Джеймс Клавелл — Благородный дом (4/5)

Ранее

&  – На решение этой проблемы направлена энергия и возможности трехсот миллионов русских людей, tovarich. Дайте нам двадцать лет... ещё всего лишь двадцать лет.
    – И что тогда?
    – В восьмидесятых годах мы будем править миром.

&  – Я забыла! Теперь вы отвечаете за меня!
    – Что вы имеете в виду?
    – Вы встали на пути джосса, или судьбы. Таков китайский обычай. О да. Вы вмешались в промысл богов. Вы спасли мне жизнь, потому что без вас я, несомненно, погибла бы – вероятно, погибла бы, – но на то была бы воля богов. Но вы вмешались и взяли их ответственность на себя, так что теперь вам придется заботиться обо мне всегда! Вот какой прекрасный, мудрый китайский обычай!

&  Как, играя, довести до того, чтобы от желания он потерял голову? Потерял голову настолько, чтобы жениться на ней.

&  «Все прошло отлично», – решила она. Потом снова вспомнила сказанное однажды Горнтом: «По закону вечности в ловушку брака попадается каждый мужчина. В силу вожделения или жажды кем-то обладать, из-за алчности, ради денег, из страха, по лености – так или иначе, но попадается. И ни один мужчина никогда не женится по своей воле на любовнице».

&  – Досточтимый Дедушка умрет?
    – Это решать богам. Время умирать назначают боги, а не мы. Чего же нам беспокоиться, хейя!
    – Да, – с важным видом согласилась она. – Да, боги есть боги.

&  Армстронг стоял в дверном проеме крохотной комнатушки А Там и в миллионный раз задавался вопросом, почему китайцы так плохо обращаются со слугами, почему те должны работать в таких нищенских, жутких условиях, верно служить всю жизнь взамен на жалкие подачки, не удостаиваясь в награду ни уважения, ни любви.
    Он вспомнил, как задал этот вопрос своему наставнику. Старый полицейский сказал тогда: «Не знаю, парнишка. Думаю, это из-за того, что слуги становятся частью семьи. Обычно они нанимаются на всю жизнь. Их собственная семья становится частью хозяйской семьи. Слуга делается своим, и хату – преимуществ – в таком порядке вещей немало. Само собой разумеется, что слуги имеют определенный процент со всех денег, выделяемых на ведение хозяйства, со всех продуктов, всех напитков, всего, что требуется для уборки, и прочего. Неважно, у богатых они работают или у бедных. И конечно, все это происходит с полного ведома и одобрения хозяев, если не выбивается за привычные пределы. Иначе кто возьмется работать за такую мизерную плату, не имея возможности приварить на стороне?»
    «Может, это и есть ответ на мой вопрос, – думал Армстронг. – Действительно, прежде чем взяться за работу, каждый китаец очень тщательно взвешивает все хату, и то, во что эти хату выливаются, всегда определяет решение».

&  Прояви терпение и в конце концов разберешься, где вранье.

&  – Нет, лично я на рынке не играю. Не люблю этого дела: слишком высокой становится цена моих денег.

---

&  – Что вы собираетесь предпринять в отношении Горнта?
    Данросс усмехнулся, а Кейси с Бартлеттом старались понять, действительно ли у него есть основания для этого.
    – Собираюсь выжидать. Терпеть – старый китайский обычай. Все приходит к тому, кто выжидает.

&  «Если нет веры в военачальника, – писал Сунь-цзы, – нельзя выиграть ни одной битвы, сколько бы ни было воинов и оружия».

&  У Благородного Дома было немало давних связей с Китаем и много старых, облеченных доверием друзей. Некоторые стали убежденными коммунистами. Другие, присягнув на верность новой идеологии, внутри оставались стопроцентными китайцами, то есть дальновидными, скрытными и осторожными людьми, не склонными вмешиваться в политику. Все они занимали различное положение, а один даже состоял в Президиуме. И, будучи китайцами, все эти люди понимали, что история повторяется; что эры сменяют друг друга очень быстро; что сегодня утром ты император, а после полудня – цзоу гоу, раболепствующий прихвостень; что одна династия уступает место другой по прихоти богов; что, забираясь на «драконовый трон», основатель очередной династии не может не замарать рук в крови; что всегда нужно изыскивать путь для бегства...

&  «Какой же я счастливый – семья, жена, дети, – подумал Данросс, и тут же добавил: – Господи, пусть с ними ничего не случится!»

&  Вспомнилось, как он похолодел от этого «неудачи исключаются». Неудач так мало, успехов так много, но помнят только провалы.

&  – Пасытель лазыбилати, хейя? Сичасы, хейя? – спросил он на скверном английском.
    Кейси повторила фразу на кантонском – никакой реакции не последовало. Она начала было снова, но остановилась и устало проговорила по-английски:
    – О, ничего ничего! Не сейчас. Можете сделать это попозже. Ночной Сун расплылся в улыбке: он заставил таки её потерять лицо.

&  – Нам поддерживать двухчасовой цикл, сэр?
    Армстронг посмотрел на друга. Первую дозу наркотика тот получил с пивом сегодня в 13:30. После этого к Брайану Квоку применяли «классификацию 2», то есть схему поддержания на химических препаратах «сон-бодрствование-сон-бодрствование». С периодичностью два часа. Инъекции для пробуждения чуть раньше 16:30,18:30, 20:30, и это будет продолжаться до 6:30 утра, когда начнется первый серьезный допрос. Через десять минут после каждой инъекции сон «клиента» искусственно прерывается, и химические препараты вызывают повышенную жажду и голод. Он жадно проглотит еду и одним глотком выпьет холодный чай, и добавленные туда наркотики быстро возымеют эффект. Глубокий сон, очень глубокий и очень недолгий, будет вызван ещё одним уколом. Чередование темноты и режущего глаз света, резкие звенящие голоса, сменяющиеся тишиной. Потом пробуждение. Завтрак. А два часа спустя ужин, а ещё через два часа – завтрак. Для все больше теряющего ориентацию во времени сознания двенадцать часов будут казаться шестью днями – или больше, если «клиент» выдержит, двенадцатью днями. Не нужно никаких пыток, только темнота и дезориентация, этого достаточно, чтобы выяснить у вражеского агента все, что нужно, или заставить его подписать, что ты хочешь, потому что вскоре он будет считать твою истину своей.
    Добиться этого можно от кого угодно.
    От кого угодно после недели в режиме «сон-бодрствование-сон», а потом двух-трех дней без сна. От кого угодно.

&  Четырехпалый У понимал, что эта стычка не на жизнь, а на смерть и что нужно быть мудрым, каким должен быть любой отец, когда сын в конце концов бросит ему вызов. Бояться он не боялся. Он проделывал это со многими сыновьями и потерял лишь одного.

&  – Насколько я знаю, у него все хорошо. Работает в Москве. Вы были знакомы?
    – Нет. Он работал в Министерстве иностранных дел, это недосягаемые высоты. Из нас никто не знал, что он – один из наших.
    – Филби отмечает, что атомная электростанция обеспечивает себя сама, что одна электростанция может вырабатывать топливо для себя и для других. Введенная в действие атомная электростанция, по сути дела, чуть ли не вечна, для её эксплуатации требуется лишь ограниченное число высококвалифицированных и высокообразованных технических специалистов, никаких рабочих, как при работе на нефти или угле. В настоящее время вся промышленность Запада зависит от поставок угля или нефти. Он предлагает ратовать за использование нефти, а не угля, и за полный отказ от ядерной энергии. Что вы думаете по этому поводу?
    – А-а, я понял, к чему он ведет! – Выражение лица Грея стало напряженнее. – Я должен войти в состав парламентской комиссии по изучению ядерной энергии.

&  – Я ни к кому не питаю отвращения. Даже к Грею. Просто наслаждаюсь тем, что жив. На это уходят все силы, духовные и физические.

&  – Линк, это Азия. Секс здесь – это не англосаксонский сложный и непонятный ритуал, который оставляет чувство вины. Это удовольствие, которого стремятся отведать, как вкусной еды или отличного вина. Что для мужчины, для настоящего мужчины, ночь с одной из этих Дам для Удовольствий? Миг наслаждения. Приятное воспоминание. И больше ничего. Какое это имеет отношение к любви, к настоящей любви? Никакого.

&  – Что значит тайтай? – хрипло спросил он.
    Тайтай значит «верховный из верховных», «жена». По древнему китайскому обычаю, в доме главной была жена, вся власть принадлежала ей.

&  «Здесь все так много едят, – праздно думала Кейси. – Господи, и сколько же здесь людей... Сколько нужно рабочих мест, а их так мало. И так мало кто пробивается наверх, чтобы воссесть на куче денег. И это непременно мужчина. И все стремятся попасть туда, остаться там... но для чего? Новая машина, новый дом, новый мебельный гарнитур, новый холодильник, новое неизвестно что...
    Жизнь – длинный предлинный счет. И „зелени" никогда не хватает, чтобы расплатиться по всем счетам, не говоря уже о покупке собственной яхты или личного кондоминиума где-нибудь в Акапулько или на Лазурном Берегу – даже чтобы съездить туда туристом.»

Окончание