Смерть на брудершафт
Фильма Седьмая
“Рандеву было назначено на половину первого в «Магазине морской книги», что на Адмиралтейском проспекте. ...
& Он по-гурмански неторопливо наслаждался предвкушением.
& Вот что такое Россия с точки зрения охраны секретных сведений?
С одной стороны, русские подвержены тотальной шпиономании, побуждающей их ревностно оберегать самые невинные сведения, которые нетрудно почерпнуть из открытых источников, даже из прессы. К любому незнакомому человеку, особенно в военный период, относятся с овчарочьей подозрительностью. Но если уж казенный человек тебя признал за своего, все шлагбаумы, или, выражаясь по-туземному, рогатки поднимаются, инструкции и запреты идут к черту. {...}
Своим в России можно всё, правила написаны для чужих. Поэтому и законы здесь не более чем условность, удобная для сильных и досадная для слабых. Недаром сакральный лозунг русских – «жить по правде». Но правда-то у каждого своя. Это право, то бишь закон, для всех общий, а общее – оно заведомо не свое.
Именно здесь, на стыке общего и своего, казенного и личного, угадывалась замочная скважина. ...
& Офицер, грациозно наклонившись, сорвал хризантему, остановился у скамьи.
– Знаю, всё знаю, – сказал он покаянно. – Знакомиться на улице пошло. Но кто знает, сколько жить осталось. Через неделю ухожу в поход... Вернусь ли? Бог весть…
& «Покурить и уснуть, покурить и уснуть», мысленно повторял он в такт гребкам. Главная жизнь Вьюна происходила в опиумных снах. Прочее не имело особенного значения.
... Он запел в унисон с гудками: «Вечерний звонннн, бом-бом, вечерний звонннн! Как много думмм, бом-бом, наводит онннн!»”
Гром победы, раздавайся! (Фильма Шестая)
Ничего святого (Фильма Восьмая)
Комментариев нет:
Отправить комментарий