2 мар. 2012 г.

Нассим Николас Талеб — Одураченные случайностью (5/9)



&  Поппер стал известен благодаря важному решению проблемы индукции (по-моему – единственному решению). {...} Идея Поппера состоит в том, что науку не следует воспринимать так серьезно, как это принято... Поппер считал, что есть только два типа теорий:
  1. теории, о которых известно, что они ложные, поскольку они были проверены и отвергнуты (он называет их фальсифицированными);
  2. теории, о которых еще не известно, что они ошибочны, они пока не фальсифицированы, но рискуют стать таковыми.
    Почему теория никогда не бывает истинной? Потому что мы никогда не узнаем, все ли лебеди белые (Поппер позаимствовал идею Канта об изъянах в наших способах восприятия). Механизм проверки иногда ошибается. Однако утверждение о том, что черный лебедь существует, сделать можно. Теория не может быть доказана. Снова перефразируя бейсбольного тренера Йоги Берру, «в исторических данных много хорошего, но плохо то, что они плохи». Их можно принять только условно. Теория, не попадающая в эти две категории, – не теория. Теорию, для которой не существует набора условий, при которых она может быть признана ложной, правильнее назвать шарлатанством – его-то как раз и нельзя опровергнуть. Почему? Потому что астролог всегда найдет способ подогнать прошлые события, сказав, что «Марс был, вероятно, в силе, но не до конца».
    На самом деле разница между физикой Ньютона, которая была опровергнута теорией относительности Эйнштейна, и астрологией заключается в следующей иронии. Физика Ньютона научна, потому что она позволила нам ее фальсифицировать, ведь мы знаем, что она ложная, в то время как астрология – нет, поскольку она не предлагает условий, при которых мы могли бы ее опровергнуть. Это невозможно из-за дополнительных гипотез, которые постоянно вступают в игру. Это и обусловливает разделение между наукой и бессмыслицей («проблема демаркации»).

&  Поппер отказывался слепо принимать утверждение о том, что знание всегда возрастает по мере получения дополнительной информации, а на этом основаны выводы статистики. В некоторых случаях так может быть, но в каких – нам неизвестно.

&  Вот знаменитая цитата из Поппера:
«Это люди с мощными идеями, но очень критичные к своим собственным мыслям. Они пытаются выяснить, верны ли их идеи, вначале пробуя понять, не ложны ли они. Они имеют дело с яркими гипотезами – и прилагают огромные усилия по опровержению собственных гипотез».
    «Эти люди» – ученые. Но они могли бы быть кем угодно.

&  Поппер является противоядием от позитивизма. С его точки зрения ничего невозможно подтвердить. Верификационизм более опасен, чем что-либо еще. Доведенные до крайности, идеи Поппера кажутся наивными и примитивными, но они работают. Заметьте, что недоброжелатели зовут его наивным фальсификационистом.
    Я – чрезвычайно наивный фальсификационист. Почему? Потому что благодаря этому я выживаю. Мой чрезвычайный и одержимый попперианизм работает следующим образом. В своих спекуляциях я полагаюсь на разные теории, представляющие некоторое видение мира, но с одним ограничением: ни одно редкое событие не должно навредить мне. Мои представления о науке отличаются от представлений людей, находящихся рядом со мной и называющих себя учеными. Наука – всего лишь спекуляция, всего лишь формулирование гипотез.


&  Поппер верил в ложность любой утопической идеи, поскольку она удушает свои собственные опровержения. Простая идея о хорошей модели общества, которая не может быть открыта для фальсификации, является тоталитарной.

&  Я воздержусь от ... обсуждения разрыва между тем, кто создает идеи, и тем, кто воплощает их на практике, но затрону одну интересную поведенческую проблему: нам нравится рождать логические и рациональные идеи, но нас необязательно радует их исполнение. Странно звучит, но это было обнаружено совсем недавно (мы ... не приспособлены генетически быть рациональными и действовать рационально; мы скорее предназначены для максимизации вероятности передачи наших генов в некоторой заданной простой среде).

&  Память людей является машиной по производству индуктивных выводов. Задумайтесь о воспоминаниях: что легче вспомнить – набор случайных фактов, слепленных вместе, или историю, некую последовательность логических связей? Причинно-следственной связи легче закрепиться в памяти. В этом случае нашему мозгу приходится проделать меньшую работу для сохранения информации. Ее объем меньше. Каково точное определение индукции? Индукция есть переход от многих частностей к одному общему. Это очень удобно, так как общее занимает в памяти гораздо меньше места, чем набор частностей. Результатом такого сжатия становится сокращение степени наблюдаемой случайности.

&  Философ Блез Паскаль провозгласил, что оптимальной стратегией для людей является вера в Бога, поскольку, если Бог существует, верующий будет вознагражден. А если не существует, человек ничего не теряет. Соответственно, нам нужно принять асимметрию знания. Бывают ситуации, в которых использование статистики и эконометрики может быть полезно. Но я не хочу поставить свою жизнь в зависимость от них.

&  Главной проблемой любых выводов является то, что люди, чья профессия состоит в формулировании заключений на основе некоторых данных, нередко попадают в ловушку быстрее и увереннее других. Чем больше у нас данных, тем с большей вероятностью мы в них утонем.

&  Остерегайтесь распространенного мнения: результаты, полученные вследствие плохого знания вероятности, могут оказаться хуже результатов, полученных вследствие ее полного незнания.

&  Особо мы выделим следующие факты: а) ошибка выживаемости (так называемые обезьяны у пишущей машинки) возникает вследствие того, что мы видим только победителей и получаем искаженную картину вероятности; б) наиболее частой причиной чрезвычайного успеха является удача; и в) недостаток нашей неспособности понимать вероятность имеет биологическую природу.

&  Эффект социальной беговой дорожки: вы богатеете, переезжаете в богатый район и снова становитесь бедным. К этому добавляется эффект психологической беговой дорожки: вы были богаты, а теперь вернулись к начальной позиции с точки зрения удовлетворения. Некоторые люди никогда не чувствуют себя удовлетворенными достатком (после перехода через определенный его уровень).

&  Стать рациональнее или перестать чувствовать эмоции социального пренебрежения для современного представителя человеческой расы невозможно – как минимум на нынешнем уровне развития биологии.

&  Накопление богатства – чисто эгоистический акт, в нем нет ничего социального. Достоинство капитализма в том, что общество может получить преимущества от человеческой жадности скорее, чем от благотворительности, но нет необходимости дополнительно превозносить эту жадность в качестве морального (или интеллектуального) достижения.

&  Мы склонны ошибочно принимать один из множества возможных случайных вариантов истории за самый очевидный, забывая о существовании остальных. Упрощенно, ошибка выживаемости состоит в том, что наиболее высокий результат оказывается наиболее заметным. Почему? Потому что неудачники не показываются на глаза.

&  Тот факт, что он заработал деньги в прошлом, может что-то значить, но не слишком много. В некоторых случаях, конечно, можно доверять послужному списку, но, увы, таких ситуаций мало.

&  Я напомню слова Макиавелли, которые тот сказал еще до возникновения современных рынков, что жизнь как минимум на 50 % зависит от удачи (остальное в ней – хитрость и бравада).

&  Никто на самом деле не верит, что ему повезло. {…} Никто не приписывает случайности свой успех, только неудачу.

Ошибка выживаемости зависит от размера изначальной популяции. Сама по себе информация о том, что индивидуум получил прибыль в прошлом, не значима. Нам нужно знать размер популяции, к которой он принадлежал. Другими словами, не зная, сколько менеджеров сошло с дистанции, мы не сможем оценить качество послужного списка. Если в популяции было десять менеджеров, я бы передал победителю половину своих сбережений не моргнув глазом. Если бы их было 10 тыс., я бы просто игнорировал его результат. Последняя ситуация обычна, в наши дни на финансовые рынки приходит слишком много людей.

&  Наиболее понятный интуитивно способ описать проблему глубинного анализа данных человеку, далекому от статистики, – сделать это с помощью так называемого парадокса дня рождения, хотя это и не парадокс вовсе, а просто причуда восприятия. Если вы знакомитесь с кем-то случайно, есть один из 365,25 шансов, что у вас день рождения в один день, и значительно меньше – что вы родились еще и в один год. Поэтому одинаковый день рождения – повод поговорить за ужином. Теперь давайте рассмотрим ситуацию, когда за столом сидят 23 человека. Каковы шансы того, что среди них есть двое, родившихся в один день? Около 50 процентов. Поскольку мы не уточняем, у кого из них совпадают дни рождения, то пара может быть любой.

&  Подобное же ошибочное восприятие вероятностей возникает в результате случайных встреч с родственниками или друзьями в самых неожиданных местах. «Как тесен мир!» – часто произносят с удивлением. Но это не такой уж невероятный случай, а мир гораздо больше, чем мы думаем. Дело в том, что неправильно оценивать шансы встретиться с определенным человеком в определенном месте и в определенное время. Нужно рассчитывать вероятность любой неожиданной встречи, с любым знакомым нам человеком в любом месте, которое мы посетим в рассматриваемый период времени. Эта вероятность значительно выше, возможно, в несколько тысяч раз выше.


Комментариев нет:

Отправить комментарий