5 дек. 2019 г.

Шамиль Идиатуллин — Город Брежнев (2/2)


&  У нас вечно так: орут, торопят, угрожают карами за опоздание, ты из сапог вылетаешь, чтобы успеть, а на место прибежишь – надо ждать еще час. И ладно если удобно ждать – а то ведь трястись в дубак на ветру вдоль наскоро прочищенной дороги.

&  Всегда же так: если что-то тебя не касается, то этого чего-то и не существует. Америки нет, Плутона нет, спелых бананов тоже, а заодно и активных пионеров-комсомольцев, которые усердно паяют искусственные спутники Земли, строгают настоящие парусники, фигачат на ионике в самодеятельном ВИА, снимаются в кино и ездят в «Артек».

&  Я до этой минуты вообще не был уверен, что люблю, и уж, во всяком случае, это слово старался не употреблять. Любовь – дурное слово, его либо бабы используют, потому что дуры, либо школьное и вообще всякое начальство, когда про Родину говорит. Бабы ищут кино и книжки про любовь, спрашивают своих мужиков: «А ты меня любишь?», говорят своим детям: «Иди, полюблю», а чужих детей изводят оскорбительным вопросом: «Кого больше любишь, маму или папу?» Как будто на этот вопрос есть ответ, который не обидит маму или папу. Как будто женщина любит своего ребенка, лишь когда обнимает и целует, а если он хотя бы на метр отошел, то на фиг ей не сдался. Как будто мужик, сказавший: «Я тебя люблю», физически чем-то отличается от мужика, сказавшего: «Я тебя не люблю», а тем более промолчавшего. Видимо, бабам это слово нужно, чтобы самим себя уверить – что она любит, или что ее любят, или что кто-то кого-то любит, а значит, мир крутится в нужную сторону. А когда сама она говорит: «Я тебя люблю», это, по сути, приказ, первое предложение договора. Я тебя люблю, значит ты... и дальше какое-то обязательство второй стороны. Я тебя люблю – значит ты любишь меня, или делаешь что-то для меня, или обязан мне чем-то.
     И начальству это слово нужно затем же, вдруг сообразил я. Вы любите Родину, школу, родителей, друзей – а значит, обязаны делать вот это, это и еще в свободное время три раза в неделю по полтора часа вот это. Конец договора. Не выполнил – не любишь. Не любишь – не человек.
     То есть про любовь спрашивают с одной целью – заставить. А я не люблю, когда заставляют.

&  Надо быть дома. И это не материнский наказ из сопливого детства – «Чтобы к восьми дома был, голову оторву», все такое. Каждый сам выбирает, что считать домом... Дом выбирают однажды и навсегда, а если срываются и уходят, остаются без дома на всю жизнь. А бездомному плохо не только в Америке.

&  Реплики всегда звучат фальшиво, или подозрительно, или глупо. А до молчания даже ментам труднее докапываться, что бы они там ни говорили в своих детективчиках про добровольное признание и бесперспективность игры в молчанку.

&  – Пятилетке качества – рабочую гарантию, а? А также ударный труд, знания, инициативу и творчество молодых. Твои то есть.
     – Это вроде старый лозунг, я его в детстве в «Сельской молодежи» видел.
     Федоров усмехнулся и сообщил:
     – Правильные лозунги не стареют. Главное – вовремя их забыть и вовремя вспомнить.

&  Говорить я ничего не стал – в говно, говорят, важно не вляпываться, но лучше бы и рядом не стоять, и тем более не разговаривать.

  ... Но мы, наверное, что-нибудь придумаем.”

nostradamvs:
«Отлично... Идиатуллин умудряется показать чудовищное убожество советской рутины – всё это бытовое кумовство, бедность, жалкий быт, показуху, прикрывающую неприятную изнанку, бессмысленную бюрократию – через совершенно светлую призму, взгляд людей, смотрящих в будущее и ловящих радость там, где она ловится. Причём весь этот быт, эти Набережные Челны (Брежнев) образца 1983 года – они настоящие, потому что Идиатуллин видел их своими глазами, и главный герой – почти его ровесник (чуть старше). Пожалуй, одна из лучших книг о советских временах, какие я читал в жизни.»

Комментариев нет:

Отправить комментарий