& Представьте себе человека, который поздно ночью, малость под мухой, сочиняет письмо своей старинной подруге. Надписав конверт и наклеив марку, он с трудом находит пальто, бредет к почтовому ящику, сует письмо в щель, плетется домой и падает в кровать. Скорее всего, на трезвую голову он бы никуда не потащился. Оставил бы письмо на видном месте, чтобы отправить утром. А утром, вполне возможно, стал бы терзаться сомнениями. Так что давайте отдадим должное электронной почте за непосредственность, искренность и даже за необдуманность.
& Основное свойство угрызений совести заключается в том, что с ними ничего нельзя поделать: время для извинений и примирений ушло.
& Как и у большинства людей, у меня есть свои приметы, связанные с путешествиями. Все мы знаем, что по статистике летать самолетом безопаснее, чем ходить в ближайший магазин. Но я все равно перед каждой поездкой оплачиваю счета, разбираю почту, звоню кому-нибудь из близких...
Разумеется, это делается ради себя. Чтобы оставить по себе приятное впечатление. Чтобы тебя лишний раз помянули добрым словом – на тот случай, если твой самолет окажется менее безопасным, чем угловой магазин.
Если уж мы соблюдаем эти ритуалы перед недельной зимней поездкой на Майорку, то что же говорить о более масштабном событии, которое приближается с каждым днем: о заключительной поездке в крематорий на дребезжащем катафалке? Не поминайте лихом, теперь обо мне – или хорошо, или ничего. Рассказывайте другим, как вы мною дорожили, как меня любили, каким я был приличным человеком. Если даже это полная туфта.
& Когда у тебя начинает хромать память (я имею в виду не Альцгеймера, а вполне предсказуемые возрастные изменения), реагировать можно по-разному. Можно сидеть и напрягать мозги, чтобы вспомнить знакомое имя, название цветка, станцию метро, фамилию космонавта... Можно признать свое поражение и воспользоваться справочником или интернетом. А можно просто махнуть рукой – забыть про забывчивость, и тогда утраченный факт через пару дней всплывет сам и, скорее всего, во время бессонницы, которая тоже приходит с возрастом. Все мы, рассеянные, с этим сталкиваемся.
Но мы открываем для себя и кое-что еще: мозг не любит, когда его подгоняют под общие мерки. Как раз на том этапе, когда мы думаем, что все катится под откос, что нам осталось только вычитание и деление, наш мозг, наша память может нас удивить. Как будто говоря: «Не рассчитывай на спокойное, постепенное угасание – в жизни все гораздо сложнее». И мозг начинает время от времени подбрасывать тебе какие-то обрывки, даже высвобождать знакомые петли памяти. Именно на этом, к моему ужасу, я себя и поймал...
& Как там ответил старина Джо Хант, когда я с видом знатока объявил, что история – это ложь победителей? «Не будем забывать, что история – это также самообман побежденных». Вспоминаем ли мы этот тезис, когда речь заходит о частной жизни?
& Ниспровергатели времени говорят: сорок – это не возраст, пятьдесят – самый расцвет, шестьдесят – это новые сорок, и так далее. Я твердо знаю одно: есть время объективное, а есть субъективное, которое ты носишь на внутренней стороне запястья – там, где пульс. И твое собственное, то есть истинное время, измеряется твоими отношениями с памятью.
& Что я понимал в этой жизни, если всегда жил с оглядкой? Если не изведал ни побед, ни поражений, а просто плыл по течению? Если быстро отказался даже от своих жалких амбиций? Если избегал неприятностей и называл это инстинктом выживания? Если платил по счетам, ладил, насколько возможно, со всеми, а вдохновение и отчаяние знал только по романам? А если за что-то себя и упрекал, то всегда безболезненно?
& Жизнь подходит к концу – точнее, не сама жизнь, а кое-что другое: возможность каких-либо перемен в этой жизни. Тебе предоставляется длительная остановка; времени достаточно, чтобы задаться вопросом: что еще я сделал не так?
... Аккумуляция. Ответственность. А дальше — хаос. Великий хаос.”
Комментариев нет:
Отправить комментарий