12 сент. 2015 г.

Грегори Д. Робертс — Шантарам (10/15)


&  – Если спросить человека, почему убийство или какое-нибудь иное преступление недопустимо, он скажет, что это запрещает закон, или Библия, или Упанишады, или Коран, или буддизм с его «путем спасения», или его собственные родители, или другое авторитетное лицо. Но почему это недопустимо, он не знает. То, что они утверждают, верно, но почему это верно, они не могут сказать. Чтобы понять любое действие или его мотив, или последствие, нужно прежде всего задать два вопроса. Первый: что произойдет, если все будут делать то же самое? И второй: будет ли это способствовать тенденции к усложнению или препятствовать ей?

&  – Возьмем убийство. Что произойдет, если все станут убивать друг друга? Будет это способствовать усложнению или препятствовать?
     – Скорее, это будет способствовать упрощению.
     – Да. Мы, человеческие существа, – самый сложный пример организации материи – из известных нам. Но мы не предел развития Вселенной. Мы будем и дальше изменяться вместе с ней. А если мы истребим друг друга, то прекратим этот процесс. Вся эволюция, длившаяся миллионы и миллиарды лет, пропадет впустую. А как с воровством? Если все станут красть, к чему это приведет?
     – Тут тоже, вроде бы, понятно. Если все начнут красть друг у друга, то зациклятся на этом и будут тратить на это столько времени и денег, что развитие затормозится, и мы никогда не достигнем...
     – Предельной сложности. Именно поэтому убийство и воровство являются злом – не потому, что так утверждает какое-либо учение или закон, или духовный лидер, а потому, что в случае, если все начнут заниматься этим, мы не будем двигаться вместе со всей вселенной к предельной сложности, то есть, к Богу. Точно так же верно и обратное. Почему любовь – добро? Что случится, если все люди будут любить всех других? Будет это способствовать развитию?
     – Да, – сказал я, удивляясь тому, как ловко он подвел меня к этому выводу.
     – Конечно. Всеобщая любовь значительно ускорила бы наше движение в Богу. Любовь – это добро, как и дружба, верность, честность, свобода. Мы всегда знали, что все это хорошо – так говорили нам и наши сердца, и наши учителя, – но лишь найденное нами определение добра и зла позволяет нам сказать, почему это хорошо.


&  – Возьмем еще более наглядный пример. Предположим, ты стоишь в комнате, и перед тобой стол. В противоположном конце комнаты находится твоя мать, а какой-то злодей держит нож у ее горла, собираясь зарезать ее. На столе есть кнопка, и если ты ее нажмешь, злодей умрет, а мать будет спасена, если же нет – он убьет твою мать. Третьего не дано. Как ты поступишь?
     – Нажму кнопку, разумеется.
     – Разумеется, – вздохнул он, возможно, сожалея, что я нисколько не колебался, приняв это решение. – И как по-твоему, нажав кнопку и спасши тем самым свою мать, ты поступил правильно или нет?
     – Конечно, правильно, – ответил я, не колеблясь.
     – Нет, Лин, боюсь, что неправильно. Мы только что видели, что в свете найденного нами объективного определения добра и зла убийство всегда зло, поскольку препятствует прогрессу. Но ты в данном случае действовал из лучших побуждений и, действуя так, совершил зло.

&  Совершил зло из лучших побуждений... Совершил зло... из лучших побуждений.

&  Кадербхай как-то сказал, что всякий добродетельный поступок продиктован нечистой совестью.

&  Мы можем отвергнуть свое прошлое, но оно продолжает мучить нас, оно следует за нами, как тень, которая назойливо, вплоть до самой смерти, шепчет нам правду о том, кто мы такие.

&  Он не усвоил урок с первого раза, как это свойственно всем нам.

&  В жизни Маурицио был высоким, хорошо сложенным мужчиной. Мертвый и голый, он казался съежившимся, похудевшим. Наверное, его следовало пожалеть. Даже тот, кого мы никогда и нисколько не жалели при жизни, заслуживает жалости, когда лежит мертвый перед нами. Жалость – разновидность любви, которая ничего не требует взамен и потому является своего рода молитвой. А по усопшему всегда надо помолиться. Замолкнувшее сердце, застывший купол недышащей груди, оплывшие свечи глаз требуют молитвы. Каждый умерший – это разрушенный храм, и глядя на него, мы должны пожалеть его и помолиться за него.



Комментариев нет:

Отправить комментарий