19 июн. 2013 г.

А. В. Иванов — Комьюнити (2/2)



&  После миллениума нет человека, есть сумма ресурсов и технологий. Человек – это его айфон!

&  Глеб закачал в айпэд роман Альбера Камю «Чума» и полез в Интернет посмотреть про Камю. По каждому поводу нырять в Сеть за справкой у современного человека стало такой же дурной привычкой, как у поручика Ржевского щипать за грудь любую даму.

&  Лично для себя он объяснял экзистенциализм так. Для человека есть непреодолимые пределы и ограничения. Например, ничего не поделаешь с тем, что ты смертен. Или с тем, что у тебя нет таланта к чему-либо. Или с тем, что тебя не любят. Или с тем, что не наградят, хотя ты достоин. И прочее. Надо как-то ужиться с этими невозможностями. Но как? Способов было великое множество, но самых важных – всего два.
     Первый – вера. Она говорила: эти невозможности мнимые, они нужны затем, чтобы натренировать тебя для жизни в загробном мире, где этих невозможностей нет. Потерпи, и бог тебе всё компенсирует.
     Второй способ – гуманизм. Он говорил: собственную скорбь от осознания этих невозможностей можно заместить радостью ближнего, ты не заметишь подмены. Работай на благо ближнего, и горя не будет.
     Двадцатый век развеял иллюзии обеих технологий. Первая мировая война дискредитировала капитализм как общество разумного эгоизма. Гуманисты уповали на истинно гуманный строй – на социализм, но его развенчала Вторая мировая война. Немецкие национал-социалисты сцепились с русскими строителями социализма так, что камня на камне не осталось не только от гуманизма, но и от веры: гуманизм не остановил и не мог остановить ни Гитлера, ни Сталина, а кочегары Освенцима и вертухаи Колымы лучше Канта доказали, что бога нет.
     Как тогда уживаться с невозможностями, если ни бог, ни доброта ничем тебя не утешат? Вот тут и появился экзистенциализм. Он учил, что надо разобраться в сути своих переживаний. Когда суть будет определена, когда границы невозможностей будут очерчены, жить станет легче. В общем, спасение от страданий – сами страдания как пространство для утешающей медитации. Хемингуэй вместо Ремарка.
     Если уподобить страдания водке, а экзистенциализм алкоголизму, то культурную ситуацию послевоенной Европы можно обрисовать российской формулой: водка лечит все болезни, кроме алкоголизма, но и его течение значительно смягчает. Однако как алкоголизм не стал медициной, так и экзистенциализм не стал философией.

Счастье – это когда тебя обнимают.


&  – Господа, я хотел бы избежать аналогий. Дело в том, что сравнение – не аргумент, но всегда используется именно как аргумент.

&  Креатив – он всегда с мессиджем. Уайльд утверждал, что настоящее искусство лишено цели, а креатив всегда имеет цель, пусть даже эта цель – самовыражение автора. Назначение креатива – маскировка. Креатив помогает замаскировать подвал под ресторан, рекламу под творчество, удовольствие под недовольство.

&  – Меня терзает ревность, и грустно оттого, что самое интересное достанется вам, а вам оно не интересно.

&  В том, мне кажется, и заключена разница между подлинным искусством, которое концентрирует в себе культурные смыслы, и креативом, столь ныне популярным: креатив – одноразовое искусство.

&  – Короче говоря, реальность – это то, что вы считаете реальностью. А что считать реальностью, вам подсказывает XXX, поставщик информации о мире.
     Человек – это его айфон, вспомнил Глеб.

&  – По большому счёту любая реальность виртуальна, потому что где находится виртуал? В компьютере? Там железки. В железках? Там лишь слабые токи. У нас в головах? Но почему тогда мы не можем управлять этой реальностью? Знаете, как цинично говорят: не важно, как народ голосует, важно, как избирком считает. По аналогии: не важно, что вы называете реальностью, важно, какой механизм вам отбирает её феномены. А механизм – «ДиКСи». Семантический Интернет. Мир как развлечение! У вас одно развлечение, у меня другое, у вашей девушки – третье...

&  Крики ужаса всегда бывают вне мейнстрима.

&  Для реаниматологов чужая агония – своя рутина.

&  – А что Инет? Уменьшает ли он невежество? Нет, не уменьшает. Избавляют ли социальные сети от одиночества? Нет, не избавляют. Запрещает ли демократия рабство? Даже в Элладе не запрещала, что уж говорить про нас.

&  А таковы все участники его комьюнити, подумал Глеб. Таковы информаторы и эксперты Web 2.0. Таковы люди. Чудовищные завалы разбитых надежд, неоправданных амбиций и бессистемных убеждений.

&  «Офис», «официальность», «офицер» и «официант» – однокоренные слова.

  ... Господи еси, всеблагой наш модератор! Да будет бесконечен твой трафик, да расточится спам, да обрящешь ты контент до скончания веков! Активируй наши SIM-карты и не укори нас за софт насущный! Мы неразумные твои гаджеты, возлюби наши опции и избавь нас от троянов, и пускай воплотится воля твоя в Enter, а не в Delete!”


Псоглавцы (Денжерологи—1)

Σ Местами недо-Пелевин? А местами — Пелевин в пределе.
    От брендов в любом случае тошнит.

Комментариев нет:

Отправить комментарий