Вспоминая Сири
“Я поднимаюсь по крутому склону к гробнице Сири. ...& — Чтобы что-то по настоящему знать, любовь моя, нужно это прожить.
& — Нет, Марин. Старость ничего не меняет. Во всяком случае, тепла и близости хочется по-прежнему.
... Я буду петь им про Сири.”
Метастаз
& Очень странно, если вдуматься: в концентрационных лагерях вроде Освенцима или даже в лагерях смерти вроде Треблинки и Собибора, предназначенных исключительно для истребления человеческих существ, жили вполне обычные люди. Жены комендантов сажали цветы, дети высокопоставленных немецких офицеров ходили в школу и занимались спортом, на званых ужинах музыканты играли Моцарта, Баха и Малера, женщины заботились о фигуре, мужчины – о редеющих волосах, – обычные повседневные дела, которыми сегодня заняты и мы.А совсем рядом людей морили голодом, забивали до смерти, травили газом и сжигали в печах. На розовые бутоны в садах легким облачком опускался пепел, что всего часом раньше был человеческой плотью. От лагерей футбольные поля отделяла тонкая колючая проволока. До бараков долетала музыка Моцарта, и ее слушали, содрогаясь на нарах вместе с другими живыми скелетами, бывшие музыканты, композиторы и дирижеры.
В своем уютном домике комендант лагеря рассматривал в зеркале лысину. Его жена тоже изучала свое отражение; покрутившись туда сюда, надменно надувала губки и думала, что, пожалуй, нынче вечером не станет есть пирожное на десерт.
Кто отражался в зеркале – люди или нелюди?
Конечно, люди. Человек почти ко всему привыкает.
“В тот день Луису Стейгу позвонила Ли, его сестра, и сообщила, что мать после обморока госпитализирована в денверскую больницу и у нее обнаружили рак. ...& – Он повсюду. Чума двадцатого века.
– Вижу, к чему вы клоните. Раньше просто не существовало современных методов диагностики, но это вовсе не значит, что в прошлые века никто не умирал от рака. К тому же, как показывают исследования, современные технологии, загрязнение окружающей среды, пищевые добавки и прочее увеличили риск возникновения канцерогенов, которые...
– Да, канцерогены, – засмеялся Луис. – Я тоже в это верил. Господи, док, вы когда-нибудь читали официальные списки канцерогенов, составленные Американской медицинской ассоциацией или Американским обществом раковых больных? Туда же входит все – все, что мы едим, чем дышим, что надеваем, чего касаемся, чем развлекаемся. То есть вообще все. С таким же успехом можно сказать, что они просто не знают. Читал я весь этот бред. Они просто напросто не знают, от чего появляется опухоль.
& Мы все пытаемся контролировать неподвластные нам вещи – вещи, которые трудно принять. Особенно когда речь идет о родной матери.
& – Мы как те жители Освенцима или Дахау – смотрим на колючую проволоку, на поезда, которые каждый день привозят все новых заключенных, вдыхаем дым из печей... и делаем вид, что ничего не происходит. Пускай забирают кого-нибудь другого, главное, чтоб не меня.
& – Помнишь, в детстве мы смотрели разные фильмы? Помнишь Джеймса Арнесса в «Нечто»? Важно понять, как его убить, и дело в шляпе.
... Луис ступил на перила, воздел руки к небу и спустился к тем, кто ждал его.”
Комментариев нет:
Отправить комментарий