& «О, но какая добротная проза! Почему, — печально спрашивал себя Цицерон, — я не могу писать хотя бы вполовину так хорошо? А поэму Цезаря „Iter“ все вообще посчитали шедевром, от Варрона до Луция Пизона, большого ценителя изящной словесности. Несправедливо, чтобы столько талантов отпускалось одному человеку!».
& — У меня много идей по этому поводу, но я уверен, ты можешь многое придумать и сам. Нам надо устроить все так, чтобы казалось, будто Цезарь никогда не снимет с себя полномочий, никогда не откажется от власти и что конечная цель его — стать земным богом. Первый шаг к этому — стать царем. То и другое отлично объединяется. Видишь ли, никто из членов нашего клуба вовсе не хочет, чтобы его судили как perduellio, пусть наказанием будет лишь порка. Мы хотим выглядеть героями. Но для этого требуется создать настроение у первого класса — это единственный имеющий для нас значение класс. Все, кто пониже, уже считают Цезаря и богом, и царем, и им нравится это, потому что они любят его. Он дает им работу, возможности, пропитание. Не всели равно тогда, сколько будет он править и как? Все равно. Даже второму классу. Единственное, что нам надо сделать, — это повернуть первый класс против Цезаря Рекса.
Не говори ни слова, Антоний. Твоим ответом будут действия. Больше ничего нам не надо.
& ...ситуация в Сирии показала ему, что для того, чтобы мир вокруг Нашего моря оставался по-прежнему западным, следует ликвидировать царство парфян. Тот факт, что он считал себя единственным человеком, способным сокрушить эту империю, не был свидетельством самоуверенного тщеславия. Просто он знал себя, свою волю, способности, свой талант.
Если Цезарь не покорит парфян, они так и останутся постоянной угрозой и однажды вторгнутся в западный мир. Очень мало политиков обладало даром предвидения, но Цезарь обладал им в полной мере. Он все чаще думал о грядущих столетиях, они занимали его больше, чем уже описанные в исторических книгах. Парфяне — воинственный народ, это ни с чем не сравнимая совокупность ближней и дальней родни, объединенная царем и центральным правлением. Фактически как и Рим, только там нет царя. Если найдется человек, способный направить усилия всего населения обширной империи в единое русло, все остальные цивилизации рухнут. Только Цезарь может предотвратить катастрофу, ибо лишь он предвидит ее. Другие живут, не зная, что ждет их потомков.
Беда в том, что Рим не является прочным единым целым, а без Цезаря и вовсе развалится. Очевидно, единственный способ предотвратить распад того, что достигнуто с таким трудом, — это дать центру вселенной систему критериев и силовую структуру, способную помешать кому-то другому поступить с Римом так, как поступил с ним он. ...
Суть проблемы не в групповщине, а в действиях Цезаря. Все, что им сделано, он делал сам, своей властью, как автократ. И появились люди, считающие, что это и им по плечу. Сохраняя за собой диктаторский пост столь долго, Цезарь создал другой климат, и он отлично понимал это. Другого решения, кроме пожизненного диктаторства, не находилось. Он надеялся, что к его смерти Рим уже научится шагать вперед, а не пятиться назад. Но вперед к чему? Этого он не знал. Он только мог показать римлянам преимущества своих перемен и верить, что те, кто последует за ним, ясно это увидят и сохранят их.
Комментариев нет:
Отправить комментарий