& – Анк-Морпорк, – сказал Леонард, набрав полную грудь воздуха, – у нас орангутан...
& – Как думаете, из них можно что-нибудь приготовить? – спросил Малыш Вилли.
– Скорее всего, по вкусу они будут напоминать курицу, – сказал Калеб. – Когда хочется жрать, все напоминает курицу.
& – Э-э... Должен признаться, теперь я несколько не уверен, что у них хватит времени и мощности вернуться на Диск.
– Что значит «несколько не уверен» ?
– Это значит, что я абсолютно в этом уверен. Просто стараюсь выдавать плохие новости не сразу, а порциями.
& – А некоторые считают, что в детях ты обретаешь бессмертие, – сказал менестрель.
– Правда? – хмыкнул Коэн. – Ну-ка, назови мне хотя бы одного своего прадеда.
– Ну... Э-э...
– Видишь?
& – Но это сработает?
– Должно. Шанс – один на миллион.
– О, значит, можно не беспокоиться. Все знают: один шанс на миллион всегда срабатывает.
& На борту «Сокола» царила творческая атмосфера. Подобная атмосфера обычно возникает, когда в одной комнате собираются ничего не знающие люди, чтобы сложить свое невежество воедино.
& – Вопросы есть? – спросил Леопард.
– Я пытаюсь прикинуть, что может пойти не так, – сказал Моркоу.
– У меня пока девять пунктов, – ответил Риневинд. – И я только разгоняюсь.
& Они сели. Фраза короткая, но содержит много всякого неприятного.
& – Ринсвинд – хороший волшебник, – сказал завкафедрой беспредметных изысканий. – Не слишком сообразительный, но, честно говоря, чересчур смышленые люди всегда вызывали у меня некоторые опасения. Ум – несколько переоцененный талант, как я скромно считаю.
& – Господин Тупс, а как тебе удалось так точно все рассчитать?
– Я... э-э... – Думминг почувствовал на себе взгляды всех волшебников. – Я... – Он снова замолчал. – Просто повезло, аркканцлер, удачная догадка.
Волшебники сразу успокоились. Они с подозрением относились ко всякого рода сообразительности, но счастливый случай – это да, это настоящее волшебство.
& А еще они... изрыгали пламя. Но не с того конца, который до сей поры ассоциировался у Ринсвинда с драконами.
Хотя главное, как выразился Леонард, – перестать хихикать, и ты сразу поймешь: все это абсолютно оправданно. А и действительно, если вдуматься: глупо для летающего существа иметь оружие, благодаря которому ты всякий раз резко тормозишь.
& – Слушай, а ты... ты вот религиозный человек? – спросил Ринсвинд, глядя на проносившиеся мимо облака.
– Я верю в то, что каждая религия отражает определенный аспект вечной истины, – ответил Моркоу.
– Ловко, – признал Ринсвинд. – И всегда сходит с рук.
& – На самом деле ты – просто трус, да? – вздохнул Моркоу.
– Да. Впрочем, никогда не понимал, что в этом плохого. Знаешь, для того, чтобы удирать, тоже требуется смелость. Многие люди, хвати им смелости, стали бы такими же трусами, как я.
& – Я не привык говорить красивые слова, но... Полагаю, мы делаем это потому, что собираемся умереть, понятно? А еще потому, что когда-то один тип вышел на край мира, увидел все остальные миры и разрыдался, ведь жизнь – всего одна. Вселенной так много, а времени так мало... Это неправильно.
& – Всегда есть надежда.
– Ага. А еще налоги. Много что есть всегда.
& – Но сам ты богобоязненный человек?
– Честно признаться, некоторые божественные поступки пугают меня, сэр. Однако, как говорит мой командор, достаточно увидеть состояние человечества, чтобы сразу поверить в реальность богов.
& Согласно установленному порядку вещей, те, кто спасает мир от неминуемом гибели, редко когда удостаиваются заслуженных лавров. Ведь, когда неминуемая гибель так и не наступает, люди начинают сомневаться: так ли уж неминуема она была? А значит, простого «спасибо» будет вполне достаточно.
... Никто не помнит, как зовут певца. Только песня пребудет вовек.”
Удивительный Морис и его ученые грызуны (Плоский мир—28)
Комментариев нет:
Отправить комментарий