& В такой ситуации только полный дурак стал бы судить проворовавшихся инквизиторов, ибо страх разоблачения держит человека в повиновении не хуже стального крючка и куда как сильнее, чем само разоблачение. А значит, не пройдет и года, и агентами Ордена будет наполнена вся Святая Инквизиция – сверху донизу. И будут они работать на Орден всю их жалкую жизнь. И чем выше поднимется каждый из них по лестнице славы и заслуг, тем сильнее будет его страх потерять достигнутое и тем больше пользы принесет он делу Ордена.
«Главное – не передавить и дать понять, что обо всем можно договориться, – оглядел Гаспар бывших приемщиков. – А то побегут...»
& Как было весьма осторожно записано в протоколе, крещение сарацин «признавалось достаточным». А дабы не допустить возврата к магометанству, каждая мечеть, в которой хоть раз принесли святую жертву литургии, объявлялась христианским храмом. Папа мог смело выпускать буллу и поздравлять морисков с надеждой на спасение, а христианский мир – с пополнением в несколько сотен тысяч насквозь сарацинских душ.
& Теперь он понимал, почему такие книги сжигают. Точное знание позволяло увидеть обман. Евреи знали о монете все, но их изгнали из лавок и контор, и некому стало растворить мараведи в кислоте, чтобы объяснить человеку, на сколько их обманул король на этот раз. И в конце концов король вообще перестал добавлять золото в монету.
Депутаты кортеса знали все о правах и законах, но их начали хватать за ошибки в вере, и некому стало кричать, что новые законы беззаконны. И Бруно даже подумывал, что наступит миг, когда людей можно будет согнать в стадо, как баранов, и никто даже не вспомнит о своих правах.
Гранды абсолютно точно знали, как надо управлять людьми и страной, но их головы прижали к королевскому колену, и Бруно подозревал, что в Арагоне почти не осталось людей, способных заменить собой негодного короля, – только слуги и рабы.
Неведомый Часовщик выдернул из механизма самоуправления всех; кто мог отличить реальные часы от кукольного театра.
& – Отныне, все евреи под угрозой смерти и потери имущества обязаны покинуть пределы Арагона и Кастилии в течение четырех месяцев, до 31 июля сего года. Любой христианин, который укроет еврея или еврейку позже этого срока, будет казнен. {...}
Но Их Высочества и здесь проявили милость. Евреям разрешено продать их имущество. {...}
Но, им запрещено вывозить из страны золото, серебро и другие ценные вещи. {...}
Но и здесь монархи проявили милость. Евреи могут вывезти вырученную от продажи медную королевскую монету. Или королевские векселя. Или иные не запрещенные к вывозу товары. {...}
Воистину милость Папы и королей безгранична. В случае крещения евреи могут остаться в стране. {...}
Однако, дабы обманно крестившиеся не получили права на вывоз золота из Арагона и Кастилии, каждый крестившийся еврей лишается права продавать свое имущество в течение двух лет.
& Им обоим было ясно, что за изгнанием стоят папские семьи – давно уже богатейшие в Европе. Достигшим всего Борджа и Медичи, Оттобони и Ровере мало было отнять у былых религиозных соперников деньги и влияние. Теперь они высочайше возжелали стереть их с лица земли, чего бы это ни стоило Арагону, Польше и прочим окраинам Европы.
& – Точное знание освобождает от страха. Вы не боитесь. А значит, вы знаете.
& Томазо совершенно точно знал, что не станет не только Папой, но даже Генералом – никогда. Убедив себя, что титулы и деньги мешают проявлению достоинств человека, Томазо нещадно вычеркнул из списка ценностей и то, и другое.
Он просто работал. Исполняя цели других.
& – Вы – мастер.
– Какой из меня мастер? Судя по тому, что я недавно узнал, я всего лишь подмастерье. А мастер у нас один – Папа.
– Нет, – покачал головой Бруно. – Папа – не мастер; Папа – всего лишь заказчик.
– А в чем разница? – заинтересовался сеньор Томазо.
– Заказчик наслаждается обладанием, а мастер – созиданием. Вот только первое доступно и зверю, а второе умеет лишь человек.
& – А как же власть?! – кидался возражать сеньор Томазо. – Чем не цель?
– Власть сама по себе бессмысленна, – легко парировал Бруно. – Что мне моя власть над купленным металлом, если я не знаю, что из него выковать? У вас нет цели, сеньор Томазо.
& Его цель всегда была в том, чтобы устанавливать Порядок. Теперь, после посетившего его во время пытки озарения – Вселенский Порядок.
Логических препятствий тому не было – главным образом потому, что мироздание и впрямь было построено по принципу курантов. Дотошно изучивший небесную механику, Бруно видел: это обычный механизм. Тридцать зубьев – дней месяца – командовали женщинами. Двенадцать зубьев Зодиака прямо управляли сменой времен года. Девятнадцатилетняя шестерня лунного цикла вызывала приливы и отливы. Механика мироздания была согласована во всех своих частях и замыкала полный цикл каждые 532 года.
Звезды и планеты настолько явно действовали на мир, что астрологи даже создали таблицу соответствия между знаком, под которым человек родился, и его судьбой. Но Бруно видел дальше астрологов.
Изучивший множество часов, Бруно знал, как никто: любая шестерня влияет на все остальные. Жизнь это правило подтверждала, и даже воробей мог заставить настоятеля огромного монастыря упоминать о себе через день. И это означало, что любое действие человека, хотел он того или нет, заставляет небесные светила содрогаться и... менять ход.
& – А разве у эмира Гранадского и Бурбона есть общие друзья?
Визирь кивнул:
– У Папы Римского и султана Османского – договор... и крепкий. И вообще, поверь мне: плохой мир с христианами гораздо лучше войны.
– Вы не понимаете... – покачал головой Амир. – Они не остановятся. Никогда. И мы никогда простить не сможем.
& Большинство считало, что надо принять условия португальской Короны, то есть заплатить по одному золотому дукату за каждого принятого еврея плюс отдать четверть всех ввозимых товаров и начинать врастать в землю новой родины. Многие, особенно из городских, были склонны принять крещение и остаться, но признаваться в этом более стойким верой сородичам никто не спешил. И лишь единицы были готовы оборвать все корни и правдами и неправдами прорываться в мусульманские либо евангелистские страны – например, в Швейцарию.
Пожалуй, этих и отговаривали более всего: с риском для жизни переходить границу, чтобы попасть в нищую горную страну, живущую только продажей наемных гвардейцев, – это и впрямь глупо.
– Поэтому принцесса Маргарита и принимает всякую шваль, что деваться ей некуда, – объясняли те, кто поумней. – Нет у этой страны будущего, а значит, и у ваших детей его не будет.
& – Следующий вопрос, – не позволяя подозреваемому додумать уже сказанное, диктовал инквизитор. – Моете ли вы себе руки от кистей до локтей, а также лицо, рот, ноздри, уши, ноги и половые части?
– Не только... – сжимал кулаки гранд, – я вообще грязи не люблю.
«Признал, что моет тело согласно магометанскому обычаю», – мгновенно записывал секретарь.
– Моете ли мертвецов и погребаете ли их в непаханой земле? – продолжал инквизитор.
И вот на этом пункте ловились три четверти грандов, фактически все, кто происходил от мусульман. Похоронные обряды сохранялись прочнее всего, даже невзирая на крещение, а доказать их соблюдение было проще простого – по обычной кладбищенской описи.
& Предложение было простым и понятным: гранд выставляет посильный отряд и лично выходит на войну с Гранадой, и все грехи ему, как участнику Крестового похода, тут же погашаются.
– Мы же не воюем с Гранадой... – как правило, потрясенно выдыхал гранд.
– Пока не воюем... – поправлял его монах.
Комментариев нет:
Отправить комментарий