& Давно сказано, что время лечит. Но лечит оно жестокими хирургическими методами, безо всякой анестезии ампутируя детскую наивность, иллюзии, юношеский максимализм. И лишь потом, годы спустя, милосердно накладывает на раны обезболивающую повязку амнезии.
& Пусть – это когда на душе пусто.
& Должна. Корень „долг“ с чередующейся согласной „г-ж“. Долг – это то, что надолго.
& Закон – то, что находится за коном, то есть, за пределом. Законность – синоним слову беспредел.
& Ещё было искусство – созидание лишнего при острой нехватке необходимого. Изо всех дел именно искусство продержалось дольше других, но, в конце концов, изныло и оно. То, что даётся слишком легко – никому не нужно.
& Раб это тот, кто работает. Работник, тоже тот, кто работает. А работа, как явствует из курса физики – сила, умноженная на расстояние. И если дело не двигается, то нет и работы. Упрись лбом в стену и хоть надсадись от натуги, работы в твоих стараниях ноль. Значит, и раб, и работник должны что-то двигать. Но при этом рабский труд непроизводителен; мала мощность, то есть, количество работы в единицу времени. Такие выводы делаются из межпредметных связей, в данном случае, между историей древнего мира и основами физики. А связывает их филология – лингвистическая цепочка: раб – работа – работник.
& Верис выпал из состава человечества и был теперь просто биологической особью, единицей, стремящейся к нулю. Математика утверждает, что подобное невозможно, поскольку постоянная величина не может никуда стремиться. Впрочем, мало ли, что утверждает глупая математика. Уже древний мудрец знал: «Единица – ноль! Кому она нужна?»
& – Вы разговаривать умеете?
– А?..
Сомнений больше не было. Это не работник, а раб. Вспомнилась древняя речёвка: «Мы не рабы! Рабы – немы!» Бедняга не умеет говорить, он нем, немец. Другое название немца – германец, тот, чей разум герметически замкнулся в себе из-за невозможности говорить с другими людьми.
& А ведь плести можно не только плетни и плётки, но и слова. «Хитрости словоплетения» – так говорится о причудливых, запутанных, сказочных историях. «Суворов мне родня, а я плету стихи», – сказал величайший стихоплёт былых времён.
& Товарищ – тот, кто делает с тобой общую работу, производит один товар.
& – Не знаю, как её запустить, – признался Верис, возвращая лист.
Именно так: признал, что не знает. Незнание, таким образом, становится формой знания.
& В иной ситуации Верис не преминул бы отметить, что разодрать можно только разом, в два приёма можно двинуть, а в четыре – четвертовать. Но сейчас он лишь спросил:
– Зачем?
– А зубы, чтобы зубрить, – сообщил варвар.
& Вроде бы хорошее слово опека, тем не менее, исконное значение выявляет истинный его смысл. «Опекать» – печь аккуратно, следя, чтобы продукт не подгорел и пропекался равномерно со всех сторон. Первым известным из мифологии опекуном была баба-Яга, пытавшаяся засунуть Ивашку в печь.
Неудивительно, что самый толерантный человек рано или поздно старается от опеки избавиться.
& Достаточно произнести слово «опасность» медленно и вдумчиво, чтобы язык сам собой выговорил: «опастность». Хищная звериная пасть – единственная угроза жизни человека в ту эпоху.
& «Уязвимый» – тот, на ком образуются язвы. А если в душе – сплошная язва, стоит ли заботиться о неуязвимости тела?
& Отказ, приказ, указ – корень повсюду один, тот самый, что в слове «казаться». Человеку кажется, будто он хозяин положения, на самом деле его кормит, учит, нянчит и тетешкает раз и навсегда заданная программа.
& Мочь, не обязательно хотеть. Давно сказано: «Хочу – половина могу», – обратное, вообще говоря, неверно.
& – Человек я, – произнёс Верис вслух, добавив мысленный подтекст: «Успокойся, угрозы я не представляю».
Вот за что не любил Верис мысленную, «умную», как сказали бы древние, беседу. Произносим одно, думаем другое, а подразумеваем нечто третье.
& Главный, от слова «голова». Обязанность главного – думать и решать, неустанно заботиться. Заботиться можно только о других, о чём сообщает приставка «за». Ботаться, согласно Далю, – биться, мотаться туда и сюда, а этот сиднем сидит и ножки одеяльцем прикрыл. Думать можно и сидя, а можно ли сидя мотаться за других туда и сюда?
& К начальству может относиться с пренебрежением только высшее начальство, таково было абсолютное убеждение сидящего. Убеждение сомнительное, ведь начальство, это то, что в начале, а ни у какой вещи или явления не может быть двух начал: низшего и высшего. К тому же, как известно, в начале было слово и, значит, никакого иного начальства быть не может.
& – И что бы вы хотели осмотреть?
Вот это да! К нему обращались на «вы»! Архаичный, давно забытый обычай. Некогда люди, в одиночку беспомощные перед обстоятельствами и недругами, объединялись в племена и союзы, чтобы совместно противостоять трудностям. И когда вождь племени говорил с чужаками, он, желая подчеркнуть, что говорит не только от своего имени, употреблял местоимение «мы». И противники обращались к нему на «вы», показывая этим, что говорят не с одним человеком, а со всем народом. Кончилось тем, что на «вы» стали обращаться ко всякому малознакомому человеку, видимо, предполагая, что он глава государства или, по меньшей мере, банды. Нормальное обращение сохранилось лишь к самым близким людям или к тем, которые были недостойны уважения. Удивительно, но так было! И лишь когда люди избавились о необходимости сбиваться в стаи и коллективы, в разговор вернулось естественное обращение на «ты». Каждый сам за себя, одна программа за всех.
Комментариев нет:
Отправить комментарий