& В какой-то момент понимаешь, что творить добро – гораздо интереснее, чем зло. Поскольку зло причинять легко. Чтобы разнести человеку живот, достаточно одного движения пальцем. Удар, отдача – и всё вокруг в крови. Чтобы зашить этот живот, нужны невероятная квалификация, сложные приборы и препараты, несколько часов времени. Это труднее. И потому ощущение от результата оказывается гораздо более сильным. Это удовлетворение, это какая-то странная нирвана, отпущение грехов самому себе. Когда ты спасаешь человека, ты освобождаешься от повинности идти и исповедаться в убийстве. Ты сам говоришь Богу: «Я понял. Я осознал свою вину. Я больше никогда этого не сделаю». И Бог верит тебе точно так же, как ты веришь в него. Это бартер. Обмен верами.
& На самом деле я знаю, что вы об этом думаете. Вы можете строить из себя святош. Можете говорить, что вы не расисты, что все равны. Можете бороться за права чёрных и мусульман. За то, чтобы у них были работа и жильё. Вы можете утверждать всё, что угодно. Права человека. Да, конечно. Но вы думаете иначе. Если с вас содрать маску, под ней окажутся ненависть и презрение. «Тупые грёбаные ниггеры», – вот что вы думаете. Ещё бы. Когда из южной части африканского континента выгнали белых фермеров, там тут же начался голод. Потому что африканец не может работать, если его не бить кнутом. Вы это знаете, вы об этом думаете, но вы не можете сказать это вслух, потому что политкорректность превыше всего. Потому что Microsoft Word подчёркивает слово «негр» как ошибочное. Надо говорить «чёрный». В США – «афроамериканец». Но все они – ниггеры, как их ни крути. Тупое наглое стадо. {...}
Джереми Л. Смит летит в страну, где он лишний. Где чёрные смотрят на белых как на дерьмо. Где царит обратный расизм. Негры нацисты. Сочетание несочетаемого.
И там идёт война. Там идёт хроническая война, потому что у них это в крови. Не земледелие, не животноводство, не производство. У них в крови война и секс. Поэтому половина – мертва, а вторая – больна сифилисом.
У них нет танков, потому что танки слишком дороги. Зато у них много дешёвых военных автомобилей времён второй мировой. Джипов «Виллис» и «ГАЗ-64». Это отличные машины, потому что там нет дорог. Они ездят в них по городу, размахивают оружием и от нечего делать стреляют в гражданское население. Те, кто стреляет, – мертвы. Те, в кого стреляют, – больны сифилисом. Именно так, а не наоборот.
& Им нравятся их кресты – православные и католические. Им нравятся церкви с символикой смерти. Крест – это орудие пытки, орудие убийства. С таким же успехом эмблемой христианской империи могло стать копьё. Или нож. Или два дерева, между которыми на верёвках растянут человек. Потому что это тоже способы убийства. Крест просто случайно подвернулся под руку. Так уж вышло, что в Риме любили распинать.
& Просто африканцы – ленивые. Они готовы ничего не жрать и подыхать от голода и лишая, обезвоживания и цинги, лишь бы ничего не делать. Лишь бы не нужно было поднимать свою тощую задницу. Лишь бы не пришлось работать от зари до зари. Европейские предприниматели, приезжающие в Африку, строят там идеальные фермы. Всё кипит и спорится. Африканец этого не может. Не потому, что он тупой. Хотя это – тоже. А потому, что он ленивый.
Богатый африканец, получивший образование в Европе, возвращается и сразу становится королём. Потому что европейское воспитание внушает ему самое важное – необходимость работать. Необходимость управлять другими, чтобы они тоже работали. Суть в том, что если ни разу не поднять свою задницу с дивана, то не будет ничего. Не будет ни марципанов в шоколаде, ни индейки на Рождество, как говорят американцы.
& Предположим, человек нищ, голоден и гол. Мы кормим его сытно, даём сколько угодно еды. Первая проблема – проблема голода – исчезает бесследно. Он начинает ныть, что ему нечего надеть на себя. Мы одеваем человека и обновляем его гардероб. Проблема решена. Наконец, мы устраняем третью проблему, обеспечивая его достойной зарплатой или пособием. И тогда автоматически возникает множество затруднений, которые до сих пор казались ему мелкими и бессмысленными. Точнее, он вовсе не думал, что они могут возникнуть. Конечно, ... ему перестаёт хватать денег. Ему уже нужен свой собственный автомобиль. «Что это такое, – возмущается он. – У всех есть машины, а у меня нет. Непорядок». Мы дарим ему автомобиль (и это порождает автоматическое недовольство тем, что у всех «Мерседесы», а у него – всего лишь «Тойота»). Потом оказывается, что однокомнатная квартира на окраине его не устраивает. Нужна в центре. И как минимум трёхкомнатная. И это при том, что незадолго до этого он просил подаяния и вообще не мечтал о каком-либо жилье. Мы переселяем его в центр. Как выясняется, этим проблемы не исчерпываются. Теперь человеку нужна хорошая мебель и обязательно джакузи. Как он жил все эти годы без джакузи, он и представить себе не может. Потому что джакузи – это очень важно. Это даже важнее полов с подогревом, которые тоже нужны ему позарез. Кстати, к этому времени давно пора перевести его на руководящую должность и повысить зарплату раза в три-четыре.
И так далее. Амбиции растут с ростом положения.
& На самом деле, красота женщины лучше всего видна с утра. Сонное и растрёпанное существо обычно не похоже на ту красавицу, которую вы вечером укладывали в постель. С утра – без макияжа, ненадушенная, непричёсанная – женщина совсем другая. И если вы увидели её такой и подумали о том, как она красива, тогда вы и в самом деле любите её. Она и в самом деле прекрасна. Её красота не нарисована на лице тушью, белилами и румянами. Это её естественная, настоящая красота. Такая, с какой она родилась. Какую вы увидели в ней.
& Воздержание растлевает гораздо сильнее, нежели разврат.
& Сейчас ему просто хорошо. Сейчас ему не нужен секс, потому что в сексе нет гармонии. Секс – это развлечение, кайф, игра, страсть, сила. Но иногда хочется покоя, в котором есть умиротворение.
& В этом есть резон. О любви лучше молчать. Любовь – это не то, о чём стоит разбрасываться словами.
& «Скажи это, мой хороший», – вдруг говорит Уна, и Джереми уже понимает, что нужно сказать.
Это непростые слова... Проще сказать: «Я тебя ненавижу». Это, наверное, самые сложные в жизни слова.
Вам, вероятно, приходилось говорить их. Это ведь любовь, да, конечно. Но даже сказанные любимому человеку, эти слова выглядят искусственными, бессмысленными, составленными из отдельных букв. Как будто вы произносите какую-то глупость.
Если вы привыкаете к этим словам настолько, что говорите их легко и естественно, тогда это можно назвать любовью. Потому что у вас никогда не получится сказать их нелюбимому человеку. У вас не повернётся язык. Можно соврать насчёт чего угодно – но не тут. Тут – совсем другое.
Поэтому Джереми перекатывает на языке эти слова, будто пробуя их на вкус. Они смешные, странные, но они ему нравятся. Он может произнести их. Он может сказать их только Уне, и никому другому.
«Я люблю тебя», – говорит он.
& Не умри Иисус на кресте, разве была бы так сильна христианская вера? Нет, что вы. Никто не поверит в любовь, если любовь не умоется кровью. Это такая аксиома, она не требует доказательств.
Смерть всегда работает на пользу легенде. Вспомните Курта Кобейна. Стал бы он кумиром, не разнеси он себе голову из ружья? Вряд ли. Или Сид Вишез. Парень, который скололся и вштырил себе лошадиную дозу героина. Его помнят до сих пор, орут его «God Save The Queen». Или Боб Марли. Да будь он хоть десять раз изобретателем реггей, не умри он от наркотиков – не быть ему идолом поколения. Этот список можно продолжать до бесконечности. Элвис Пресли. Мэрилин Монро. И это только музыканты. Но это правило работает и в любой другой сфере. Писатели, художники, учёные, политики.
И пророки – нельзя забывать о пророках. Чтят великомучеников. Тех, кого побили камнями, кому отрубили голову, с кого живьём содрали кожу, кого прошили стрелами, сожгли на костре, сварили в котле с маслом, колесовали и четвертовали. Их почитают и помнят, их лики висят во всех церквях. Их показывают по телевизору, в их честь устраивают праздники.
Вы хотите прославиться? Красиво умереть – это тоже метод. Шансов поровну: попасть в кандидаты на премию Дарвина или стать кумиром.
& На самом деле анекдот про мужика, который прожил свою жизнь для того, чтобы однажды передать солонку девушке в придорожном кафе, – это про вас. Это даже не анекдот. Это правда, чёрт побери, и ничего другого вам не светит.
Вы живёте ради того, чтобы пропустить человека в автобусе. Чтобы убить таракана на стенке столовой. Чтобы случайно разбить стекло в витрине дешёвого супермаркета.
Иногда вам может улыбнуться удача.
Если однажды вы вытащили щенка из проруби, вам повезло. Если вы починили компьютер нерадивой секретарше, вам повезло. Если вы устранили засор в сортире, залившем весь нижний этаж, вам опять же повезло: в вашей грёбаной жизни больше смысла, чем во многих других.
& Это вообще странно, когда вам показывают вас самих...
Даже при просмотре обычной любительской видеозаписи со своим участием вы будете недовольны всем. Вам будут казаться глупыми выражение лица, жесты, движения. Вы будете уверены, что все прочие участники записи выглядят лучше вас. Вы станете подмечать неудачные ракурсы, неуклюжие движения, ужимки. Ловить не к месту сказанные фразы. Вы будете недовольны, я вам гарантирую.
& Это синдром «Секретных материалов». Если Малдер видит что-то, выходящее за рамки нормального, он тут же рвётся это исследовать. Он хочет заглянуть в самые секретные правительственные документы, найти всё, что скрывается от обычного человека. Хотя это расследование никому не нужно. Это просто от отсутствия у него допуска требуемого уровня, и не более того.
& Именно тогда он понял, что из этого теста можно слепить практически всё что угодно. Он не учёл лишь распространённого варианта развития событий, когда творение пожирает своего творца. Такое случается сплошь и рядом. Даже детский «Колобок» – это тот же случай. Правда, у круглого пирожка нет сил одержать верх над создателями, но он по меньшей мере уходит от них в вольное плавание. История о Франкенштейне – то же самое. Классические рассказ и фильм «Муха». Всё это – конфликт творца и творения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий