит, вламываются в музеи, крушат вещи, пережившие века, воруют то, что им совершенно не нужно. Запечатлевают на фотоснимках свои зверства и гордятся ими вместо того, чтобы стыдиться и утаивать их. Это безумный мир. А люди, которые в мирной жизни обманывали и предавали, на войне усваивают дух товарищества, чувствуют себя частью единого целого и оказываются неспособны на бесчестный поступок. Короче говоря, на войне все действует с точностью до наоборот. {...}
    ...как ни странно, человек на войне счастлив. Мир для него обретает смысл. ...абсолютная власть или самопожертвование придают значение его жизни. Он получает возможность любить без оглядки, без границ, ибо ему нечего терять. Смертельно раненый солдат никогда не скажет врачу: "Спаси меня!" Обычно его последние слова: "Скажите жене и сыну, что я люблю их". В такой отчаянный момент они говорят о любви!
    — Выходит, что человек находит смысл жизни только на войне?
    — Но мы всегда на войне. Мы ведем постоянную борьбу со смертью, хоть и знаем, что в итоге победа останется за ней. Просто в "вооруженных конфликтах" это предстает более наглядно, но и в мирной, повседневной жизни происходит то же самое. Постоянно чувствовать себя несчастным — непозволительная роскошь.


&  — Прекрасная мысль — переосмыслить историю. Именно так и происходят все перемены в мире.

&  Я ... не сводил глаз с рельсов, интуитивно чувствуя — они хотят мне что-то сказать.
    Как это ни странно, они словно рассказывали историю моего супружества — да и не только моего.

&  — Все, о чем я пишу, составляет часть моей души, все это — уроки, которые я усваивал на протяжении всей жизни и которые пытаюсь применить к себе самому. Я — читатель своих собственных книг. Они показывают мне такое, что я уже знал, но не сознавал, что знаю.
    — А читатель?
    — Полагаю, с ним происходит то же, что и со мной. Книга — да и не только книга, это может быть все что угодно: фильм, музыка, сад, панорама гор — что-то выявляет у нас в душе. А выявить — это значит сдернуть с чего-то уже существующего покрывало и вновь набросить его. Согласись, что это не то же самое, что пытаться толковать секреты того, как лучше жить.

&  Ты откроешь, вернее, осознаешь, три важные вещи.
    Первое: в тот миг, когда люди решаются всерьез решить какую-нибудь проблему, оказывается, что они готовы к этому гораздо лучше, нежели полагали.
    Второе: вся наша энергия, вся наша мудрость идут из одного и того же неведомого источника, который принято называть Богом. {...} Я старался учиться, когда делал что-либо, а не когда задумывал сделать это.
    И наконец, третье: человек в скорбях своих не одинок — всегда найдется тот, кто мыслит, радуется или горюет схожим образом, и это дает нам силы достойно ответить на бросаемый нам вызов.

&  Страдаешь — прими страдание, ибо оно не исчезнет потому лишь, что ты делаешь вид, будто его не существует. Радуешься — прими радость, даже если ты боишься, что когда-нибудь она исчезнет. Одни способны воспринимать жизнь лишь через самоотречение и самопожертвование. А другие чувствуют себя частью человечества, лишь когда думают, что "счастливы".

&  Сегодня мне случилось быть на вокзале, и я узнал, что рельсы отстоят друг от друга на 143,5 см, или 4 фута и 8,5 дюйма. Почему такие странные цифры? Я попросил мою подругу выяснить это, и вот вам результат:
    "Потому что когда стали строить первые железнодорожные вагоны, использовались те же инструменты, что и при изготовлении карет.
    А почему у карет было такое расстояние между колесами? Потому что в старину такова была ширина дороги, и иначе карете было бы не проехать.
    А кто решил, что ширина дороги должна быть именно такой? И тут нам придется обратиться к весьма далекому прошлому — так решили римляне, первыми ставшие прокладывать и мостить дороги. Ибо свои боевые колесницы они запрягали парой, а если поставить рядом, бок о бок, двух тогдашних лошадей, то займут они как раз 143,5 см.
    И таким вот образом оказывается, что ширину железнодорожной колеи, по которым мчатся наши современнейшие поезда, определили древние римляне. И когда иммигранты начали строить железные дороги в Соединенных Штатах, они не спрашивали, не лучше ли будет изменить ширину, а оставили все как было. Это даже повлияло на конструкцию аэробусов: американские инженеры считали, что баки для горючего должны быть вместительнее, однако изготовляли самолеты в штате Юта, а перевозить должны были во Флориду по железной дороге, стало быть, следовало учесть ширину тоннелей. В результате американцам пришлось примириться с размером, который римляне сочли в свое время идеальным".

&  Вы спросите: "Какое отношение все это имеет к супружеству?" {...}
    Самое прямое. ... На данном этапе нашей цивилизации некто появился и сказал, что, вступив в брак, двое людей до конца дней своих словно примерзают друг к другу. Следуя издавна установленной модели, они будут двигаться по жизни на одном и том же расстоянии друг от друга, как рельсы кладут. Может прийти необходимость немного отдалиться или, наоборот, сильнее сблизиться, но нет, нельзя, это против правил! Правила гласят: "Будьте благоразумны, думайте о будущем, помните о детях! Вам не позволено меняться, вы должны быть как рельсы — на равном расстоянии друг от друга и в начале перегона, и на середине пути, и в пункте назначения. Не позволяйте любви принимать иные формы, усиливаться в начале, ослабевать в середине, ибо это слишком рискованно!
    И пусть уже схлынуло первоначальное упоение, и накал уже не тот, однако извольте сохранять прежнюю дистанцию, прежнюю прочность отношений, прежнюю, я бы сказал, функциональность. Вы служите тому, чтобы поезд под названием "Сохранение вида" двигался в будущее, и дети ваши будут счастливы в том лишь случае, если вы всегда будете в 143,5 см дистанции друг от друга — не ближе, не дальше. Если вас не устраивает неизменность, вспомните о детях, которых вы привели в этот мир.
    Подумайте о своих соседях. Покажите, что счастливы, что по воскресеньям едите шурраско, что смотрите телевизор, что не чураетесь членов своей общины. Думайте про общество — появляйтесь там с таким видом, чтобы все подумали, что у вас с женой не бывает ссор. Не смотрите по сторонам, кто-нибудь может перехватить ваш взгляд, а это — искушение, а оно может означать развод, нервный срыв, депрессию.
    Улыбайтесь, когда вас фотографируют. А фотографии развесьте у себя в гостиной — пусть все видят. Следите за весом, занимайтесь спортом — прежде всего занимайтесь спортом, он поможет вам сохраниться в замороженном виде. Когда и это перестанет действовать, решитесь на пластическую операцию. Только никогда не забывайте — в некий час эти правила были установлены, и их должно соблюдать. Кем установлены? Да не важно, никогда не задавайте подобных вопросов, правила будут действовать во веки веков, даже если вы с ними не согласны.




27 дек. 2010 г.

Пауло Коэльо — Заир (1/4)

Пауло Коэльо Заир
  “Она: Эстер, военная корреспондентка, только что вернувшаяся из Ирака, где в любой миг могут начаться боевые действия. Тридцать лет. Замужем, детей нет. ...

&  По утверждению писателя Хорхе Луиса Борхеса, понятие Заир связано с традицией ислама и возникло в XVIII веке. По арабски оно означает нечто видимое, присутствующее, то, что не может остаться незамеченным. То, что, войдя однажды с нами в контакт, будет мало помалу занимать все наши мысли до тех пор, пока не вытеснит все остальное. Это можно счесть святостью — или безумием.
Фобур Сен Пер, "Энциклопедия фантастики", 1953

&  Я разговариваю с комиссаром — он возвращает мои вещи, извиняется, сообщает, что мой скоропалительный арест был произведен на законных основаниях и что у меня не может быть причин жаловаться или подавать иск на государство. Объясняю, что и в мыслях такого не держу, ибо знаю — любой и каждый находится под подозрением и круглосуточным наблюдением, даже если и не совершал ничего противозаконного.

&  ...Боролся с одноклассниками, которые с самого начала пытались сделать меня мишенью для своих мерзких шалостей, и лишь после того, как много крови было пролито из носу у них и у меня, после того, как мне частенько приходилось прятать от матери полученные в драке царапины и синяки — ибо свои проблемы каждый должен решать сам, без посторонней помощи, — овладел я искусством сносить трепку без слез. ...

&  … Боролся за идеалы социализма и загремел в тюрьму, вышел оттуда и продолжал бороться и чувствовал себя героем, отстаивающим права рабочего класса, — но тут услышал "Beatles" и решил, что рок намного интересней Маркса. …


&  И покуда я боролся, люди вокруг меня с жаром говорили о свободе, и чем больше защищали они это единственное в своем роде право, тем глубже увязали в рабстве — одни были рабами родителей, другие — супружеского союза, при заключении коего обещали оставаться вместе "до гробовой доски", рабами режима и строя, рабами званых обедов с теми, кого не желаешь видеть. Рабами роскоши, и видимости роскоши, и видимости видимости роскоши. Рабами жизни, которую не сами себе выбрали, но которой вынуждены были жить, ибо кто-то долго убеждал и наконец убедил их, что так будет для них лучше. И вот так тянутся для них дни и ночи, неотличимые друг от друга, и слово "приключение" можно лишь прочесть в книжке или услышать с экрана неизменно включенного телевизора, а когда оно возникает перед ними в нежданно распахнувшейся двери, говорят: "Неинтересно. Не хочу".
    Да откуда ж им знать, хотят они или нет, если даже ни разу не попробовали?! Но что толку вопрошать — на самом деле они страшатся любых перемен, способных встряхнуть привычный уклад.

&  Ведь, в конце концов, я — свободен.
    Свободен. Свободен пребывать в отверженности и одиночестве.

&  Сколько-то времени я буду неотступно думать об Эстер, буду упиваться горечью, буду раздражать своих друзей тем, что говорить со мной можно только об этом. Я буду пытаться объяснить, оправдать случившееся, буду по минутам вспоминать жизнь, проведенную рядом с нею а потом приду к выводу, что она поступила со мной жестоко, тогда как я старался изо всех сил. Появятся другие женщины. На улице в каждой встречной мне будут мерещиться черты Эстер. Я буду страдать днем и ночью, ночью и днем. И так будет продолжаться неделями, месяцами, и займет, наверно, чуть больше года.
    Но вот в одно прекрасное утро я проснусь и поймаю себя на том, что думаю о другом, и пойму — худшее позади. Рана в сердце, сколь бы тяжкой ни была она, затянется, ко мне вернется способность постигать красоту жизни. Так бывало раньше, так, я уверен, произойдет и на этот раз. Недаром сказано: "Если один уходит, то для того, чтобы дать место другому" — и я вновь встречу любовь.

&  Еще два развода. И снова — свобода, вернее, ощущение свободы, ибо она — не в отсутствии обязательств, а в возможности выбирать — перед кем лучше всего эти обязательства нести.

&  Мы едем по Испании, оглядывая маленькие городки, которые так много значат для одной ночи и которые забываешь, едва покинув.

&  И внезапно происходит чудо: я гляжу на эту женщину, которая только что сварила кофе, а теперь перелистывает газету, на эту женщину, в чьих глазах застыла усталая безнадежность, — молчаливую, совсем не склонную выражать свою нежность словами или ласковыми прикосновениями, заставляющую меня произносить "да", хотя мне хочется сказать "нет"... Я гляжу на эту тихую юную женщину — почти девочку, — чьи глаза говорят больше, нежели любые слова, на эту женщину, боязливую в душе и неизменно отважную в поступках, умеющую любить не унижаясь, не прося прощения за то, что она борется за своего мужчину...

&  Я входил в тайные сообщества, был членом экзотических сект, покупал за баснословные деньги учебники и трактаты, тратил очень много времени на ритуалы и заклинания. Я то и дело переходил из одного общества в другое, гонимый мечтой найти наконец того, кто откроет мне тайны невидимого мира, и переживал горчайшее разочарование, уясняя для себя, что большинство этих людей, хоть и руководствуются самыми благими намерениями, следуют всего лишь той или иной догме и чаще всего превращаются в фанатиков, именно потому, что только фанатизм способен разрешить сомнения, беспрестанно томящие человеческую душу.

&  Надо всего лишь быть внимательным. Урок усваивается, когда ты готов к постижению, и, если ты обращаешь внимание на знаки и приметы, ты непременно поймешь, что необходимо для следующего шага.

Две трудные задачи стоят перед человеком — во-первых знать, когда начать, во-вторых — когда закончить.

&  Я не знаю, сколько продлится этот волшебный сон, и решаю проживать каждый миг жизни так, словно он — последний.

&  ...а взрослых больше интересуют войны, секс или рецепты того, как добиться власти.

&  Большинство писателей озабочены формой куда сильней, чем содержанием, они тщатся быть оригинальными, а становятся неудобочитаемыми, ибо наводят смертельную тоску. Они варятся в собственном соку, и я узнаю любопытное выражение: "renvoyer L'ascenseur", что в переводе с французского значит "отплатить той же монетой". То есть: я хвалю твою книгу, а ты — мою, мы с тобой создаем новое культурное пространство, совершаем революцию, творим новое философское мышление, страдая оттого, что нас никто не понимает, но, в конце концов, не таков ли удел всех гениев? Да, на то он и великий художник, чтобы оставаться непонятым своей эпохой.

&  — Что такое верность? Чувство обладания телом и душой, которые мне не принадлежат?

&  — Ты вот счастлив?
    — Не знаю.
    — А я вот знаю. Люди придумывают себе занятия и отвлечения — сверхурочную работу, воспитание детей, замужество, карьеру, диплом, планы на завтра, беготню по магазинам, мысли о том, чего не хватает в доме и что надо сделать, чтобы было "не хуже, чем у других". И так далее. И очень немногие отвечали мне: "Я — несчастен", большинство предпочитали сказать: "Я — в полном порядке, я достиг всего, чего хотел". Тогда я задавала следующий вопрос: "Что делает вас счастливым?" Ответ: "У меня есть все, о чем только может мечтать человек, — семья, дом, работа, здоровье".
    Я спрашивала: "Вам уже случалось задумываться о том, заполняет ли это жизнь без остатка?" Ответ: "Да, заполняет!" "Стало быть, смысл жизни — работа, семья, дети, которые вырастут и уйдут из дому, муж или жена, которые с годами неуклонно превращаются из возлюбленных в друзей. А работа когда-нибудь кончится. Что тогда?" Ответ: нет ответа. Заговаривают о другом. {...} Вопрос: "Но ведь вы сказали, что счастливы — счастливы сейчас? Разве сейчас вы делаете не то, о чем мечтали всю жизнь?" Мне говорят, что очень заняты, и переводят разговор на другое.
    Но если проявить настойчивость, всегда выяснится, что каждому чего то не хватает. {...} И даже повстречав человека, который следует своему призванию, я вижу, что его душа — в смятении. В ней нет мира. Ну так вот, я повторяю свой вопрос: "Ты счастлив?"
    — Нет. Я женат на той, кого люблю, я занимаюсь тем, о чем всегда мечтал, я обладаю свободой, которой завидуют все мои приятели. Путешествия, почести, лестные слова... Но вот в чем дело...
    — Ну?
    — Я чувствую, что если остановлюсь — жизнь утратит смысл.
    — И ты не можешь перевести дыхание, взглянуть на Париж, взять меня за руку и сказать: "Я достиг, чего хотел, теперь будем наслаждаться жизнью, сколько бы ее ни было нам отпущено..."
    — Я могу взглянуть на Париж, взять тебя за руку, а вот произнести эти слова — нет.


&  — вернуться на две тысячи лет назад. Ты способна была бы поклоняться гильотине, виселице, электрическому стулу?
    — Знаю, знаю, что ты имеешь в виду. Распятие — жесточайшую из казней, изобретенных человечеством. Помнится, еще Цицерон называл ее "отвратительной", ибо перед смертью казнимый на кресте испытывает чудовищные муки. И теперь, когда люди носят крестик на груди, вешают распятие на стенку в спальне, видя в нем только религиозный символ, они забывают, что это — орудие пытки.

&  Или взять другое: двести пятьдесят лет должно было пройти, прежде чем кому-то пришла в голову мысль о том, что необходимо покончить с языческими празднествами, которые устраивались в день зимнего солнцестояния, когда солнце максимально удалено от земли. Апостолы и их преемники-последователи были слишком заняты распространением учения Христова — им и дела не было до древнеперсидского празднества в честь рождения солнца, празднества, устраиваемого 25 декабря. Но вот какой-то епископ счел, что оно представляет собой угрозу истинной вере — и готово! Теперь у нас служатся мессы, дарятся подарки, читаются проповеди и поются гимны, пластмассовых пупсов кладут в деревянные ясли, и все пребывают в совершенной и непреложной уверенности, что в этот день родился Христос.

&  — А вспомни елку! Знаешь, откуда она к нам пришла?.. Святой Бонифаций решил "христианизировать" ритуал в честь бога Одина: раз в год германские племена раскладывали вокруг дуба подарки, которые потом доставались детям. Язычники считали, что этот обряд тешит их суровое божество.




26 дек. 2010 г.

Леон де Винтер — Право на возвращение

Леон де Винтер Право на возвращение
  “ Вернувшись с последнего вызова, Брам Маннхайм проторчал в буфете станции «скорой помощи» до полтретьего ночи. ...

&  Одно он знал точно: время твердой веры в завтрашний день, который станет чудесным продолжением сегодняшнего, продолжением успехов, честолюбивых надежд, сознательной ответственности и любви — давно прошло и не вернется.

&  Брам понимал: превращая хитрыми расчетами несчастливые числа в счастливые, успеха не добьешься.

&  Одежда его начала подванивать, и важно было не слишком светиться в очереди за супом и подыскивать чистое место для ночлега: вонючая одежда — начало конца.

&  … Так первый разумный человек, не в силах справиться с непознаваемостью Вселенной, выдумал, чтобы не сойти с ума, Бога и принялся молиться Ему.


Двое астронавтов высадились на Марс. Миссия астронавтов — узнать, есть ли на Марсе кислород.
    Один астронавт попросил другого спички, проверить: если спичка зажжется — кислород есть, нет — нету. Тут прибежали марсиане. Замахали руками, закричали: нет, нет, не надо! Астронавты не знали, что делать. Может быть, слишком много кислорода? Зажигать спички опасно?
    Астронавты должны проверить, есть ли там кислород, это была цель полета. Астронавт взял спичку и хотел зажечь. Марсиане стали хватать за руки, кричали: нет, нет, нет!
    Но астронавт чиркнул спичкой, и она загорелась. Есть кислород! Никакой опасности. И астронавт спросил марсиан: почему вы не позволяли зажечь спичку?
    И один марсианин ответил: «Сегодня шабес, идиот!»


&  Иногда очень удобно не иметь выбора.

&  — Ави, ты когда-то был профессором, ученым человеком.
    — Я много чего прочел, но ничему не научился, Джо.
    — Что нам делать с этими подонками? С этими вонючими ублюдками, с бородатыми обезьянами.
    — С которыми? Которыми бородатыми обезьянами?
    — С нашими и с ихними.
    Брам покачал головой:
    — Дыши носом, Джо, дыши носом.

&  Что они сделали не так? Хартог бы ответил на это: мы не уничтожили своих врагов, поэтому они уничтожают нас.

&  ... Иногда ему казалось, что картины всего, что случилось на земле, навечно запечатлеваются где-то во Вселенной, и так будет до скончания времен: битва красоты против сумерек забвения.

&  Машины остановились у светофора, и он заметил, что на них смотрят, но лица за окошками выглядели безразличными, у всех были свои проблемы, свое собственное безумие.

&  Звуки саксофона из старенького СД-проигрывателя, встроенного в тумбочку у кровати, наполнили комнату: «Алабама» Джона Колтрейна.

Надежда разрушает жизнь.

&  — А Икки?
    — И его заберем. Заберем всех, кого любим. Прочь отсюда.
    — А кто же здесь останется?
    — Никого не останется, — сказала она и уселась на него верхом.

&  — А что, у нас до сих пор танцуют?
    — Ты где, собственно, живешь? Это Тель-Авив, парень! Нигде и никогда так не оттягивались, как здесь! Нет ничего веселее, чем танцевать рядом с жерлом вулкана или на тонущем корабле!

&  — Господи...
    — Что — Господи?
    — Как мог еврей сделать это, Брам? Такого никогда еще не случалось. Еврей, взрывающий себя в толпе евреев?

&  — Это была случайность, — сказал Брам.
    Но ведь он и сам пошел в неверном направлении, когда занялся О'Коннором. Избирательность сознания, от которой не избавишься, пытаясь отыскать логику и порядок там, где царит хаос.

&  Ему надо было увидеть Эву. Лечь с ней рядом, заснуть и проспать несколько лет.

&  — В лекарствах — спасение человечества, — говорил Хартог. — Надо только знать, сколько принимать и когда. Мозги — это необыкновенные электрохимические лаборатории, и при помощи правильных лекарств ими можно управлять.
    — А душа? — спросил его однажды Брам.
    — На ней ты сидишь, — отвечал Хартог. — На твоем тохесе.

&  — А твои родители тоже были мусульманами?
    — Все рождаются мусульманами. Но истинный путь приходится искать среди лжи и соблазнов.

&  Помнит ли Тхакиб своих родителей? Знает ли, что не был сиротой, что его украли, увели из родного дома? Или ему объяснили, что все свершается по воле Аллаха и, следуя извращенной логике своих учителей, он живет лишь ради великой, жестокой, огненной жертвы, к которой его предназначили?


  ... От этих мыслей Брам почувствовал себя счастливым.”



_ Слишком много люминесцентных ламп: "В мертвенном свете люминесцентных ламп", "под холодным светом люминесцентных ламп", "люминесцентные лампы на потолке", "горели холодным огнем люминесцентные лампы", "безжалостный, подчеркивающий каждую морщинку свет люминесцентных ламп", "В свете люминесцентных ламп их халаты сияли неестественной белизной". У автора какое-то очень личное к люминесцентным лампам отношение.

_ Прогноз на будущее — неутешительный, зато правдоподобный. Собственно чтение — так себе.

25 дек. 2010 г.

Mad Men 3x1

Out of Town

Season 3, Episode 1


& Draper: Close your eyes. You're on a warm, sandy beach...
    Betty: Because I'm a whale.
    Draper: Shh. You're on a warm, sandy beach... You can smell the faint scent of coconut oil... And as you slide your hands through that cool patch of sand underneath that shadow of your deck chair...


& Hooker: While we're on the topic of decorum, I'd like to speak with you about the way I'm being addressed.
    Joan: Could you be more specific?
    Hooker: The switchboard, I'm not John. I'm Mr. Hooker.
    Joan: That's the way they've been taught to address the secretaries.
    Hooker: Yes, well, as I've explained in Great Britain...
    Joan: A truck is a laurie and an elevator is a lift. I've got it, Mr. Hooker. Despite your title... You are not a secretary.
    Hooker: I'm Mr. Price's right arm. I'm not his typist.
Of course.


& Ken: I wouldn't be much an account man if I didn't ask what it pays.
    Price: I wouldn't be much of a financial officer If I wasn't prepared to disappoint you. It's 21, but we'll reevaluate this year.


& Shelley: What are we doin'?
    Draper: I don't know.
    Shelley: I'm engaged. On the other hand, you might be my last chance.
    Draper: I've been married a long time. You get plenty of chances.


& Howard Mann: My father's extremely concerned about the business, right now.
    Draper: What was it, about our work?
    Howard Mann: I mean, we don't want to take credit for everythingbut, uh, two of every three raincoats sold last year had London Fog stitched on the inside pocket. Dad was worried that everyone who's ever going to buy a raincoat already has one.
    Morris Mann: Because a business has to get bigger every year... That's capitalism.
    Well, our worst fears lye in anticipation. That's not me, that's Balzac.
    Howard Mann: I've been investigating umbrellas, bags, hats...
    Draper: There are companies that all they do is make hats. London fog is a 40-year-old brand. That sounds like it's existed forever. And you've established with our help. That it means one thing - raincoats. New products aside... There will be fat years. And there will be lean years... But it is going to rain.


& Pete: Why does it always have to be like this? Why can't I get anything good all at once?
    Trudy: This is an amazing opportunity! They believe in you. Don't turn it sour*. It's a test.
    Pete: Why not just cut it short and tell them I want it.
    Trudy: You can do whatever you want. But they do not want to hear your outrage. They want you to beat Ken.
    Pete: I know what they want, Trudy. And honestly, I don't know... I can't live with this.
    Trudy: But you'll try.


& Roger: The girl's gone. I have Stolichnaya and Cuban cigars... Sent them from Greece.
    Draper: Should've tried a pound of opium.


& Draper: So, Cosgrove versus Campbell. Is Cooper playing god or Darwin?



-- Dict:
sour — озлобляться; скисать; угрюмый; сердитый


On Imdb

_ Good old fellas... Take time 2 get back to u.

24 дек. 2010 г.

Misfits 1x2

Episode #1.2


& Alisha: Hey, nude guy! You're naked!


& Nathan's Mom: Why can't you just be happy for me?
    Nathan: Because your boyfriend is some kind of psycho, rough trade, gay, rapist werewolf!


& Ruth: Why are you here?
    Nathan: I'm volunteering. I'm just giving and giving and then... I give some more.


& Alisha: You should come out with us sometime.
    Curtis: I would you know, but my mum told me to stay away from girls like you.
    Alisha: Your mum has never met a girl like me.


& Nathan: She's never hit me before... not even a smack when I was a kid.
    Ruth: What d'you want from her? Would you be happier if she was on her own?
    Nathan: Yeah.
    Ruth: But it's horrible being on your own. You want her to be miserable? You don't want your mum to have anyone in her life because that means she's not there for you.
    Nathan: Don't try that reverse psychology A-level bullshit on me. I'm fine.
    Ruth: Oh, yeah. You're living in a community center. You're doing great. The only thing worse than being lonely, is other people knowing you're lonely.


& Nathan: Exactly how old are you?
    Ruth: 82. 83 next month.
    Nathan: I shagged someone's gran!
    Ruth: I haven't got any grandchildren.
    Nathan: Oh, that's OK then, cos that could have been really awkward.



On Imdb.

23 дек. 2010 г.

The Town

& Doug MacRay: ...and he don't look up 'til the guy gets back. Marty Maguire. Cummins Armored courier. Five-ten, two-twenty, fifty-two years old. Picks up every Wednesday and Friday at exactly 8:12, makes a hundred and ten dollars a day, carries a Sig nine. And he's about to get robbed.


& FBI S.A. Adam Frawley (aka Don Draper): Ten foot steel safe. Only as strong as the guy with the key.


& Claire: Should I have a lawyer here?
   Frawley: This isn't a very civil libertarian thing of me to say, but anyone who lawyers up is guilty.


& Frawley: We'll never get 24-hour surveillance... unless one of these idiots converts to Islam. So we build the case.


& Fergus 'Fergie' Colm: Son, I knew your daddy. He worked for me for years. Years. Then he wanted his own thing. You play the horses? You know, they either geld* a horse with a knife... or with the chemicals. When your daddy said 'No' to me... I did him the chemical way.


& Frawley: You a pretty decent judge of size?
   Krista: Depends. Size of what?
   Frawley: How big would you say that is? Six inches? Over or under?
   Krista: Under.
   Frawley: Wrong. 6.14 inches exactly. I know everything there is to know about money. Thickness: .0043 inches. Weight: about one gram. Which is interesting... because that means that this $20 bill isn't even worth its own weight in Oxy.


& James Coughlin: You know the funniest thing about being in prison? Guys pretending that they wanna get out. I can't do any more time, Dougy. So if we get jammed up... we're holding court on the street.


& Krista: Why is it always I'm the one who's getting used?


& Doug: Fergie... remember who clipped your nuts for you.


& Frawley: "My sunny days..." You know, Claire, we are a national organization.


& Doug: No matter how much you change... you still have to pay the price for the things you've done.



--Dict:
geld — кастрировать


+ on Imdb.

The Town

_ Thrilling.

+ Such a good team: Ben Affleck, Jon Hamm, Rebecca Hall (from Please Give, Vicky)...

22 дек. 2010 г.

Misfits

Episode #1.1


& Kelly: I feel really weird.
   Curtis: That'll be the lightning.


& Kelly: Good boy. Who's a little baby? You're my little man, are you? Cutie, cutie, my little cutie.
   Keith the Dog: You dirty bitch. I've been licking my bollocks. Who are you fucking winking at? I'm going to shag* that poodle next door, she's proper dirty.


& Nathan: Hey, Adam, how's tricks, how's the herpes? ... All right, calm down, it's a joke.


& Kelly: You know after the storm, did any of yous feel like dead weird?
   Nathan: Yeah. I had a strange tingling sensation in my anus.


& Alisha: Do want to know what I got done for?
   Nathan: Not really.
   Alisha: Me and my mate, Chloe, were having cocktails in this bar, yeah. And she's hassling* me, cos she wants to go to this party. Chloe is on one, because she thinks Jack is doing Lucy. A total slut fuck. So we get in my car. I drive us to the party. We go into one of the rooms, yeah. Jack's not doing Lucy, he's doing Ellie. She is a proper slut. Chloe freaks. I'm driving us back into town. Chloe's all like, "Oh I feel sick." I'm like, "Don't puke in my car, do-not-puke in my car." That's when the police pull us over. I'm already banned from driving, so I am like, "Fuck." This cop, yeah, he hands me the breathalyser. And I'm like... "Do I suck, or blow?" It's insane, I'm totally working it. ... Now, I don't know if this cop is gay or what, but he tells me I'm four times over the limit. It's bullshit. I didn't even want to go to the party.


& Kelly: If you call me a chav one more time, I'll kick you so hard in the cunt your mum will feel it.
   Nathan: 'Her mum will feel it' — how does that work?


& Alisha: The probation worker's gone mental. Maybe he's on crystal meth. That stuff makes you crazy. My friend Chloe did it, she nearly shagged her brother. And he's really ugly.


& Curtis: I've got to have sex with you right now. Let's go, let's do it now. You're so hot! I'm gonna bone you, I'm gonna shag you senseless! ... What did I do?
   Simon: It's when you were touching her. I'm so hard for you! I want to rip your clothes off and piss on your tits.


& Nathan: There's no going back now, man. You were just as screwed as the rest of us. You are black AND famous. You are probably more screwed.
   Curtis: I shouldn't even be here.


& Nathan: Didn't you say you wanted to piss on her tits? Probably best to keep that kind of thing between you and your internet service provider.


& Simon: Maybe you can do something, you just haven't found out what it is yet.
   Nathan: Yeah, right. What if I can't feel pain?.. Ow! Stop hitting me!


& Nathan: I was there. I should have one of these bullshit powers.
   Kelly: You can have mine. You want to hear what people are thinking about you?
   Nathan: Not so much. I want something good, something from the A-list.
   Simon: Maybe you can fly...


& Simon: What if we are meant to be, like... superheroes?
   Nathan: You lot, superheroes? No offense, but in what kind of fucked-up world would that be allowed to happen? {...} Superheroes! I love this guy - you prick!
   Kelly: What if there's loads of people like us all over town?
   Nathan: No, that kind of thing only happens in America.


& Nathan: This will fade away. I'm telling you, by this time next week,



-- Dict:
shag — трахать
hassle — надоедать; спорить; ссориться; докучать


On Imdb.

_ Yami!

+ OST!

21 дек. 2010 г.

My Name Is Earl 3x22

Camdenites

Season 3, Episode 22


& Earl: To convince Greta that she wouldn't want to live in the outside world, I showed her the scariest thing I could think of: Television.


& Greta: This is all so violent and horrible.
   Randy: This is a show called C.S.I.: Miami. That means "Crime Stuff In Miami."


& Earl: If I wanted Karma to make Billie nice again, I needed to convince Greta the outside world was evil.
   Catalina: ... And that is when I said, "excuse me, but that is not a bottle opener."


& Darnell: Hey, Earl, Joy would like a word with you, and based on her tone, I think it's gonna be a curse word.
   Joy: Earl, you son of a bitch! You better get your...
   Randy: That's a phone. Isn't it cool?
   Greta: How does it work?
   Randy: Nobody knows.


& Earl: Wakey, wakey. Life's at stakey!


& Randy: Quick! Just pretend we're pillows.


& Billie: It's okay. I'm not here to hurt you.
   Earl: Then what's with the axe?
   Billie: All Camdenites women carry them for protection when we leave the farm. I suggested pepper spray, but it turns out, we, Camdenites, don't believe in spray... or pepper.


On Imdb.

My Name is Earl - Season Three


_ Непонятно, как с таким слабеньким окончанием сезона им подписали 4-ый сезон...

My Name Is Earl 3x21

Camdenites

Season 3, Episode 21


& Billie: How many tissues you got there?
   Earl: Two.
   Billie: How many times you gonna blow your nose?
   Earl: One.
   Billie: You might want to check your math, Mr. Rockefeller.


& Earl: I don't get it, Randy. I just don't get it. Why would karma want me to be with a woman who's driving me crazy?
   Randy: You should just cut her head off like that King of England dude, or the guy who used to live downstairs.
   Earl: It's not that easy. Billie's supposed to be my reward. Karma brought her into my life to show me that I was doing things right. You don't return a gift like that.
   Randy: You do if she makes you sleep outside. I got sprayed by a cat last night. Which is a lie... it wasn't a cat. It was a grown man. I was too embarrassed to say that.


& Joy: Darnell, are you showing Earl your poetry books?
   Darnell: Uh, yeah, we were having a poetry slam.
   Joy: Let me read one. ... "Today she hit a new low. Got mad cooking dinner and threw the chicken on the lawn. Once again, I see why everyone in our trailer park despises her and wishes we would move." That's a terrible poem, Darnell. It don't even rhyme. Hey! Remember that time I threw that chicken on the lawn?.. You should write a poem about that, but make it rhyme.
   Darnell: Did you pee a little?
   Earl: Yep.
   Darnell: Me, too.


& Earl: I knew then that Dad didn't just happen to miss certain things with my mom, he avoided them on purpose. He threw himself into his job to make his marriage work. It hit me that I needed to do the same...


& Earl: Karma's mystery was getting deeper. I was doing the list to get away from my nightmare of a wife, only to have karma stick me with my nightmare of an ex-wife.
   Joy: Then I gonna take my foot out, and put it back in again. Deeper!


& Billie: Look, Earl, I'm sorry I've been a little stingy with you. It's our money. Here's an ATM card, so you don't have to ask me for it anymore. Oh, there's a special card you have to put in. And... I got you your own box of tissues. You should be able to decide how many you need.
   Earl: Well, thanks.
   Billie: I'll be right back.
   Earl: I don't get it. She was terrible and now she's nice. What's Karma trying to tell me?
   Randy: It's so obvious, Earl. If you pick up a trailer for one lady you pissed off and you hop around for another lady you pissed off, then your annoying wife will give you a box of tissues. I think the ATM card is just random.


On Imdb.

Юрий Поляков — Гипсовый трубач, или конец фильма (2/2)


Как говорил великий Сен-Жон Перс


&  Эй, брось лукавить, Божья Обезьяна!

&  Василий страшно пугается, хватается за сердце и с холодной оторопью понимает, что никуда он из семьи не денется, что это, как выразился Сен-Жон Перс, «парное одиночество» у него навсегда, что вот так, до гроба, он и будет брести по жизни, булькая внутренней тоской...

&  Мир тесен, как новый полуботинок.

&  Каждая прошедшая мимо незнакомка — это часть великого несбывшегося. Но иногда мы забываем даже сбывшееся.

Некоторым хорошая память заменяет ум.

&  Судьба подобна вредной соседке по коммуналке, то и дело подсыпающей в твою кастрюлю персидский порошок.

&  Лучше завещать, чтобы тебе соорудили надгробье из дерьма, нежели оставить потомкам свои дневники!

&  Искусство — это именно бахрома жизни...

&  Старость — это сарказм Бога.

&  Любопытство — первый шаг к потере невинности


&  Женщина отдается, чтобы взять!

&  Искусство — это безумие, запертое в золотую клетку замысла!

&  Мужчины ценят дорогостоящий разврат выше, чем невинность, доставшуюся даром.

&  Суд — это такое место, где у закона можно купить столько справедливости, на сколько тебе хватит денег.

&  Аристотель говорил: философия — дочь изумления. А Сен-Жон Перс добавлял, что искусство — дочь потрясения.

&  Сен-Жон Перс считал безграничность фантазии явным признаком ограниченности ума.

&  Внезапность — это скальпель психотерапевта.

&  Счастье — это всего лишь предбанник горя.

&  – А вы помните, у ехидины Сен-Жон Перса есть забавное соображение о том, чем письменный стол лучше женского тела?
    – Нет, не помню...
    – Я тоже. Но это не важно. К столу!

&  – Запомните: искусство и есть обмен сексуальным опытом. И ничего больше! Но возвышенный обмен. Воз-вышен-ный. Что говорил Сен-Жон Перс по этому поводу?
    – Не знаю.
    – Эрос есть даже в вакууме!

&  Кто не глупит в молодости, тот не мудрит в старости.

&  – А вы помните, что говорил о диссидентах Сен-Жон Перс?
    – А он и о них говорил?
    – Конечно! Он сказал: диссидент — это человек с платным чувством справедливости.

&  Бездарность не требует доказательств, а гениальность недоказуема.

&  Лучше любовь без славы, чем слава без любви.

&  Искусство — это придуманная правда.

&  – Старик Сен-Жон Перс сказал: когда я слышу слова «проект» и «формат», мне хочется достать мой семизарядный кольт!

&  Как справедливо заметил Сен-Жон Перс, литератор скорее отдаст душу черту, нежели аванс — издателю.

&  – Меня обманули. Ударили ножом в спину. Я обещаю вам выяснить, кто это сделал и почему. Борьба предстоит серьезная. Враг оказался гораздо сильней и коварней, чем я предполагал. Наберитесь мужества и терпения! Как сказал Сен Жон-Перс: наше дело правое, победа будет за нами!
    С этими словами Жарынин гордо вышел из холла. Ветераны одобрительно зашелестели ему вслед, а комсомольский поэт Бездынько наклонился к Ящику и высказал предположение, что знаменитую фразу о «правом деле» невежественный Сталин действительно мог позаимствовать у знаменитого француза, но не лично, а через главного полпреда Молотова. Тот несомненно встречался перед войной с Сен-Жон Персом, которого звали тогда Алексисом Леже и который до 1940 года служил генеральным секретарем Министерства иностранных дел Франции...

20 дек. 2010 г.

The Big Bang Theory 4x11

The Justice League Recombination

Season 4, Episode 11


& Penny: Hey, your copy of Science magazine was in my mailbox.
    Leonard: Oh, thanks.
    Stuart: Check it out... all about planets this month.
    Leonard: That's an atom.
    Stuart: Agree to disagree. That's what I love about science: there's no one right answer.


& Leonard: Do you think Penny's right? Were we bullying Zack?
    Howard: No, I know bullying. He left here unswirled* and his ass crack was underpants-free.
    Raj: And nobody drew a penis on his forehead.
    Leonard: That happened to you?
    Raj: First day of cricket camp. They drew it so the testicles were my eyes.


& Leonard: Zack, this is Stuart. He owns the store.
    Stuart: Wow, lucky you.
    Zack: Yeah, I work 70 hours a week and average $1.65 an hour.
    Stuart: Sweet.
    Zack: Is that sarcasm?
    Sheldon: No, it's an indictment of the American education system.


& Penny: Okay, what about your friend Amy?
    Sheldon: Amy Farrah Fowler doesn't believe in wearing costumes. She isn't the free spirit I am.


& Sheldon: I'm sorry. But in what universe Wonder Woman is blonde?
    Howard: Relax. No one's going to be looking at her hair.
    Sheldon: Ow! ... I mean, ow.


& Howard: We can still make this work. Leonard, you talk to Penny.
    Leonard: What makes you think I can convince her?
    Howard: You got her to have sex with you. Obviously, your superpower is brainwashing.
    Leonard: Okay, let me see if I understand this. You want me to convince my ex-girlfriend to go to a costume party with her new boyfriend just so we can win a stupid prize?
    Sheldon: Yes. And make her wear the black wig. Good luck.


& Howard: Check it out. Those guys are breaking into that car.
    Leonard: What should we do?
    Sheldon: We're the Justice League of America. There's only one thing we can do. Turn around and slowly walk away.
    Stuart: Nah. Hold up.


As I Get Older

(a poem under construction)
As I get older,
I see more clearly,
but not with my eyes.
I hear more sharply,
but not with my ears.
I smell more ripely,
but not with my nose...
........
CHUCK LORRE PRODUCTIONS, #319


--- Dict:
swirled — закрученный


On Imdb.

Devil

"Be sober, be vigilant; because your
  adversary the Devil walks about
  like a roaring lion, seeking whom
  he may devour."
Peter 5:8

& Ramirez: When I was a child, my mother would tell me a story about how the Devil roams* the Earth. Sometimes, she said, he would take human form so he could punish the damned on Earth before claiming their souls. The ones he chose would be gathered together and tortured as he hid amongst them, pretending to be one of them. {...} My mother's story would always begin the same way, with a suicide paving the way for the Devil's arrival. And it would always end with the deaths of all those trapped.


& Detective Bowden: That's what you're talking about?
   Ramirez: Everybody believes in him a little bit, even guys like you who pretend they don't. Whats this?
   Bowden: An apology note left at the site of a hit-and-run. My wife and son were killed down on Bethlehem Pike five years ago, but that's okay, because whoever did it is sorry. You can tell by the heartfelt apology on the back of a car wash coupon... So no, I don't believe in the Devil. You don't need him, people are bad enough by themselves.


& Detective Bowden: In a hypothetical conversation that I'm not really having, how would this story of yours end?
   Ramirez: They all die.
   Bowden: That's it?
   Ramirez: Yeah.


& Ramirez: This is not your fault. They made the choices that brought them here.


& Old Woman: The whores, the liars, the cheats and the deserters, it's always the same thing.


& Ramirez: After my mother would finish her story, she would always comfort us. "Don't worry," she'd say. "If the Devil is real, then G-d must be real, too."



--Dict:
roam — бродит


+ on Imdb.


_ Очень страшное кино. Особенно, если подключить самую мощную видеокарту в мире — собственное воображение.

Юрий Поляков — Гипсовый трубач, или конец фильма (1/2)

Юрий Поляков Гипсовый трубач или конец фильма
  “История эта началось утром, когда жизнь еще имеет хоть какой-то смысл. ...
&  Андрей Львович мудро подумал о странности человеческого ума: когда сталкиваешься с опасностью, всегда надеешься, что она окажется на самом деле не такой страшной. Зато потом, когда беды позади, воображаешь их такими чудовищными, каких и не бывает на свете. Теперь вот многим кажется, будто при советской власти даже в вытрезвитель по решению Политбюро забирали...

&  В определенном смысле творческий работник похож на уродливую женщину, ведь она все равно в глубине души убеждена: в ней что-то есть, что-то чертовски милое — просто пока еще никто не заметил. Кстати, именно на этой тайной дамской уверенности основана многовековая и очень успешная деятельность брачных аферистов.

&  Андрей Львович неожиданно обнаружил на антресолях две дюжины пыльных бутылок «Пшеничной», залежавшихся там со времен горбачевской борьбы с алкоголизмом, погубившей Советский Союз. (Как известно, великую державу сразили две напасти: дефицит алкоголя и переизбыток бездельников, поющих под гитару песенки собственного сочинения.)

&  – Вы никогда не писали про собак?
    – Нет, — сознался Кокотов.
    – Напрасно. Настоящий писатель обязательно должен сочинить что-нибудь про собак, про детей и про выдавленного раба.

&  Кто ты? Мужчина или деревяшка, которую перепиливает жена..?

&  – А Лопе де Вега, к вашему сведению, написал две тысячи пьес.

&  – Ну, хорошо: где же вы до этого самореализовывались?
    – По-разному... Учителем, например, был.
    – Учитель — это не профессия.
    – А что же?
    – Разновидность нищеты.

&  – ... Сначала, когда случилось несчастье...
    – Какое несчастье?
    – Девяносто третий год...
    – А-а... Почему-то принято считать несчастьем аборт, а не то, что ему предшествует. ...

&  Неверная Вероника в таких случаях обычно дружески советовала: «А ты повесься — легче будет!»


&  – Вы с ней знакомы?
    – Нет. Не помню.
    – «Нет» или «не помню»?
    – Не помню.
    – Правильно. Не отрекайтесь от возможного!

&  – Может, не будем читать вслух?
    – А вам что, стыдно?
    – Не стыдно... Но все это как-то странно...
    – Имейте мужество до конца выслушать то, что сами написали!

&  – А чем, Андрей Львович, настоящая любовь отличается от ненастоящей? Вот в вашей жизни — чем?
    – Я не собираюсь обсуждать с вами этот предмет! — отрезал Кокотов.
    – А я вам скажу, чем отличается! Настоящая любовь в вашей литературе всегда оканчивается катастрофой. Сначала вы придумываете эту настоящую любовь, а потом сами не знаете, куда ее засунуть! Ладно, в девятнадцатом веке писатели действительно не понимали, что делать с дефлорированной вне брака девицей, вроде Бэлы или Настасьи Филипповны. И несчастных просто убивали, чтобы не мучались. А теперь, когда девственность обесценена, писатели не знают, что делать с единственной женщиной своего полигамного героя. И тоже убивают. Палачи!

&  – Плохо.
    – Почему?
    – Потому.
    – Ну, знаете! Каждый пишет...
    – Как он дышит? — издевательски перебил режиссер.
    – Допустим.
    – Ерунда! Не повторяйте глупостей вслед за поющими дураками! Как дышат, пишут только графоманы. Если бы каждый писал, как дышит, не было бы ни Флобера, ни Толстого, ни Чехова. Понимаете?

&  И от галерного раба ты отличаешься лишь тем, что раб мечтает только о тарелке супа, а ты — еще и о славе!

&  … А Лена схватилась за поцелованное место, словно ее ужалила оса, покраснела и прошептала: «Больше никогда… Никогда!» (О, эти два самых обманных женских слова «Никогда!» и «Навсегда!»)

&  – Ты меня любишь? — спросила Лена, глядя на него из травы широко раскрытыми от удивления и страха глазами.
    – Да! — честно соврал Кокотов и неумело овладел Невинномысском.

&  Кто знает, возможно, когда-нибудь в грядущем сверхгуманном общественном устройстве смертную казнь заменят пожизненным браком...

&  Как известно, нет такой глупости, которую не совершит человек за прибыль в 100 процентов.

&  В жизни всегда есть место подлому.

&  – Если б вы его убили, то попали бы в тюрьму, пострадали и могли сделаться Достоевским или, в крайнем случае, Солженицыным. У вас была бы здесь своя любимая скамейка...
    – ...на которой я не сидел! — язвительно уточнил Андрей Львович.
    – Так в этом, глупыш вы мой, и заключается слава: любимые скамейки, на которых вы не сидели, любовницы, с которыми вы не спали, благородные поступки, которых вы не совершали, афоризмы, которых вы не говорили... Понимаете?

&  – Вообще сам жанр надмогильного слова предполагает некий возвышенный вымысел, фантазию о том, какой бы идеальной личностью мог стать окоченевший жмурик при ином стечении судьбоносных обстоятельств... Вы не находите, Андрей Львович?
    – Да-да... — согласился Кокотов. — Наверное, говоря лестное прощальное слово умершему, живой человек в душе надеется, что так же снисходительны будут и к нему, когда он... Ну, вы понимаете!

&  – Ну это прямо фрейдизм какой-то!
    – Разумеется! Без фрейдизма и еврейской судьбы нынче в искусстве делать нечего!

&  – Помните, как мы болтали в молодости с друзьями и подружками? Вполдури. Сейчас так говорят в эфире. А гибель государства, чтоб вы знали, коллега, начинается с телевизионного диктора, который иронизирует, читая новости. Это конец! Дальше — чертополох в алтаре...

&  Самая страшная ревность — это ревность того, кто не уверен в измене.

&  – Но ведь это, кажется, уже было. В «Коллегах» у Аксенова, например, — засомневался писатель.
    – Забудьте слово «было»! Навсегда забудьте! Умоляю! В искусстве было все. Вы же не отказываетесь от понравившейся вам женщины только потому, что у нее до вас «было»? С вами-то будет по-другому, если вы настоящий мужчина. И в искусстве все будет по-другому, если вы настоящий художник. Ясно?

&  – ... Стасик проявляет и одновременно слушает «Свободу». Тогда так все делали.
    – Точно! Я тоже слушал. Мне даже в голову не приходило, что они могут врать. Верил как пацан!
    – А разве они врали?
    – Конечно. Постоянно! Заметьте, не обманывали, а именно — врали. Ведь что такое вранье? Это — выгодная лгуну часть правды...

&  – Я подумала: почему-то считается, что первому мужчине женщина достается во всей своей чистоте и непорочности...
    – А разве это не так?
    – Разумеется, нет. Первому мужчине достается весь девичий вздор: гордыня неведенья, подростковые комплексы, глупые надежды, случайный разврат, происходящий от незнания собственной души и тела... В общем, все эти крошки и мусор... Зато позже, с опытом, женщина становится по-настоящему чистой, непорочной, верной, цельной и пьянящей, как это вино. И счастлив мужчина, его пьющий!
    – Возможно, вы в чем-то и правы...
    – В чем же я права?
    – Женщины, с которыми лучше завершать жизнь, нравятся нам обычно в самом начале. И наоборот: те, с кем стоит начинать свою жизнь, привлекают нас лишь в зрелые годы...

&  – Мы поженились... Но быстро развелись...
    – Я так и думала.
    – Почему?
    – Не знаю. У детей удивительное чутье на совместимость. Но с возрастом это качество куда-то исчезает.


  ... А где Наталья Павловна?”