Терри Пратчетт — Дамы и Господа (4/7)

Ранее

&  На самом деле проблема заключалась в том, что люди забыли, какой была жизнь при эльфах. Разумеется, она была намного интереснее — обычно потому, что была короче. И более красочной, если вам нравится цвет крови. Люди даже боялись вслух упоминать об этих сволочах.
    Ты говоришь: Сверкающие. Ты говоришь: Сказочный Народец. А потом плюешь и трогаешь железо. Но проходит много-много поколений, и ты забываешь, что нужно обязательно плюнуть и потрогать железо, забываешь, почему ты их так называл. Помнишь только, что они были красивыми...

&  – Мой отец был настоящим знатоком леса, и я училась у него. Так вот, когда он отправлялся на охоту, то всегда говорил: плохой охотник преследует, а хороший — ждет.
    – Значит, ты на меня охотишься?
    – Да нет... Просто ждала тебя здесь.

&  Разумеется, лошади бегают быстрее людей, но не все понимают, что это справедливо только для бега на средние дистанции. На короткой дистанции полный решимости человек способен перегнать лошадь — хотя бы потому, что у него вдвое меньше ног, с которыми следует разобраться.

&  Нянюшка достала перочинный нож.
    – Ты что делаешь?
    – Хочу избавить его от страданий, Эсме.
    – По-моему, не больно-то он и страдает.
    Глаза нянюшки возбужденно заблестели.
    – Ну, это можно быстро исправить.

&  Что есть магия?
    Ведьмы отвечают на этот вопрос по-разному, в зависимости от своего возраста. Ведьмы постарше вообще не любят об этом говорить, но в душе они подозревают, что на самом деле вселенная ни черта не знает и состоит из биллионов триллионов миллионов возможностей, каждая из которых может осуществиться, если тренированный, затвердевший от квантовой уверенности ум вставить в нужную щелку и повернуть. Таким образом, если вы хотите, чтобы на ком-нибудь взорвалась шляпа, нужно лишь перейти в ту вселенную, в которой великое множество молекул шляпы вдруг одновременно решат разлететься в разные стороны.
    Тогда как ведьмы помоложе только и твердят о магии, свято веря, что она тесно связана с кристаллами, таинственными силами и танцами голышом вокруг костра.
    Возможно, обе стороны правы. Но это уже совсем другая, квантовая, теория.

---

&  Существует великое множество способов коротать время. Например, Содержание Ноздрей В Идеальной Чистоте. Или Выпукивание Мелодий. Или Стояние На Одной Ноге. Задерживанием Дыхания и Счетом Шон Ягг занимался только в том случае, если не мог придумать что-нибудь поинтереснее или если пища не была особо богата углеводородами.

&  – Да хранят боги этот замок, – сказала матушка. – Маграт, нужно кое-кого подлечить!.. Прямо здесь. Срочно.
    Матушка театральным движением смахнула подсвечники и посуду на пол и положила Диаманду на стол. На самом деле несколько акров стола были совершенно свободны, но какой смысл в торжественном входе, если нет возможности пошалить?

&  Причина, по которой матушка Ветровоск была лучшей ведьмой, чем Маграт, заключалась в том, что она знала: чтобы нормально колдовать, вовсе не обязательно отличать одну лечебную траву от другой, да и без разницы, трава ли это вообще.
    Причина, по которой Маграт была лучшим врачом, чем матушка, заключалась в том, что она считала: разница есть, и принципиальная.

&  Атаман разбойников поправил повязку на глазу. Оба его глаза были в полном порядке, но к человеку в форме люди, как правило, относятся более уважительно.

&  – Сказки не обязательно врут! Со временем впечатления угасают, люди забывают подробности, забывают, почему поступали так, а не иначе. Не помнят, к примеру, зачем нужны подковы...

&  – Все дело в том, что у эльфов нет этой, как ее... на «эм» начинается…
    – Манер?!
    – Ха! Правильно, но не это.
    – Мышц? Мускуса? Мистерии?
    – Нет. Нет. Нет. Ну, это нечто вроде того, как ты относишься к точке зрения других людей…
    Веренс попытался представить мир так, как представляла его матушка, и тут до него дошло.
    – Эмпатии?
    – Правильно. У эльфов ее совсем нет. Даже охотник, хороший охотник, сочувствует дичи. Только так он может стать хорошим охотником. Но эльфы ведут себя по-другому. Они смеются над жестокостью, не понимают, что такое пощада. Не понимают, что у других, кроме них самих, могут быть чувства. О, эльфы очень много смеются — особенно если поймают заблудившегося человека, тролля или гнома. Возможно, тролли сделаны из камня, ваше величество, однако по сравнению с эльфами они — наши братья. Я имею в виду, братья по разуму.
    – Но почему я всего этого не знаю?
    – Очарование, чары. Эльфы — красивы. У них есть... — она буквально выплюнула это слово, — стиль. Красота. Грациозность. А это очень важно. Если бы кошки были похожи на жаб, мы бы очень быстро поняли, какими мерзкими, жестокими существами они на самом деле являются. Стиль. Вот что люди помнят. Они помнят очарование. А все остальное, все соответствующее истине, становится... сказками старых кумушек.

&  – Кстати, нянюшка?
    – Да?
    – Ты... э-э... Как ты относишься к тому, чтобы стать подружкой невесты?
    – Ну уж нет, дорогуша. Стара я для этого, – отмахнулась нянюшка.

&  Эльфы чудесны. Они творят чудеса.
    Эльфы удивительны. Они вызывают удивление.
    Эльфы фантастичны. Они создают фантазии.
    Эльфы очаровательны. Они очаровывают.
    Эльфы обворожительны. Они завораживают.
    Эльфы ужасны. Они порождают ужас.
    Особенностью слов является то, что их значения способны извиваться, как змеи, и если вы хотите найти змей, ищите их за словами, которые изменили свои значения.
    Никто ни разу не сказал, что эльфы хорошие.
    Потому что на самом деле они плохие.

&  – Доброе утро, братья, а почему вы так хмуры в сей славный день?
    Все остальные танцоры в недоумении уставились на него.
    – Ты что, какое-нибудь лекарство принимаешь? – поинтересовался кровельщик Ткач.

&  Мир затаил дыхание.
    И это началось, пронеслось, как торнадо над прерией.
    – А-а-а-а-а-и-и-и-и-и-и...
    Три цветочных горшка над дверью по очереди раскололись. Шрапнель просвистела рядом со щекой господина Тощаги.
    – А на волшебном посохе – нехилый набалдашник...

&  Каждый более или менее талантливый певец способен разбить голосом стеклянный бокал, но нянюшка своим верхним «до» растирала стекло в порошок.

&  – Сомневаюсь, что король помрет со смеху, увидев, как мы изображаем толпу повисельных куртизанов.
    – У тебя, кстати, хуже всего получается, – сказал Джейсон.
    – А у нас и не должно получаться. Как сказано в этих бумажках, мы – повисельные куртизаны, которые пытаются изображать из себя актеров и у которых ничего не получается, – возразил Ткач.
    – Да, но у тебя совершенно не получается сыграть человека, у которого ничего не получается, — откликнулся Жестянщик. — Не знаю почему, но не получается.

&  – В Анк-Морпорке палец покажешь — и будут смеяться, — буркнул Ткач. — Там, небось, нас всех деревенскими дурнями считают. Ведрами хлещем укипаловку, распеваем дурацкие народные песни — ну что с нас взять? У нас ведь всего три мозговые извилины, да и те прижались друг к другу, чтобы согреться...
    – Кстати об укипаловке, кувшин передай.
    – Сволочи зажиревшие!
    – Ну! Они, наверное, не знают, каково это, холодной зимней ночью засунуть руку по плечо в коровью задницу. Ха!
    – Во-во, да откуда им это... Кстати, о чем ты говоришь? У тебя же нет коровы.
    – Нет, но я-то знаю, каково это.
    – А-а... А еще... Еще... Еще они не знают, каково это идти по залитому навозом двору, они, небось, не переживали ужасного момента, когда один сапог уже завяз, а ты стоишь и болтаешь ногой, точно зная: куда бы ты ее ни поставил, все равно провалишься.
    Глиняный кувшин нежно побулькивал, когда его передавали из одних нетвердых рук в другие.
    – Точно, эт' точно. {...}
    – Придурки городские. Понаедут сюда, отнимут нашу работу...
    – Не глупи. Откуда им знать про настоящую работу?
    Снова забулькал кувшин, но уже более глухо, указывая на то, что пустоты в нем куда больше, чем укипаловки.
    – И они никогда не залезали по плечо...

&  – Так вот! — повторил Ткач. — Она и говорит: «Погоди, дам я тебе кое-что». Уходит на кухню, приносит две такие большие красные пилюли и... И протягивает ему одну из пилюль. «Вот, — говорит. — Подними своей старой корове хвост и засунь пилюлю туда, куда солнце не светит. Ровно через полминуты она вскочит да побежит так быстро, как в жизни не бегала». Ну, папаша поблагодарил ведьму, уже уходить собрался, но потом сообразил-таки спросить. «А зачем, — спрашивает, — вторая пилюля-то?» Она так хитро посмотрела на него и говорит: «Ну, тебе ведь захочется ее догнать, верно?»

&  – Я вспомнил старую историю. Об этом самом месте, – возвестил он. – Однажды один человек охотился здесь и заснул.
    В темноте забулькал кувшин.
    – Ну и что? – поинтересовался Возчик. – Я, например, каждую ночь засыпаю. Что в этом особенного?
    – Но этот человек, проснувшись и вернувшись домой, увидел, что жена его живет с другим, а дети знать не знают, кто он и как звать...
    – Со мной такое почти каждый день случается, – мрачно заметил Ткач.

&  У окна кареты появился тролль.
    – Добрый вечер, ваши светлости, – поздоровался он. – Таможенный досмотр.
    – Что вы, что вы, мы совершенно не больны, – пролепетал уже совершенно счастливый казначей. – Тем более этим. Я имею в виду, то есть, мы волшебники, поэтому, э-э, нам нельзя...
    – Я спрашиваю, – сказал тролль, – не провозите ли вы случайно пиво, крепкие напитки, вина, галлюциногенные растения или книги непристойного или распутного содержания?
    Чудакулли оттащил казначея от окна.
    – Нет, – ответил он.
    – Нет?
    – Нет.
    – Уверены?
    – Да.
    – А не желаете ли приобрести?

Далее