& А потом одна за другой стали происходить ужасные вещи. Они все равно уже должны были начаться. Напряженность распрямилась, точно огромная пружина, рассекая город.
Заговорщики были, это уж точно. Некоторые были обычными людьми, которым просто все надоело. Были молодые бедные люди, которым не нравилось, что всем заправляют те, кто стар и богат. Кому-то просто хотелось подцепить девчонку. Но были и идиоты, столь же безумные, как и Каченс, так же косно и неопределенно относившиеся к миру, и были они на стороне того, что называли «народом». Ваймс прожил свою жизнь на улице и встречал нормальных людей и дураков, и тех, кто мог забрать пенни у слепого попрошайки, и людей, которые творили маленькие чудеса или ужасные преступления за крошечными окнами своих домов, но он никогда не видел Народ.
Люди на стороне Народа всегда разочаровывались. Они понимали, что Народ не стремился быть благодарным или признательным, или дальновидным, или же просто подчиняться им. Народ оказывался узкомыслящим и консервативным, и не особо умным, и даже не доверявшим доводам разума. И тогда дети революции сталкивались с вечной проблемой: дело не в том, что у тебя не то правительство, что казалось очевидным, а в том, что народ не тот.
Как только ты начинаешь относиться к людям как к измеряемым вещам, они лезут из-под линеек. То, что скоро охватит улицы, будет не революцией и не восстанием. Это будут простые напуганные люди. Именно так происходит, когда ломается механизм жизни города, колесики не крутятся и нарушаются все маленькие правила. А если это происходит, люди становятся хуже овец. Овца просто бежит; она не пытается укусить другую овцу.
& Кто знает, какое зло может таиться в сердце человека? Коп, вот кто.
& Сэм Ваймс держался значка, кроме тех случаев, когда даже этого было недостаточно, и вместо этого он держался за бутылку...
И сейчас он чувствовал себя так, словно приложился к бутылке. Мир кружился. Где закон? Вот баррикада. Кого от чего она защищает? Городом правит безумец и его таинственные дружки, так где же закон?
& От полицейского люди ожидают всего, но рано или поздно это сводится к одному: они хотят, чтобы вы не дали этому случиться.
& Копов всегда меньше, и потому они могут действовать, только если люди позволяют им это. Если же люди меняли угол зрения и понимали, что ты всего лишь еще один придурок с дешевым металлическим значком, то твоя жизнь могла закончиться в канаве у дороги.
& — Важный урок, парни. Вне зависимости от того, что вы станете делать, будет больно.
& Ключом к победе, как и всегда, была необходимость выглядеть так, будто ты имеешь полное право, даже нет, будто обязан быть там, где ты был. А еще лучше было каждым движением своего тела подчеркивать, что никто не имеет права делать что-либо где-либо, чем бы то ни было. Старому полицейскому это давалось легко.
& — Вам бы хотелось Свободы, Правды и Справедливости, так ведь, товарищ сержант?
— Мне бы хотелось вареного яйца, — отозвался Ваймс, туша спичку.
— В подобной ситуации, сержант, я полагаю, нам следует несколько расширить свои...
— Ну, да, мы могли бы, — произнес Ваймс... — Но... ну, Редж, завтра опять встанет солнце, и я вполне уверен что, чтобы не произошло, мы не найдем Свободу, и не будет полной Справедливости, и я чертовски уверен, что мы не узнаем Правды. Но вполне возможно, что я все же получу вареное яйцо.
& Ваймс признавал, что в городских войсках есть несколько неглупых офицеров. Следует учесть, что с продвижением по службе их оставалось все меньше, но по случайности или предопределению каждой армии, в качестве рабочих лошадок на пыльных должностях, необходимы люди, которые могут убеждать, и составлять списки, и организовывать доставку провизии и оснащения, и, в общем-то, имеющие более семи пядей во лбу. Именно они управляли делами, предоставляя командующему офицеру возможность сосредоточиться на более высоких материях.
& В какой-то мере это было логично, если вы не брали во внимание слова вроде «реальная жизнь» и «здравый смысл».
& Ваймс закрыл глаза, надеясь, что так весь мир станет лучше...
& — Мы недостаточно важны. Здесь все тихо. А вот когда они начнут задумываться над этим, тогда в ветряную мельницу попадет целая куча дерьма.
& — Помнишь, ты хотел прибить того палача дубиной, а я остановил тебя?
— Да, сержант?
— Вот почему, парень. Если ломаешься сам, то ломается и все вокруг.
Комментариев нет:
Отправить комментарий