26 мая 2011 г.

Карлос Руис Сафон — Игра ангела (5/5)



&  – А какие упущения вы усмотрели в повествовании?
    – Не хватает злодея. Большинству из нас, осознаем мы это или нет, скорее свойственно противоборствовать кому-то или чему-то, а вовсе не поддерживать кого-то. Намного проще произвести ответное действие, чем действовать самому, если можно так выразиться. Ничто так не укрепляет веру и приверженность догме, как сильный противник. И чем он неправдоподобнее, тем лучше.
    – Я думал для большей убедительности вывести образ зла абстрактно. Антагонист будет неверующим, чужим, кем-то за пределами группы.
    – Да, но мне хотелось бы большей детализации. Трудно ненавидеть идею. Для этого необходима определенная интеллектуальная дисциплина или одержимый и больной дух, что встречается не так часто. Гораздо легче ненавидеть субъекта с узнаваемым лицом, которого можно обвинить во всем, что нам мешает жить. И не обязательно это должен быть конкретный человек. Это может быть народ, племя, какая-то группа... Кто угодно.

&  – Нигилизм – это поза, а не доктрина. Подержите горящую свечу между ног нигилиста, и вы убедитесь, как быстро он увидит вечный свет бытия.

&  Время все расставляет по местам, кроме правды.

^  Через полчаса такси высадило меня у дверей резиденции «Вангуардии» на улице Пелайо.

Улица Льеона, больше известная среди местного населения как улица «Трех Лит» в честь известного дома терпимости, обосновавшегося там, была узкой и почти столь же мрачной, как и ее репутация.

&  – Дорогой мой Семпере, если женщина начинает относиться к вам как к слабоумному, это значит, что у нее активизировались половые железы.


&  – Нравится ли? Не знаю. Как это можно понять?
    – Очень просто. Вы поглядываете на нее тайком, и не хочется ли вам, допустим, укусить ее?
    – Укусить?
    – Например, за задницу?
    – Сеньор Мартин...
    – Не надо меня стыдить, мы ведь в тесной мужской компании, а мужчины, как известно, занимают промежуточную ступень между пиратом и свиньей.

&  – По какой-то непонятной причине, проделав многовековый путь от варварства к так называемой цивилизации, мы оказались в положении, когда нельзя подкатить к женщине в укромном уголке или незатейливо предложить выйти замуж. Сначала нужно оказать ей знаки внимания.

&  – Но я решительно ничего не знаю ни о ней, ни о том, что ей нравится...
    – Ей нравится то же, что и вам, – книги, литература, запах сокровищ, собранных у вас тут, и обещание романтики и приключений, как в дешевых романах. Ей хочется развеять одиночество, не теряя времени на то, чтобы понять: в нашем поганом мире нет ничего стоящего, если нам не с кем это разделить.

&  Каждый заслуженный автор знает, что любое занятие, от затачивания карандаша до подсчета количества мух, имеет неоспоримый приоритет перед необходимостью сесть за стол и начать шевелить мозгами.

^  Трамвай остановился у ворот башни Бельесгуард, там, где у подножия холма город прекращал существование. Я двинулся к входу на кладбище Сан-Жервасио...

^  Шофер свернул с бульвара Колумба и теперь искал выезд на бульвар Борн по улице Комерсио.

^  Потом я вспомнил, что семья Видаль имела в своем распоряжении забронированный на постоянной основе номер в гостинице «Испания» на улице Сант-Пау за театром «Лисео».

^  Я спустился с холма, углубившись в лабиринт темных переулков квартала Грасия.

^  Адвокат Валера жил в монументальной усадьбе, похожей на норманнский замок, вклинившейся в застройку на пересечении улиц Жироны и Аусиас Марч.

^  Луна в небе проглядывала сквозь прорехи в куполе свинцовых облаков. В открытом море виднелись глубоко зарывавшиеся в волны грузовые суда, а вдоль пляжа Багатель тянулось кладбище утлых рыбацких лодок и каботажных посудин, изъеденных непогодой и занесенных песком. С другой стороны, словно пласт отбросов на задворках цитадели индустриального мракобесия, растянулся квартал бараков Соморростро. Волны прибоя бились о берег всего в нескольких метрах от первой линии хижин из дерева и тростника.

&  Желание верить сильнее смерти.

&  Богатые хотели стать еще богаче. Могущественные жаждали еще большей власти. Ничтожные стремились к святости, а святые желали получить наказание за грехи, которых не хватило мужества совершить.

&  – Если вы пришли сюда в поисках волшебства, мне жаль вас разочаровывать. Мать объяснила мне, что волшебства не существует и в мире нет иной меры добра или зла, кроме той, которую внушаем себе мы сами, из жадности или простодушия, а порой в ослеплении безумия.

&  – Вина и раскаяние лишены значения и смысла. Это чувства, переживания. А не мысли.

&  – Я прошу только говорить мне правду.
    – Я не знаю, в чем она состоит.
    – Правда – это то, что причиняет боль.

^  Выяснение, что представляют собой прачечные на улице Кадена, заняло у меня чуть больше получаса, подаренного инспектором Грандесом.

&  – Я решил вернуть вам то, что вы так любили и что я отнял у вас. Я хочу, чтобы на этот раз вы оказались на моем месте и почувствовали то, что чувствую я. Вы никогда не состаритесь и будете смотреть, как она взрослеет, вы полюбите ее снова и увидите, как она стареет рядом с вами и однажды умрет в ваших объятиях. Это мое благословение и моя месть.


  ... И там, соскользнув в глубину, мы обретем наконец убежище, где ни небеса, ни преисподняя никогда до нас не доберутся.”

Комментариев нет:

Отправить комментарий