КАЗАНСКИЙ СОБОР
Экскурсии
“Экскурсоводов в Казанском не было. Экскурсии водили младшие научные сотрудники. У нас была экскурсионная нагрузка. Нагрузку калькулировал замдиректора по научной работе. Мне он нарисовал два часа в неделю. Чтоб не сильно отвлекался от полезного ручного труда. ...& Термина «стадный инстинкт» мы еще не знали, но к экскурсантам относились примерно так. Сливаясь в толпу и доверяя свои мозги специально обученному сотруднику, люди превращаются в идиотов автоматически.
& — А сколько всего колонн в Казанском соборе? — спрашивали они и смотрели с внимательностью баранов перед новыми воротами.
На этот вопрос было много ответов. Цифра варьировалась в зависимости от настроения мэнээса. От семидесяти двух до ста сорока четырех. Лишь бы четное число. Сбрасывая им на уши лапшу, ты взмывал над своей зарплатой и униженным статусом. Ответ был местью за вопрос. Спросил — на.
Второй дежурный вопрос:
— А сколько весит люстра?
А сколько бы вам хотелось? ...
& Доверчивый народ в большинстве своем гордился государственным образом мыслей и попов готов был ссылать на Колыму. Так учили в школе, в газетах, по телевизору и на политзанятиях.
Черт возьми. Это мы, штатные платные атеисты, хранили историческое и материалистическое обоснование религий! В забитых книгами и иконами закутках мы чокались:
... — Ну — за святую веру!
— За Магомета!
— За Шакья-Муни!”
Пыточная камера
“Прошлый завхоз, Михалыч-старый, был дока. ...& Он двинул четыре тысячи квадратов реставрационного оцинкованного железа, перекрыл собор обычной кровельной жестью, на разницу купил черную «Волгу», полученную по музейной разнарядке, и свалил в туман, сделав ребенка восемнадцатилетней машинистке.
Новый зам по АХЧ, Арсентьич, завидовал предшественнику обескураженно. Все было сперто до него.
& И таковы законы психологии, что, приятно освеженные этим маленьким приключением, мы только через неделю вспомнили про паркет. Которого на месте не оказалось. Арсентьич двинул.
... И смотрел добрыми отеческими глазами.”
Голубь мира
“«...и старый клоун Пикассо, изготовивший по заказу Коминтерна марксистскую голубку, загадившую все стены нашего прекрасного, но — увы! — беззащитного Парижа». Помню со школы эту газетную цитату из мемуаров Эренбурга. ...& К обеденному перерыву Игорь Гомозов, мой технический руководитель и старший столяр, открыл дружеский сюрприз: бутылку портвейна и четыре беляша.
& — Как прекрасно быть столяром! — пожелал нам я.
— В Казанском соборе, — уточнил Игорь.
... — Лучше, конечно, портвейн.”
Иван Грозный
“Когда в Русском музее я вижу бронзового Ивана Грозного работы Антокольского, меня влечет пошлепать его по шее. ...& Алебастровые статуи наша муравьиная куча перемещала без проблем. А Мефистофель врос в пол. Я прикинул объем, умножил на вес мрамора, и получил тонну. Трудности стали понятны. Мы закряхтели, заскрипели, запердели и сдвинули.
... Иван скользнул с брусьев, как рухнувший косо с платформы танк, и размозжил директору большой палец ноги.”
Автогонщики
“В АХЧ вечно говорили о машинах. ...& Это были ребята из шайки угонщиков, освободившиеся по условно-досрочному. Они пришли на легализацию: работа, трудовая книжка, справки для прописки и т. д. Наши зарплаты оставляли их в непонимании.
... Он разбился через три года в угоне, слетев с дороги, когда встречная из-за грузовика вышла ему в лоб.”
Сигнализация
“— Вы кто? ...& — Кто скажете, Владислав Евгеньевич.
— Вы что заканчивали?
— Вообще?
— В частности.
— В частности все, что начинал.
& — «Прошу вас...» Хрена лысого я тебя уволю.
— Нет уж увольте, возразил Чичиков.
... Наташа ему не дала. Мне тоже.”
Комментариев нет:
Отправить комментарий