Юрий Поляков — Гипсовый трубач: дубль два (1/3)

Гипсовый трубач, или конец фильма (Гипсовый трубач—1)

Гипсовый трубач — 2

  “История эта продолжилась утром, когда жизнь еще имеет хоть какой-то смысл. ...

&  Четыре типа писателей. Первые, их большинство, записывают заурядные мысли случайными словами. Вторые для заурядных мыслей находят-таки точные слова. Третьи глубокие мысли излагают случайными словами. И лишь четвертые, а их единицы, способны выразить глубокие мысли точными словами.

&  Готовя себя к творческому подвигу, автор «Русалок в бикини» сидел, глядя на чуть подрагивающую белизну экрана, и вяло гнал от себя фантазии о мировом триумфе будущего фильма. Перед этой непорочной пустотой он испытывал особенный трепет, о котором хорошо сказал знаменитый сетевой поэт Макс Энтеров:

О белый космос монитора,
Панельных символов оскал!
Тебя, о чистый файл мой, скоро,
Ах, очень скоро, страшно скоро
Загадит мыслящий фекал!

&  – Потому что «любить иных тяжелый крест...»
    – Да, любовь это самый мучительный способ быть счастливым...
    – Роскошная мысль. Ваша?
    – Нет, Сен-Жон Перса... – зачем-то соврал Кокотов.

&  Вы не представляете, на что способна правильная девочка из ненависти к своей правильности!

&  Женская верность – такой же каприз, как и измена.

&  – А я вот не пойду!
    – Нет, вы идите! Для мужчины работа всегда на первом месте. Мама говорит: «Труд делает мужчину человеком!»

&  Отраженное счастье – удел многих.

&  На зубах, знаете, люди не экономят, ибо именно зубы постоянно напоминают нам о том, что сделаны мы, мой друг, черт знает из чего, а жизнь наша есть ежеминутное разрушение плоти.

---

&  – О, это знаменитый Вова из Коврова.
    – Он кто?
    – Хороший человек.
    – А по профессии?
    – Хороший человек – это и есть профессия...

&  – А выпечка-то у вас вчерашняя. Нехорошо!
    Официанты потупились и промолчали с лютой покорностью дворни, уже наточившей на барина топоры...

&  – Нет, мой друг, не прогулки вас ждут за гробом, а упорный труд! Мне, знаете, иногда кажется, на том свете мы все будем работать над ошибками.

&  – В аду, дорогой Андрей Львович, вас заставят проживать жизни тех, кому вы напакостили! Станете, к примеру, матерью-одиночкой, брошенной мужем без денег в период лактации. {...} Вспомните, вам когда-нибудь хотелось человека, предавшего, обобравшего, надувшего вас, – задушить, разорвать в клочья, порубить на мелкие кусочки?
    – Ну, в известной мере...
    – Так вот, все эти воображаемые мстительные кары в аду грешники испытают наяву! Если, скажем, за всю твою подлую жизнь полторы тысячи человек мысленно дали тебе пощечину, а девятьсот мечтали плюнуть в лицо, ты обязательно получишь эти полторы тысячи оплеух и девять сотен плевков. Будешь стоять, а они будут идти и наотмашь хлестать по щекам, будут идти и плеваться. Отсюда, кстати, заповедь: ударили по левой – подставь правую, чтобы левая хоть чуть-чуть отдохнула...

&  – А на что вы, кстати, жалуетесь?
    – Так, ни на что...
    – Смотрите, коллега, незнание симптомов не освобождает от заболевания!

&  Регистратура выглядела как рецепция дорогого отеля, а касса была отделена пуленепробиваемым стеклом; за ним виднелось девичье лицо, печальное, как и у всех, кто считает чужие деньги.

&  Мимо сновали хорошенькие, как на подбор, медсестры, проходили с неторопливой целеустремленностью врачи, пробредали пациенты, которых можно было разделить на три категории. Первые, энергичные, уверенные в себе, всем видом показывали: мы пришли сюда лишь затем, чтобы улучшить свое и без того отменное здоровье, а также развеять некоторые пустяковые сомнения. Вторые были растеряны, на лицах то появлялся, то исчезал ужас поставленного диагноза, и этот ужас, перегорая, постепенно оборачивался угрюмой верой в медицину. Третьи уже ничему не верили, почти примирились со скорым исчезновением и медленно шаркали, храня тайну этого невозможного примирения глубоко в себе...

&  Одноклассники – это твое первое человечество. Десять лет ты изо дня в день встречаешься с одними и теми же маленькими людьми, вы вместе страдаете, забивая голову необходимым мусором знаний, взрослеете, на глазах друг у друга превращаясь из неусидчивых наивных мальчиков и девочек в юношей и девушек, уже почти готовых к разрушительной тайне любви. Именно с одноклассниками ты впервые переживаешь все то, что потом, повторяясь, будет вдохновлять, будоражить, корежить и уничтожать твою взрослую жизнь. Первые радости, огорчения, привязанности, дружбы, влюбленности, клятвы, измены, – все, все оттуда, из школьного класса! Даже первая смерть – и она оттуда...

&  Жизнь, в сущности, – чудовищная, но, увы, одобренная жестоким Творцом подлость по отношению к человеческому телу, стареющему быстро и отвратительно. Но еще страшней и нелепей – когда по ночам в развалинах плоти бродят, светясь, призраки молодых желаний и надежд.

&  Наукой доказано: умственные способности взрослой хрюшки достигают уровня четырехлетнего ребенка, что не так уж и плохо для будущего окорока.

&  Жена, разрешающая мужу все, как правило, позволяет себе еще больше.

&  Конечно, смерть – сама по себе жуткая несправедливость, но пока она неизбежна для всех, это уравнивает, утешает – и можно смириться. Все там будем! А если не все? Мир разделится на две касты: бедные останутся смертными, а богатые купят себе вечность. У Абрамовича будут не только яхты и «Челси», он к тому же еще никогда не умрет! Ну уж нет! Начнется даже не классовая, а межвидовая схватка за право на бессмертие, которого, как обычно, на всех не хватит. И тогда неудачники объявят войну вечности, потребуют отмены бессмертия – ради справедливости и тленного равенства. И, конечно, победят, как уже победили однажды бессмертных эллинских богов, променяв их на щуплого распятого Христа.

Окончание