Mother

The Expanse 5×3

Admiral Delgado: A Belter, a Martian, and an Earther walk into a bar.
     Bartender, he asks the Belter what he wants. The Belter says, "I'll have a glass of your finest Martian whiskey. Drinking like my enemy lets me think like my enemy." He drinks his Martian whiskey.
     Bartender asks the Martian what he wants. The Martian says, "A glass of your finest Earther tequila. Drinking like my enemy also lets me think like my enemy." So the Martian drinks his Earther tequila.
     So now...
Dr. Alaoui: Excuse me. Sorry to interrupt.

Admiral Delgado: What do you estimate the size of the original asteroid was?
Chrisjen: Ballpark.
Dr. Alaoui: Well, based on these readings, somewhere between 10 and 30 meters in diameter.
Chrisjen: If a rock that size hit Earth, how big of an impact would that create?
Dr. Alaoui: It wouldn't. Our asteroid spotters would easily detect an asteroid of that size.
Chrisjen: Indulge us. Theoretically.
Dr. Alaoui: Uh, well, with a typical iron-nickel core and assuming a speed at impact of, say, 30,000 KPH, the blast would be about one to four megatons, depending on the impact angle.
Admiral Delgado: That's a medium-yield fusion warhead, blast radius 13 kilometers.

Michio: We never realize how much someone is a part of us... until we feel the weight of emptiness when they're gone.

--
On the IMDb

The Bridge #2.5

Bron/Broen 2×5

Rasmus: There are 324 wind turbines in southern Sweden. I have marked them on a map.
Saga: Has it given us anything?
Rasmus: No, not yet.
Saga: Then why are you telling me about it?
Rasmus: Because... because I'm working on it.
Saga: So, you're telling us you're working?

Johanne: Do want to see my play tomorrow?
Saga: No.
Anne Dea: She doesn't like children.
Johanne: Why not?
Saga: I do. But I don't like children just because they're children.
Johanne: Do you like me?
Saga: I don't know. I don't know you.

Jakob: How long are you staying?
Saga: A night, maybe two... I'm not questioning our relationship I just needed some time alone.
Jakob: Even if you're reading about it these books you need to stop sounding like them.

Rasmus: How the hell can you be allowed to be a cop?
Saga: I'm an excellent cop.
Rasmus: Over-analytical, cold robots is exactly what the police-force needs!

Saga: Do you like Rasmus?
Martin: No. You know I don't. But don't report him. He did a great job.
Saga: In the wrong way.
Martin: Anyway, he's not allowed to be mean to you. He should apologize.
Saga: He's not the first one.
Martin: That's mean to you?
Saga: Who believes that I can't get hurt.

—
On the IMDb

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний (8/8)

<< Ранее

&  «Я вспомнил только что прошедших мимо меня девчушек, утянутых из весны в экраны своих могильников (описка, но не буду исправлять – так в сто раз точнее). Могло ли знамение быть более ясным? Человек – это просто обезьяна со смартфоном. Она скачивает из ночной темноты подсунутые неизвестно кем программы, ставит их на свою глупуюголову и начинает скакать…
     «Наша интеллигенция всегда тянулась к свету Разума с Запада, тянется и поныне. Но американская культура в современном виде – это проект ГРУ. Яд «novichok» отравил североамериканскую душу и заструился обратно в Россию. Его теперь не узнать и не нейтрализовать…
     «Когда все связанное с Россией демонизировано на Западе, сетевые дурочки, прививающие здесь американскую культурную репрессию под зычный храп ФСБ, кажутся по-своему трогательными: геройкам слава! Но если рассказать им, что на самом деле они внедряют созданные ГРУ химеры, они столкнутся с таким сарказмом судьбы, который перенесет не всякая душа…»

&  В девяностые мы жили в жуткой, жестокой, но устремленной в будущее и полной надежд России. С другой стороны глобуса была Америка; она тоже изрядно пугала, но ею можно было восхищаться от всего сердца, и она действительно походила на библейский «град на холме».

&  Третья мировая прошла быстро, беззвучно – и в ней не осталось ни победителей, ни проигравших. Спецслужбы обменялись страшными ударами, которых не заметил никто, но они глубоко изменили ткань реальности. Радоваться нечему, петь не о ком. О Третьей мировой нельзя снять кино – она была не слишком визуальна. Дымятся руины прежнего мира, облучены мы все.

  ... Следите за подпиской!”

An Officer and a Spy (2019)

Major Henry: Picquart, how does he look?
Lieutenant Colonel Picquart: Like a Jewish tailor, crying over the gold he lost.

Colonel Sandherr: The Romans threw the Christians to the lions, we the Jews. We progress.

Captain Alfred Dreyfus: Major, did I do something to offend you?
Major Picquart: No.
Captain Alfred Dreyfus: You're the only professor who gave me a bad grade.
Major Picquart: Perhaps I don't value your skills as much as you do.
Captain Alfred Dreyfus: Not because I'm Jewish?
Major Picquart: I'm careful that sentiment doesn't affect my judgment.
Captain Alfred Dreyfus: If you have to be careful, it's a plausible hypothesis.
Major Picquart: If you're asking me if I appreciate Jews, my answer is no. If you're implying that I have a discriminating attitude I assure you I don't. Never.

Jean Alfred Desvernine: "Apollo." Is that Greek?
Lieutenant Colonel Picquart: No, it's a Roman copy. The original is lost.
Jean Alfred Desvernine: You mean it's a fake.
Lieutenant Colonel Picquart: No, it's a copy. It's different.

Alfred Dreyfus: You're saying I am guilty because the handwriting is mine.
Alphonse Bertillon: Yes.
Alfred Dreyfus: But I'm equally guilty if the handwriting isn't mine.
Alphonse Bertillon: Yes.

General Billot: Major, what will you tell the minister?
Major Picquart: The chances of conviction are not more than 50%.
General Billot: Why?
Major Picquart: What motive could he have? It can't be money. His personal resources are 20 times a captain's pay. You haven't found a motive.
Major Henry: You should see the evidence we have against that Jew...

Alfred Dreyfus: '... The isolation is such that it feels like I am buried alive. If it were just for me, I would have already slipped into the grave. But it's not just about my life, but my honor, the honor of us all, of our children's lives. ...'

Lieutenant Colonel Picquart: Well? Are they the same?
Alphonse Bertillon: The handwriting is identical to the note of Dreyfus.
Lieutenant Colonel Picquart: Would you be willing to state that in writing?
Alphonse Bertillon: Of course, if you wish.
Lieutenant Colonel Picquart: What if I told you that this wasn't written by Dreyfus?
Alphonse Bertillon: I'd say that the Jews have taught someone to write with the handwriting of Dreyfus.

General Gonse: What do you propose?
Lieutenant Colonel Picquart: Put Dreyfus on trial again.
General Gonse: Another trial? Are you crazy?
Lieutenant Colonel Picquart: Is that inconceivable?
General Gonse: Of course. Everyone would wonder why such a mistake has been made! They'll get at the secret file. It's unthinkable.
Lieutenant Colonel Picquart: Why?
General Gonse: It would embarrass us!
Lieutenant Colonel Picquart: I don't understand you.
General Gonse: We know your opinion about the chosen race. What do you care if a Jew is being held on an island?
Lieutenant Colonel Picquart: He's innocent.
General Gonse: How sentimental you are! Lambs, newborn kittens and Dreyfus. They're all innocent.
Lieutenant Colonel Picquart: You talk as if I feel affection for him, but it's not like that. I'd rather he was guilty, but the traitor is Esterhazy.
General Gonse: Maybe it's Esterhazy or maybe not. If you don't say anything, no one will ever know.
Lieutenant Colonel Picquart: That's an abominable suggestion. Should I take this secret to the grave?
General Gonse: Of course! That is the essence of our profession.

Major Henry: Have you told General Gonse about this?
Lieutenant Colonel Picquart: I told him Dreyfus is innocent.
Major Henry: What did he say?
Lieutenant Colonel Picquart: He said to let it go.
Major Henry: Then let it go. They're the bosses. We execute orders or we're nothing. I don't know if Dreyfus is innocent and I don't give a damn. If you order me to kill, I will. If you then tell me it was the wrong person, it will grieve me. But it's not my fault, it's the army.
Lieutenant Colonel Picquart: Maybe it's your army, but it's not mine.

General Picquart: What did you want to discuss?
Major Alfred Dreyfus: My rank. My promotion to major does not take into account the years of imprisonment. Your eight years outside the army are considered like you've been through them on duty. Major Alfred Dreyfus: It's unfair. I consider it a prejudice.
General Picquart: I see. What should I do about it?
Major Alfred Dreyfus: Promote me to my due rank.
General Picquart: Which is?
Major Alfred Dreyfus: Lieutenant Colonel.
General Picquart: That requires a special law.
Major Alfred Dreyfus: It should be done, it would be right.
General Picquart: That's not possible.
Major Alfred Dreyfus: Why not?
General Picquart: The law wouldn't pass. The political climate has changed. It is already difficult to work with those who were our enemies. Why reopen the matter?
Major Alfred Dreyfus: Because it's the right thing.
General Picquart: I'm sorry, that's not possible. If that's all...
Major Alfred Dreyfus: Yes, that's all.

General Picquart: I'm sorry that we couldn't talk in private these last few years.
Major Alfred Dreyfus: No, indeed. Not since the morning of my arrest.
General Picquart: Yes. I apologize for the role that I had in this sad charade.
Major Alfred Dreyfus: You recovered very well.
General Picquart: It's good to have done all this and finally be elected to government. And yet it's strange to say, but... I wouldn't be here without you.
Major Alfred Dreyfus: No, General. You're here because you did your duty.

—
+ Quotes on the IMDb

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний (7/8)

<< Ранее

&  – Мрачновато. Но сравнение с Советским Союзом звучит натянуто. Похоже, генерал Изюмин просто ненавидел прогресс.
     – Да нет же. Как вы не понимаете? Дело не в идеалах, которые провозглашает американская культурная революция. Дело в том, что все эти идеалы – просто намалеванные на кумаче дацзыбао над строящейся зверофермой. Американцы этого не видят, потому что никогда в таком месте еще не жили. А нам это очевидно, потому что это наш национальный архитектурный стиль.

&  – Формируемое царь-химерой тройное неверие – в политику, в медиа и в будущее – должно было полностью сокрушить американскую душу. А затем следовало дождаться очередной большой рецессии, чтобы материальный кризис наложился на духовный. Тогда, говорил Изюмин, в Америке начнутся войны клоунов…
     – Простите? Может быть, клонов?
     – Нет, именно клоунов. Изюмин имел в виду вторую американскую революцию.
     – А что это значит? Ее что, будут делать клоуны?
     – Нет. Во всяком случае, не только. Изюмин говорил, что американцы называют свою реальность «clown world». Каков приход, таков и бунт. Сначала запылает цветная во всех всех смыслах революция, которая сильно подпалит здание цирка. Затем будет гибридная гражданская война, а потом к власти придет военная хунта, где соберутся нормальные люди. И вот с ними уже можно будет вести диалог. Таков был дьявольский план ГРУ, заложенный в Царь-Химеру.

&  – Значит, Царь-химера уже развернута?
     – Насколько я знаю, да. Но она не была активирована. Триггер был известен только Изюмину. Он хранился в сейфе в его кабинете. Но после его… Ну, того несчастья, которое с ним произошло, в сейфе ничего не нашли.
     – А что представлял собой этот триггер?
     – Царь-химера имела стандартный твиттерный запал. То есть ее активировал обычный твит. Надо было примерно шестьсот раз загрузить его в американские ветки – хотя бы в качестве ответа на другие твиты – и в массовом американском сознании началась бы неостановимая цепная реакция прозрения…

&  – А что это за электоральный навет, про который он говорит?
     – Он утверждал, даже в узком кругу, что мы на самом деле не вмешивались в американские выборы. Делали вообще все, кроме этого, но туда не лезли – потому что от президентских выборов зависит только меню Белого дома. Мы же не идиоты воевать с голограммами. Якобы это активное мероприятие ЦРУ по обработке собственного населения.
     – В чем его смысл?
     – Ну как в чем. Если вы скажете вменяемому американцу, что в Америке демократия, он скорей всего тихонько засмеется – там все знают, что живут при олигархии. Но если вы сообщите ему же про атаку на американскую демократию,он гневно сожмет кулаки – и некоторое время, возможно, действительно будет верить, что живет при демократии. Что называется, имплицитно. Это наша старая технология рефлексивного контроля – как у вас ее называют, «refleksyvny kontrol». Изюмина больше всего возмущало, что у нас технологии тырят.

Окончание >>

The One with the Cat

Friends 4×2

Ross: Are you sure she's in the cat? Or have you been taking your grandma's glaucoma medicine again?
Phoebe: No, Dr. Skeptismo. I'm sure. First of all, okay, there's the feeling. Okay, and for another, how about the fact that she went into my guitar case... which is lined with orange felt.... My mother's favorite fish was orange roughy! Cats like fish. Hi, Mommy. Oh. I haven't seen this smile in 17 years.
Joey: Dude, Phoebe's mom's got a huge pair of...
Chandler: Let it go.

Monica: If it's possible, could you leave him somewhere... and go have sex with another guy?
Rachel: I'll try.

Ross: So, guys, am I crazy or does Phoebe's mom remind anyone else of a cat?

Ross: Yes, we have to tell her.
Monica: Oh, but it's made her so happy...
Ross: Little girl misses her cat. Crazy lady thinks her mother is in a cat.

Rachel: Oh, my God. What happened?
Chandler: Oh. Um, Joey was born, and then 28 years later, I was robbed.

Phoebe: Ross, how many parents have you lost?
Ross: None.
Phoebe: Okay, then you don't know what it feels like when one of them comes back. Do you?... I believe this is my mother. Even if I'm wrong, who cares? Just be a friend, okay? Be supportive.
Ross: I'm sorry.
Phoebe: Okay.
Ross: I don't know what to say.
Rachel: Heh. You could say you're sorry to her mom... I think she would like that.

Ross: You know, I got an extra futon.
Joey: Dude, you don't have to brag. We got nothing here.

—
+ Quotes on the IMDb

The Bridge #2.4

Bron/Broen 2×4

Saga: In any case, he was the pig.

Martin: I call home. Nikolaj was sick yesterday.... Saga! My son was sick yesterday.
Saga: ... Then, I hope he's doing better today.

Martin: We're going home to Mette. I want to see Nikolaj.
Saga: But he's sick.
Martin: Yes, that's why.

Anne Dea: Aren't they cute? I love children.
Saga: Why?
Anne Dea: Because they are children. They're just lovely. And I am an extra mother for them. Martin is gone and Mette works much. What would they do without me?
Saga: Hired another nanny. Do you have any special training?
Anne Dea: No. But you heard the what Martin said. That they can not do without me.
Saga: He meant the services you perform. You're replaceable.

—
On the IMDb
+ Soundtrack

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний (6/8)

<< Ранее

&  – Можете точнее описать, что это такое – Царь-химера?
     – Ну… как бы объяснить. Все те изменения, которые группа Изюмина произвела в американской культуре, в принципе американцам по отдельности понятны и видны. Они их кое-как анализируют, рефлексируют и так далее. Но вот целостной и ясной картины той мрачной тюрьмы, которую построило для них ГРУ, у американцев пока нет. Они по старинке считают себя благородной республикой, продвигающей идеалы добра и свободы. И вот, чтобы раскрыть американцам глаза… чтобы заставить их ясно увидеть ту шизофреническую оруэлловскую звероферму, которой стала Америка в результате трусливой диверсии российских спецслужб, и была разработана Царь-химера.
     – Что должно было случиться после ее активации?
     – Никакого конкретного события. И одновременно сразу многое. У американцев словно спала бы с глаз пелена. Рассеялись бы иллюзии, еще скрывающие от них жуткую панораму их новой реальности, созданной на Объекте-12. Это, конечно, невероятно подкосило бы американский дух. Результаты были бы катастрофичны.
     – Можете чуть подробнее?
     – Ну… Там был заложен, например, такой ударный фактор, как неверие в свободную прессу. После активации Царь-химеры американцы должны были увидеть своих корпоративных журналистов как… Почему-то в техзадании это было прописано по-французски: les putes sans peur et sans reproche. Бляди без страха и упрека, которые даже за пять минут до атомного взрыва будут работать над своим резюме.

&  – В идеале, говорил Изюмин, любой западный политик, не являющийся безусловным и очевидным подлецом, должен быть объявлен русским агентом.
     – К какому результату это должно было привести?
     – Американцы почувствовали бы, что живут не в свободной республике, а в гнилой олигархической империи и их страна – такая же точно управляемая демократия, как сами знаете кто, с таким же избирательным правосудием, подтасованными выборами и лежащей в основе всего ложью. Разница только в том, как конкретно организован тоталитарный менеджмент и где спрятана подтасовка…

&  – И, конечно, атака на культуру. Такая же безрадостная картина – ... синтетическое голливудское сало, обязательная реклама спецслужб, дрессированные творцы в своих сетевых витринках и торопливо приспосабливающиеся к левой повестке корпорации, распускающие в духовной тьме свою хайтек-паутину для сбора монеток с глазниц будущих мертвецов…
     – О как. Это все?
     – Нет. Самое главное – удар по identity. Царь-химера как бы создавала кривое зеркало, где американец видел на своем месте зависимое, запуганное и предельно озабоченное личным выживанием существо, от которого на каждом шагу требуется демонстрация верных политических взглядов и казенного патриотизма. Таким же примерно был советский человек семидесятых. Поэтому конечная линия развертывания химеры была обозначена так: современная Америка – это тоталитарный совок семьдесят девятого года с ЛГБТ на месте комсомола, корпоративным менеджментом на месте КПСС, сексуальной репрессией на месте сексуальной репрессии и зарей социализма на месте зари социализма…
     – Что, и никакой разницы господин Изюмин не видел?
     – Видел. Разница, говорил он, в том, что в совок семьдесят девятого года можно было привезти джинсы из Америки, а сегодняшняя Америка – это такой совок, в который джинсы уже никто не привезет. Из того совка можно было уехать, а из этого некуда. И «Голоса Америки» в нем тоже нет и не будет. Только три чуть разных «Правды» и один многоликий бессмертный Брежнев, который яростно борется сам с собой за право отсосать у Биб… Нет, ну это уже конспирология. Но вы только представьте себе – двуполый самооплодотворяющийся Брежнев, который никогда не умрет.

Далее >>

The Mandalorian. Chapter 16: The Rescue

The Mandalorian 2×8

The Mandalorian: How many troopers do they have armed in those suits?
Dr Pershing: These are third-generation design. They are no longer suits. The human inside was the final weakness to be solved. They're droids.

Cara Dune: Those dark troopers are gonna be a real skank in the scud pie.

Cara Dune: Dank farrik! Son of a mudscuffer!

Moff Gideon: The Darksaber. It belongs to you.
The Mandalorian: Now... it belongs to her.
Moff Gideon: She can't take it. It must be won in battle. In order for her to wield the Darksaber again, she would need to defeat you in combat.
The Mandalorian: I yield. It's yours.
Moff Gideon: Oh, no. It doesn't work that way. The Darksaber doesn't have power. The story does.

The Mandalorian: Are you a Jedi?
Jedi: I am.

Jedi: He is strong with the Force, but talent without training is nothing.

Jedi: May the Force be with you.

—
+ Quotes on the IMDb

Churn

The Expanse 5×2

Camina: Don't worry about what I want. Worry about what I am due.

Camina: I am Camina Drummer. You respect my claim, or you die and become a story I tell the next captain.

Amos: Float to the top or sink to the bottom. Everything in the middle is the churn. She told me that.

Charles: She saved you?
Amos: No one really saves anyone.
Charles: She taught me how to save myself.

Gavin: You know what your problem is?
Fred Johnson: Tell me.
Gavin: You think that if someone's an underdog, that means they're the good guy.

Amos: Do you want to be my friend?

Admiral Sauveterre: Plan and prepare for every possibility, and you will never act. It is nobler to have courage as we stumble into half the things we fear than to analyze every possible obstacle and begin nothing. Great things are achieved by embracing great dangers. These were the words of Xerxes, Persia's king of kings, though he probably spoke them in Old Persian...

Lt Emily Babbage: He also doesn't like being upstaged.
Alex: I don't see how I could've upstaged him.
Lt Emily Babbage: First pilot to safely transit the Sol Ring. fFirst Martian to set foot on an exoplanet.
Alex: Yeah, that's just me being in the wrong place at the right time.

Fred Johnson: What'd you do?
Holden: There was a button. I pushed it.
Fred Johnson: Jesus Christ. That's really how you go through life, isn't it?

Lydia: When you're hurt, hurting others is easy. It takes strength to choose not to.

Lydia: When life has not treated you with kindness, doing the right thing anyway always takes strength... when you can even tell what the right thing is... I love you, Timothy, but I'm not righteous. I can't teach you to be that. Maybe you and I... can imagine a version of me that is good and kind and wise. I'll pretend to be her. You can pretend to love me enough to listen. Maybe that's enough for people like us.

--
On the IMDb

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний (5/8)

<< Ранее

&  – А расовые вопросы? Сеяли расовую рознь?
     – Это было запланировано главным образом на будущее.
     – Как именно?
     – Изюмин собирался ввести race fluidity. Расовую подвижность, если по-русски. Логика его, надо сказать, была безупречна. Он рассуждал так – гендерную подвижность мы уже внедрили. Но если можно быть мужчиной в теле женщины, почему нельзя быть негром или индейцем в белом туловище, и наоборот? Особенно если это несет социальную выгоду? У них такое уже вовсю практикуют разные сенаторши, но мэйнстримом это пока не стало. Изюмин хотел, чтобы выбор осуществлял сам человек в детстве, пересматривал его влюбое время, и это право стало таким же незыблемым, как право на выбор гендера. Изюмин полагал, что остатки здравого смысла в американском массовом сознании после этого окончательно сойдут на нет.

&  – Как еще работали по Америке?
     – Да по-всякому. Последнее, что я делал лично – это химеру по общей теории относительности. Смысл был такой, что она расистская, потому что в разработке не участвовал ни один негр. У них в академических кругах такое сразу приживается, два раза стучать не надо. Но в основном внедряли социализм. Изюмин говорил так: еще десять лет проживу, и будет там совок образца семьдесят девятого года. Никто трех отличий не найдет.
     – О, да он был циник.
     – Еще какой. Все время повторял – у них там будет не республика, а сказка с нашим концом. Сначала введем диктатуру меньшинств. То есть не самих меньшинств, ясное дело, а прогрессивных комиссаров, говорящих от их имени. А еще лучше комиссарш. И одновременно прокурорш. Таких непонятно откуда взявшихся кликуш, перед которыми все должны будут ходить на цирлах и оправдываться в твиттере под угрозой увольнения. Назовем это диктатурой общественного мнения. Потом отменим свободу слова под предлогом борьбы с hate speech – для всех, кроме наших. А затем посадим на царство какую-нибудь дурочку-социалистку или Берни. И получим вместо Америки большую невротизированную Венесуэлу с триллионными долгами.
     – По оценкам Изюмина, это получалось?
     – Не то слово. ... Если вы посмотрите, чем живет современная Америка, вы увидите, что дело практически сделано. То есть свой план «Барбаросса» Изюмин выполнил.

&  – Ему оставался один последний удар. Финальная, так сказать, процедура. И в этот момент наше руководство решило Изюмина остановить.
     – Почему?
     – Я думаю, в Кремле просто испугались. Там ведь сообразили, чем вызван этот медийный шум о кремлевских ботах в твиттере, вмешательстве и этой фабрике троллей. Американское разведсообщество дало понять, что разгадало наши методы. Они, конечно, не могут рассказать широкой публике, что всю их гендерную шизу придумали в русских спецслужбах – они оскорбят своих левых и покажутся конспирологами. Но что произойдет, если республиканскому сенату на секретном заседании предоставят доказательства, что вся американская политкорректность создана на ферме ГРУ? Наверное, они сразу поднимут в воздух стратегическую авиацию…
     Голгофский задумчиво кивает.
     – Было даже более важное соображение. В Кремле пришли к выводу, что уничтожать Америку нам невыгодно. Знаете, как с Римом – его многие не любили, но когда он рухнул, поднялось такое геополитическое цунами, что утонули все враги. Америка – это позвоночник современного мира. Мы можем не любить ее, но если сломать этот позвоночник, плохо будет всем. В том числе и нам.

Далее >>

Like Father, Like Son (2013)

Ryota Nonomiya: He must be disciplined. If you lose a day...
Midori Nonomiya: You'll be three days late trying to recuperate, I know. Come on, Keita. It's piano time.

Midori Nonomiya: Don't you think he has has grown up?
Ryota Nonomiya: You think so?
Midori Nonomiya: It'd seem he told Daichi to leave him alone.
Ryota Nonomiya: Let's hope it's true. In our days, kindness is a defect.
Ryota Nonomiya: I'll have more time when this project will be over.
Midori Nonomiya: It's been six years I've been hearing you saying the exact same thing.
Ryota Nonomiya: Is that true?

Yukari Saiki: And Ryota?
Midori Nonomiya: He had a very important meeting. He works a lot.
Yukari Saiki: Let's hope my husband will do likewise.
Yudai Saiki: "Leave for tomorrow what you could do today", is my motto.
Yukari Saiki: Sure, go on like this, and you'll be dead before doing anything.
Yudai Saiki: Don't try scaring me, I've still got a couple of years left.

Midori Nonomiya: Let's be honest, in these last six months I've spent more time with him than you have.
Ryota Nonomiya: Come on, there are other things besides time!
Midori Nonomiya: Don't you think that, for kids, giving them time is everything.
Ryota Nonomiya: There are things at work that only I can do.
Midori Nonomiya: But no one can play the role of the father other than you.

Midori Nonomiya: Even if your father said it, it's enough living with someone, blood counts for less. Love the other person and you'll end up being like her. It happens in married couples. And, probably, the same thing happens with children.

Yudai Saiki: Nowadays, kites fly like on their own. Back then it was much more difficult making them fly.
Ryota Nonomiya: My father was not the kind that'd fly kites with their kids.
Yudai Saiki: I understand. But there's nothing forcing you to act like your father.

Ryota Nonomiya: I am sorry, sir, but I am the plaintiff.
Kazushi Kamiyama: Yes, I know that very well. You see, you've always stepped on the gas. There are moments when one should push the brakes.
Ryota Nonomiya: But you are where you are because you didn't push the brakes.
Kazushi Kamiyama: It wasn't the same thing, times are changing. Try spending more time with your family.

— Insects reproduce themselves easily here. But fifteen years are needed from the moment a cicada lays eggs until they turn into larvae and get out from the ground.
Ryota: That much?!
— Do you think it's a long time?

—
On the IMDb

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний (4/8)

<< Ранее

&  – Вот вы говорите, политкорректность, левый вектор. Но ведь это, так сказать, общественная жизнь. Выборы, экономика, война – это ясно. Но вы занимались еще и культурой?
     – В последние годы мы работали исключительно по западной культуре. Вносили в нее несущественные на первый взгляд, но глубокие и необратимые коррективы.
     – Зачем это было Изюмину?
     – В этом и состоял его адский план. Западные спецслужбы хорошо понимали, что в двадцать первом веке нет никакой разницы между культурными процессами и военными действиями. Поэтому они много занимались нашей культурой и через своих агентов влияния в целом контролировали ее повестку. Вот только за процессами в собственной культуре они практически не следили. Были очень самоуверенны. Американская душа оказалась беззащитна перед ноосферной атакой через полюс просто потому, что такого никто не ждал. Это был Перл-Харбор духа, причем многолетний.
     – Удар в спину?
     – Вот именно. Отравленным, я бы сказал, хвостом. Задачей Изюмина было прорыть в здоровой и рациональной американской психике как можно больше абсурдных нор и дыр, постепенно превращая ее в нечто среднее между прогнившим термитником и передержанным сыром «рокфор». Изюмин объяснял начальству, что объем внедренного в американскую культурную норму абсурда и левого идиотизма в какой-то момент станет критическим, и количество перейдет в качество. И американская культура просто… implode, обрушится внутрь самой себя. И тогда Россия восторжествует…

&  – Какую задачу ставил перед собой Изюмин?
     – Разумеется, сокрушить Америку. Но он понимал, что с такими здоровыми и вменяемыми людьми, какими были американцы конца двадцатого века, проделать подобное будет сложно. Поэтому его задачей было разрушить то главное, что делало Америку Америкой – ясный, рациональный и свободный американский ум. В идеале он хотел превратить США в такое же тупое и лживое общество, каким был Советский Союз семидесятых. Задачей Изюмина было свернуть свободу слова и создать в Америке омерзительную и душную атмосферу лицемерия, страха и лжи, погубившую Советский Союз. С той же аморалкой, парткомом, кучей запретных тем и избирательным правосудием – с поправками на американские реалии, конечно, но все же.

&  – ... Воспроизвести в Америке, как он выражался, советский астральный воздух.
     – И как по-вашему, это удалось?
     – А то вы не видите. Еще как. Можно смело считать генерала Изюмина главным архитектором современной американской культуры. Во всяком случае, того, что отдает в ней тяжелым идиотизмом, лицемерием и психопатией – а это, как вы понимаете, почти все, из чего она сегодня состоит. За последние двадцать лет Изюмин превратил американскую культуру в такую, знаете, чокнутую бензопилу, которая пилит пополам саму себя – и американские мозги заодно. Никто не смог ему помешать.

&  – Чем занимался лично Изюмин? – спрашивает он.
     – Общим руководством. Лично он курировал только гендерную идеологию, это было его хобби. Все эти уборные для третьего пола и новые гендерные местоимения были разработаны майором Соней Козловской, его главной консультанткой и экспертом. Она выросла на Манхэттене и с молоком матерей…
     – Понятно, понятно. Я имею в виду не это, а стратегические направления.
     – Это они и были. Но если вы в олдскульном смысле… Изюмин, конечно, изо всех сил стремился нарушить американскую социальную гармонию и противопоставить один процент, которому принадлежит Америка, остальным девяноста девяти. Он мечтал стравить между собой Джефа, так сказать, Безоса – и тех, кто пашет на него, питаясь на продовольственные талоны.
     – Вы правда полагали, что у вас такое выгорит?
     – Сперва задача казалась невыполнимой... И если вы проанализируете настроения современных американцев, вы увидите, что диверсия удалась.

Далее >>

Bon Cop Bad Cop 2 (2017)

Bon Cop, Bad Cop (2006) <<

Martin Ward: Whatever you do, don't itch it. I will call it off, I promise you, if you disobey a single one of my orders.
David Bouchard: Your... your orders?
Martin Ward: Mm-hmm.
David Bouchard: No, no, no, no! No, no. No. I'm not working for you, I'm working with you.
Martin Ward: Provincial. Federal. My investigation trumps yours.

David Bouchard: You've changed, man!
Martin Ward: Thank you!

David Bouchard: You won't regret it.
Mike Dubois: Oh, I have no regrets. It's the people who fuck with me who have regrets.

Dave Bouchard: And Jonathan?
Martin Ward: Your guess is as good as mine. Last I heard, he was in Montreal.
Dave Bouchard: You want me to find him?
Martin Ward: Oh, Dave, finding people is easy for me. Communicating with them, apparently, I haven't mastered yet.

MC: .... Oh wow!
Dave Bouchard: I can't find the words.
Martin Ward: Really fucking weird, but awesome!

Dave Bouchard: That's right, I talk to my penis. I've even given him a name: Martin.

MC: Here! Swap this out!
Dave Bouchard: Whoa! You seem to think I work for you.
MC: I'm sorry. Didn't I explain this to you? Federal... provincial.
Dave Bouchard: That's not the best way to talk to a separatist with anger issues!

MC: Watch your mouth, young man! This morning, my endocrinologist told me I wasn't the right sex! My testosterone level is abnormally high: women are at 2, men are at 7, and I'm a fucking 9.2!
Dave Bouchard: At least she's seeing a professional...

Martin Ward: You know when they say this guy did this crazy thing because he had nothing to lose? Well, I'm that fucking guy! OK? You tell me where this thing is going down right now, or I will drill so many holes in your hideous face that when the sun rises and the beams shine through your ugly fucking skull, you will light up like a goddamn disco ball!

Dave Bouchard: Sometimes you have to be direct in order to get things moving.

Agent Blaine: Oh, here comes the liberal, bleeding-heart rhetoric from the more stupid breed of Canadian: the French one! No one is innocent! No one!

—
+ Quotes on the IMDb
+ Soundtracks

The Bridge #2.3

Martin: Saga doesn't understand irony.
Rasmus: I've noticed that.
Martin: But I do. Do not mess with her.

Saga: Do you and Pernille have sex?
Martin: No. Why do you think so?
Saga: You're spending a lot of time together. She touching you all the time.
Martin: Does she? It's nothing.
Saga: Do you and Mette have sex even if you're not living together?
Martin: No. It's been a long time.
Saga: Who do you have sex with then?
Martin: Nobody.
Saga: How can you stand it? Before, you slept around all the time.
Saga: There is one thing that is good about staying together. Easy to get sex. Jacob is good in bed. He does what I say.
Martin: That's great. Congratulations.
Saga: Thank you. Are you?
Martin: If I'm good in bed?
Saga: Yes.
Martin: Why would you want to know?
Saga: We're talking about it.
Martin: You talk about it. Stop it.
Saga: .... But if...
Martin: Saga!

Martin: Was it Jacob? Have you thrown some of his stuff?
Saga: They stood in the hall.
Martin: Weren't you going to talk about rules before execute them?

Saga: I asked about his job, but the he got annoyed.
Martin: Show your interest in a different way.
Saga: Or you're giving bad advice. You've had three wives and cheat. You can not have a relationship.
Martin: I can.
Saga: You haven't got it to work out.
Martin: Well, for a while. And I'm married to Mette.
Saga: You do not live together.
Martin: We're married.
Saga: Why, if you're not living together?
Martin: I will not give you any more advice unless you're asking for it.

Jens: How are you?
Martin: Fine.
Jens: You woke up and thought you would like to see man who killed your son. You're not fine, Martin. I can see it on you. You are mad. I can feel your anger. And I recognize it. You want it to disappear. It never does. It's growing. To become the only thing you have.

—
On the IMDb

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний (3/8)

<< Ранее

&  Война идет не только между землей и Небом, но и между разными небесами. Небо остается Небом, оно всегда висит над человеком, но небесные администрации меняются. Узнать, кто именно занимается нами в любой исторический момент, на самом деле просто – достаточно посмотреть, во что мы верим.

&  Конспирологи шепчутся о власти тайного правительства, но реальность куда чудесней: мы со всех сторон окружены мертвыми религиями, до сих пор делающими вид, что они есть – а управляет нами воля тайного, могучего и очень реального божества, которое делает вид, что его нет. Ибо один из главных постулатов культа Разума в том, что бога нет, а есть… Разум. Так спрятаться на самом виду надо, конечно, уметь… Но сущность эта скрыта только от черни, от тех послушных безропотных бедняг, которых сплавляют в смерть на айфонах.

&  Голгофского – справедливо, на наш взгляд – обвиняют в мизогинии. Он подходит к женщинам совсем не так, как следовало бы в двадцать первом веке. Он любит их телесно и индивидуально, а не общественно и коллективно в лице их идейно-политического авангарда, то есть в прогрессивном смысле не любит вовсе. А это, как ни крути, мизогиния и есть – причем отягченная объективацией.

&  ...мощное черноморское присутствие необходимо России с геомистической точки зрения. ... Европа тайно тяготеет к воссозданию Римской империи: даже беженцев принимают в основном с тех территорий, где располагались римские провинции.
     Геомистика учит, что единственный шанс России остаться в Европе – это сохранить как можно больше территорий, где когда-то существовала греко-римская культура. Это как всунуть ногу в просвет закрывающейся двери, а поскольку наши недруги закрывают дверь весьма упорно, надо, чтобы на этой ноге был очень прочный боти…

&  «Вот это и есть «objet petite n» нашего художника. Вот почему передовое российское искусство – почти всегда такое провинциальное мещанское говно, каким бы международным авангардом оно ни прикидывалось: в самом своем сердце оно старается не решить что-то вечное и важное, а «выставиться в Париже», точно так же, как российский олигарх мечтает не полететь на Марс, а выехать на IPO в Лондон. В пупочной чакре всего здешнего совриска и «русского богатого» мерцает вот это «petite n», оно просвечивает сквозь любые вуали, и в каждом сосуде «прекрасного и утонченного» неизбежно будет булькать эта эссенция, трансформирующая в тухлые помои и все остальное…
     И ладно бы искусство, скажет тут русский человек с хорошей генетической памятью, но ведь те же самые люди уже триста лет работают у нас то царями, то вождями. Вот почему, Ваня, тебя с такой пугающей регулярностью возят умирать на европейских фронтах, когда там колонии делят, а в остальное время даже и пускают туда не особо… Только, как было сказано, на танке. Мерси боку. В следующий раз осмотримся повнимательней…»

Далее >>

Exodus

The Expanse 5×1

Scientist: Yeah, rogue asteroids around Venus. We got ourselves a bona fide space oddity.

Sakai: The Dusters know how to build. I give them that.
Naomi: How about we stick to "Martians"? I do fly with one, and he's never called me a "Skinny."
Sakai: Ooh, sorry, no offense. Apparently, mi not quite as evolved as you.
Monica: I'm working on a story... The story of the protomolecule. .....
Holden: That sounds like a rumor.
Monica: But you clearly don't think it's impossible.
Holden: I think a lot of crazy shit has gone down over the last few years, and that can make people believe crazy things.
Monica: The entire system trusts you because you are always on the right side of things like this, and we're on the same side here.

Fred Johnson: You got to stop focusing on the end of the world.

Fred Johnson: My life really didn't begin until I stopped fighting and started building. ... You've got a ship of your own, a good crew, someone who loves you and you love. Go build something with her. You're not responsible for the world. Do something meaningful with the time you have in it. Believe it or not, the world will go on without you.

Alex: I was just talking to my kid.
Bobbie: How'd it go?
Alex: Who the hell knows?

Alex: Well, whatever it is, I'm sure you'll fix it.
Bobbie: Why?
Alex: What?
Bobbie: Why are you sure?
Alex: 'Cause you're you, Bobbie. Got to stay positive.
Bobbie: I'm staying realistic. Some things can't be fixed, and sometimes you're a fucking moron to try.
Alex: Whoa, okay, that's no way to be.

— Amos Burton? Are you Amos Burton?
Amos: First of all, I didn't start it, and second of all, they were all alive when I walked out.

Chrisjen: You look like shit.
Amos: You look amazing.

Amos: What are you doing here? I thought you were, like, queen of Earth.
Chrisjen: You don't keep up on current events, do you?
Amos: Only the ones that I can do something about.

Chrisjen: Why would Marco Inaros destroy a science ship?
Admiral Delgado: I'm not convinced he did. The match was only 53.7%. That's a coin toss, so don't get too excited.
Chrisjen: Too late.

Marco Inaros: Why do they hate us? You tell me... That's right! All we've ever done is starve and beg for a scrap! Baratna, they hate us because we shame them. They hate us because they think we are weak, and they hurt us anyway! We make them feel ashamed! And men always gonya hate the thing that shame them.
     But we can teach them to fear us... to hate us... to hate us because they fear us! Because when you are weak, you can be surprising.
     And when our day comes... when we surprise them in all their strength... on that day, they will fear us!
     Because they believe we are weak, we have the power to be audacious!

--
+ quotes on the IMDb

A Musty Crypt and a Stick to Pee On

Young Sheldon 4×5

Adult Sheldon: As long as I can remember, unlocking the mechanisms that govern the physical universe was my greatest passion.
Mary: Whatcha workin' on?
Sheldon: Dungeons & Dragons. Hey, even Hawking took a roll through the park once in a while.

Mary: You know how I feel about that game.
Sheldon: I'm aware, which is why the most wicked thing in it is my sense of humor.
Mary: I still don't like it. But you are playing with other kids, so I'll take it as a win.

Adult Sheldon: Not just playing with other kids, controlling every aspect of their destiny as their Dungeon Master overlord. I didn't believe in God but I sure loved acting like one.

Connie: Dale's trying to be a better person, and... it's weird.
Mary: Weird how?
Connie: Just doesn't seem natural.
Mary: I don't follow.
Connie: Like when you see a dancing bear at the circus, and you know it just wants to rip some clown's head off.
Mary: That's graphic.

Georgie: Just out of curiosity, when exactly are you and Mom leaving, and when exactly are y'all coming back?
George: You're not bringing your girlfriend here.
Georgie: Excuse me for taking an interest in your life.

George: Look, I used to be your age, but can you try thinking with your brain for once?
Georgie: If you used to be my age, I think you know the answer to that.

Mary: Are you gonna behave like this all weekend?!
George: What? Responsible and fun-loving? Probably.
Mary: You are such a... monkey butt.

Dale: So what's Sheldon like?
Missy: A pain in the ass.
Meemaw: No, he means, what does Sheldon like on his pizza?

Dale: We can play it with you.
Meemaw: Really?
Meemaw: Dale, that's nice, but... I don't think you'll like it.
Dale: Afraid I might beat you?
Sheldon: Actually, there's no one winner. It's a cooperative game where you use your imagination to explore a fantasy world with the help of the Dungeon Master's preplanned scenarios and the rolling of polyhedral dice.
Meemaw: Still sound fun?
Dale: Yeah. Sorta.

Dale: So, how does this work?
Sheldon: You start by creating your character.
Missy: I want to be a Ninja Turtle Princess of Power!
Meemaw: Put me down for that, too.
Sheldon: You have to choose from one of the character classes. There's thief, druid, paladin, wizard...

George: Can you guys not do that?
Wayne: Do what?
George: Be so happy. You're married. Act like it.

Georgie: What a relief.
Jana: I know...
Georgie: We better stop hugging, or you're gonna need another stick to pee on.

Wayne: Now, let's hear how much you appreciate me for fixing your marriage.

--
+ Quotes on the IMDb
+ Soundtrack

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний (2/8)

<< Начало

&  «Легче всего разъяснить это следующей метафорой: представим огромный корабль, плывущий в океане – нечто вроде таинственного древнего судна, так блистательно и страшно описанного Эдгаром По.
     Над палубой проходит длинная балка от одного борта к другому. К балке приделаны штурвалы. У штурвалов стоят люди в одеяниях самой разной формы и цвета – это водители человечества, явные и тайные. На каждого с палубы глядит своя паства, не обращающая внимания на прочих рулевых – и часто их даже не видящая.
     Зорко вглядываясь в тучи на горизонте, водители человечества закладывают правые и левые крены, не особо сообразуясь друг с другом.
     – Вправо! – шепчут на палубе. – Плывем вправо! Влево! Зюйд-зюйд вест! Норд ост! Далее везде!
     Проблема в том, что крутящиеся на доске штурвалы не прикреплены ни к чему другому, кроме как к жадному вниманию паствы. К движению корабля они не имеют никакого отношения. Но вот настроениями и склоками на палубе они управляют очень эффективно, причем каждый из рулевых воздействует на свою паству – а потом уже зрители разбираются друг с другом, сбиваясь в кучу то у одного борта, то у другого. И через это они все-таки оказывают некоторое – пусть очень опосредованное – влияние на ход судна.
     Картина будет полной, если мы добавим, что штурвал сидящего в рубке капитана точно так же не прикреплен ни к чему реальному, кроме корабельной стенгазеты, и управление кораблем сводится к тиражированию слухов о том, куда и как он должен вскоре поплыть… Единственная функция всех актуальных рулевых – крутить штурвал перед камерой. Все прочее определяют волны, ветер и воля Архитектора Вселенной…»
     Как говорится, чтоб вам плыть на корабле, которым управляет архитектор.

Далее >>

The One with the Jellyfish

Friends 4×1

Phoebe Abbott Sr.: So I guess you'd like to know how it all happened...
Phoebe: I mean, well, I think I can figure it out. I guess, you know, I was born... and then everyone started lying their asses off.

Phoebe Abbott Sr.: Remember how I told you how Lily and Frank and I, we were close? Well, we were very close.
Phoebe: How close? Well, the three of us, we were kind of a, um... A couple.
Phoebe Abbott Sr.: I don't even know how that would work.
Phoebe: Well, we...
Phoebe Abbott Sr.: I'm not asking!

Chandler: Hey, Pheebs, how'd it go?
Phoebe: Huh. Well, ahem... My mom's friend, Phoebe, is actually my birth mom.
Chandler: ... I found a dried-up seahorse!

Chandler: All right. There's a nuclear holocaust. I'm the last man on earth. Would you go out with me?

Chandler: We've gotta do something.
Joey: There's only one thing you can do.
Monica: What? What is it?
Joey: You're gonna have to pee on it.
Chandler: What?!
Monica: Gross!
Joey: Don't blame me. I saw it on the Discovery Channel.

Joey: That's right. I stepped up. She's my friend and she needed help. If I had to, I'd pee on any one of you... Only, uh, I couldn't. I got the stage fright.

Ross: Oh, oh, oh. And by the way. "Y-O-U-apostrophe-R-E" means "you are." "Y-O-U-R" means "your."

Chandler: You know, if we were a couple, we could play this game naked...

Monica: All right. Okay, all right. I think you're great. I think you're sweet and you're smart... and I love you. But you will always be the guy who peed on me.

—
+ Quotes on the IMDb

Arrivals and Departures

The Flight Attendant 1×8

First Class Passenger: Long flights are the worst, huh? But Rome is just so beautiful... Traveling for business or pleasure?
Miranda: I have to stop a woman from being killed, and I'm not sure that I fully understand my feelings about that, because I've never done anything purely selfless before. But she grew on me, and I'm anxious about her safety and my leg is bleeding. So now might not be the time for a wee chat.

Cassie: You know, we can make choices and we have to live with them, but other people's choices, how...
Nonna: Who of us has the space to carry other people's choices?

Alex: Honestly... it wasn't me you were falling in love with.
Cassie: Alex, I can't handle any more introspective bullshit. Will you just kiss me?

Cassie: Actually, about that. I am not drinking... I am... trying... not to drink. That's closer to the truth, but yeah.

Ani: I'm here for you. I mean, emotionally I'm here for you. Not financially 'cause I have no job and no prospects of a job. But we can collect unemployment together, so that'll be fun!

—
On the IMDb
+ Soundtracks

Виктор Пелевин — Искусство легких касаний

  “«Начало двадцатого века. Человек с длинными волнистыми волосами, усами и бородкой сидит за письменным столом, заваленным рукописями и газетами, и вглядывается в серое питерское утро за окном. ...

&  Но, во-первых, за прогрессивный луч, брошенный под нужным углом в темное царство, российскому интеллигенту поставят плюсик в некой не до конца понятной, но очень ощутимой и крайне влиятельной инстанции (так, во всяком случае, мнится). А во-вторых, в этой «победе сознательных смелых Рабочих» скрыта такая сила, такая светлая мощь, такое созвучие с гулом эпохи, что совпасть с этим двустишием означает очиститься полностью за один миг, и не просто очиститься, а засверкать – и стать, натурально, как солнце.

&  – В этой терминологической путанице полезно разобраться, так как собака зарыта именно здесь. «Гаргойль» – это не каменный монстр на крыше собора. Это, прежде всего, водосточный желоб – действительно оформленный в виде чудища крайне причудливой формы. С неба льется вода; собираясь в поток, она проходит через разинутую пасть гаргойли и изливается на землю. Этимологически слово восходит к латинскому «gargula», означающему то же, что наше «горло».
     – А химера?
     – Химера – это похожий на гаргойль каменный монстр, лишенный водопроводной функции. Просто сказочный уродец, украшающий крышу. Это слово пришло из античности, где означало мифологическое чудище с телом козла и головой льва…

&  Я читал мнения современных ученых на этот счет. Они предлагают столько разных объяснений, что из одного обилия интерпретаций видно: толком они не знают ничего.

Далее >>

Epidemiya (aka To The Lake) #1.8

Tanya: Where's the mama? Mama, bark!

Tanya: Ready to have fun?

Leonid: I won't get a fucking hard-on for you!
Tanya: Everyone else has and so will you.

Pavel: What do you think? Maybe there's a war?
Sergey: Not much surprises me anymore.

Marina: The island, is it nice? Is it good?

Monk: Ah! You're from Moscow! Is there any news?
Leonid: I'm not sure what to tell you...
Monk: All the way from Moscow and no news?
Leonid: Well, Moscow... it's still standing as always.

Sergey: Is that true?
Anya: I don't remember. If it's in the diary, it must have happened...

Monk: Do you believe in Jesus Christ?
Leonid: Um... mostly, yeah.

—
On the IMDb
+ Soundtracks

The Bridge #2.2

Martin: Think out loud!

Martin: She can't pronounce my name either.

Martin: What does he do?
Saga: I don't know.
Martin: You've known each other for months, and you don't know.
Saga: Is it okay?
Martin: If he doesn't want to tell you and you don't want to know...
Saga: There's something about comics. I don't really care. Am I a bad girlfriend then?
Martin: You should ask him about his job.
Saga: Oh?
Martin: If you ask about his job, you'll seem interested.

Martin: You don't have to laugh.
Saga: I want to show that I understand people's intention to be funny.
Martin: It didn't seem sincere.
Saga: I need to practice.
Martin: Or let it be.

Martin: Just say it.
Saga: What am I going to say?
Martin: That it was fucking stupid move.
Saga: They can report you. And I will be the witness.

Laura: Economic news are sad when you don't have any money.

—
On the IMDb

As You Sow, so You Shall Reap

Dark 1×8

"HELL IS EMPTY AND ALL THE DEVILS ARE HERE!"
WILLIAM SHAKESPEARE

H.G. Tannhaus: Where were we?
The Stranger: The Einstein-Rosen bridge.
H.G. Tannhaus: A passage... between a black hole, the entry, and a white hole, the exit, which... connects time and space. To pass through it is to travel through time. Our thinking is shaped by dualism. Entrance, exit. Black, white. Good, evil. Everything appears as opposite pairs. But that's wrong.

H.G. Tannhaus: Have you ever heard of the triquetra?
The Stranger: The trinity knot.
H.G. Tannhaus: Nothing is complete without a third dimension. There isn't only up and down. There's a center, too. I think Einstein and Rosen overlooked something... "Sic mundus creatus est." A wormhole connects not just two, but three different dimensions. Future, present... and past.

Officer 1953: The coin is from 1986.
Egon Tiedemann 1953: Is this a joke?
Officer 1953: It gets even better. Take a look. The little tag on the collar.
Egon Tiedemann 1953: "Made in China"?
Officer 1953: All their clothes are from China.
Egon Tiedemann 1953: Chinese?

Pathologist: This tattoo is strange. I've seen all sorts of odd things, but this... definitely takes the cake.

The Stranger: You write about the lunar-solar cycle, in which everything repeats itself every 33 years.
H.G. Tannhaus: From a cosmic point of view, yes. Every 33 years, the cycle of the moon is synchronized with that of the sun. But the 33... is more than that. We encounter it everywhere. Jesus performed 33 miracles. There are 33 litanies of the angels. Dante's 33 cantos in purgatory, and 33 in paradise... And it is the age at which the Antichrist begins his rule.

Ulrich Nielsen: You have to defend yourself. Or they'll never stop.
Helge Doppler 1953: But they're stronger than me.
Ulrich Nielsen: Then just bite them next time.

H.G. Tannhaus: Imagine you're standing in an infinitely large, dark room, shining a light to the left. The beam should continue in the same direction forever. There's no reason to assume that it could come back at you from the right. But a wormhole changes the topology of space-time. Bends it... Nothing is where it belongs anymore.

H.G. Tannhaus: Imagine traveling back in time and meeting your father. Before he had you... Would you have already changed things with this encounter? And is it even possible to change things?... Or is time an eternal beast that can't be defeated?
The Stranger: What do you think? Can we change the course of events?
H.G. Tannhaus: Any scientist would tell you no. Causal determinism forbids it. But it is human nature to believe that we play a role in our own lives. That our actions can change things.

H.G. Tannhaus: All my life, I've dreamed of traveling through time, to see what was and what will be.
The Stranger: You don't dream that anymore?
H.G. Tannhaus: Dreams change. Other things become important.

H.G. Tannhaus: My place is not in the yesterday or tomorrow. Rather, it's right here. And now.

H.G. Tannhaus: Why are you so fascinated with time?
The Stranger: I want to understand if I can change it.
H.G. Tannhaus: If everything has a purpose, and if so... who decides about this purpose? Coincidence? God? Or is it us? Are we actually free in our actions? Or is it all created anew, in an eternally recurring cycle? And we can only obey the laws of nature and are nothing but slaves of space and time.

H.G. Tannhaus: Time loops have a significant impact on the principle of causality. On the relationship of cause and effect. As long as a wormhole exists, there is a closed time loop. Inside it, everything is mutually dependent. The past doesn't just influence the future. The future also influences the past. It's like the question of the chicken and the egg. We can no longer say which of the two came first. Everything is interconnected.

H.G. Tannhaus: All our lives are connected. One fate bound to another. Every one of our deeds is merely a response to a previous deed. Cause and effect. Nothing but an endless dance... Everything is connected to everything else... But that's just a theory.

The Stranger: I've seen the future. I know what will happen.

--
On the IMDb
+ Soundtrack

The Bridge #2.1

Bron/Broen 2×1

Hans: Saga, what about the boat?
Saga: Ship, it's 12 meters long and 4 meters wide.

Martin: Long time no see!
Saga: Yes, one year and one month.
Martin: Yeah...

Martin: You could've emailed me.
Saga: I wanted to visit.
Martin: You wanted to see me?
Saga: Yes.
Martin: Why haven't you come before?
Saga: The investigation didn't involve Denmark back then.

Martin: Who owns the boat?
Saga: Ship!
Martin: What?
Saga: Faxborg is a ship. More than 12 meters in height, and width is greater than 4 meters.
Martin: Is that important?
Saga: It could be.
Martin: Is that important on this case?
Saga: ... No.

Martin: Are you still wondering about what happened here a year ago?
Saga: No, not anymore. And you?
Martin: Yes. Do you think it could be forgotten?
Saga: I just think about what I want.
Martin: You're lucky.

Martin: Do you like bees?
Saga: I don't know, I just don't think about.
Martin: Albert Einstein said that if bees disappear from earth, we would be extinct in four years.
Saga: Without oxygen, we would die in four minutes. I still don't like air.

Martin: It's nice to work with you again, Saga.
Saga: It feels the same.
Martin: I mean it.
Saga: Me too.
Martin: You still treat me the same way as before.
Saga: How else could I treat you?
Martin: Many people changed their attitude after August's death.

Martin: Say hello to Jakob.
Saga: He doesn't know who you are.
Martin: Greet him anyway.

—
On the IMDb

Happenstance (2000)

sova-f:

«Десяток персонажей сталкиваются друг с другом по случайному стечению обстоятельств, иллюстрируя, как понятно из названия, эффект бабочки. Картины такого типа любит снимать французский режиссер Иоселиани, только у него народ бродит по экрану менее осмысленно и более философски - а тут все поживее и поочевиднее. И очень хорошо! До мелочи продуманный сценарий, ироническое повествование, чудесное музыкальное сопровождение. Очаровательная Одри Тоту, которой хочется чтоб было больше, потому что глаз оторвать невозможно - и эффектнейшая концовка. Заставляющая задуматься, так ли уж случайны случайные события.»

The Clochard: Coffee comes with chocolate now?
The Waiter from the Philosophic Cafe: Yup.
The Clochard: That's nice. But you can keep it.
The Waiter from the Philosophic Cafe: You don't want it? It's Swiss dark chocolate. But we're going to stop to put it. Only half the customers eat it.
Richard: "If he eats his chocolate, I tell Marie everything."

The Waiter from the Philosophic Cafe: Don't pay for him! I've got a philosophy.
The Clochard: So have I.
The Waiter from the Philosophic Cafe: Coffee and brandy, how much? 5 bucks. Think I'm out 5 bucks? Wrong, fella. Dead wrong. It's more like I got a $5 credit line. Get me? What's the chance you'll die of a bee sting? No idea? 3 million to 1 chance. Better odds than winning the lottery. Think the lottery's just chance?
The Clochard: Sure, there are guys who wipe their ass with $100 bills.
The Waiter from the Philosophic Cafe: Only because they deserve it.
The Clochard: Assholes win, too.
The Waiter from the Philosophic Cafe: I wouldn't want to be in their shoes. It could be risky.
The Clochard: Admit you got screwed.
The Waiter from the Philosophic Cafe: Don't believe me? I'll prove I'm right.... See that? "20% discount on all household appliances." You think I lost $5? Don't make me laugh! With this coupon I can get huge savings. Say I want to buy... I don't know... What can I buy? A fridge, for $300. 20% off is how much? 3 times 20... Lemme figure... $60. 5 times the outlay. What do you say now?

Richard: "If he scores, I tell Elsa everything."
The Destiny Man: You sure you'll score?
Cailloux's Lanceurs: Yeah. Well, almost.
The Destiny Man: 100% sure?.. On the next throw... Do me a favor? Would you mind missing?
Cailloux's Lanceurs: How would that be a favor?
The Destiny Man: All right. See the man sitting... over there? I feel sure this man has decided to play his fate on that little pebble. I'd really like to see what happens if you miss.
Cailloux's Lanceurs: Why not?

The Destiny Man: We've altered the course of fate, Iike a grain of sand that jams the works. You must take me for an old nut who talks a lot of rot.
Cailloux's Lanceurs: Maybe so.
The Destiny Man: You're partly right, but only partly. Listen to me, there's not a gesture, even the most insignificant, that can't change the world. That man there decided to lie to his mistress Iike he lied to his wife on the simple toss of a pebble. You see, every detail, every gesture, as slight as it may be, reveals an infinity of truths and thus has an endless repercussion and grandiose effects. You only have to piss in the sea to make the ocean rise. Don't they say the beating of a butterfly's wings over the Atlantic can cause a hurricane in the Pacific? So feel free sometimes to do something stupid, random and ludicrous. That stupid, random and ludicrous act can upset the order of the world.

The Gitane: Luck, love, fortune...
Irène's Neighbor: If you could read the future, you'd have predicted your sorry fate. Now beat it!

The Gitane: Luck, love, fortune...
Younès: No, thanks. Love and all that... I already heard.

Man in a Hurry: The restaurant's been closed for ages. It's a wild story. It's a story about... No, it's too long, I don't have time. It could make a good movie.

—
+ Quotes on the IMDb

Chapter 15: The Believer

The Mandalorian 2×7

Mayfeld: So... I help you guys get him back, you guys let me go?
Cara Dune: That's not how this works.
Mayfeld: Well, then what's in it for me?
Cara Dune: You get a better view.

Cara Dune: Wish I could say it looked good on you, but I'd be lying.

Mayfeld: You know what? I'm takin' this thing off. I can't see anything. I don't know how you people wear those things. And by "you people," I do mean Mandalorians.

Mayfeld: Empire, New Republic. It's all the same to these people. Invaders on their land is all we are... I'm just sayin', somewhere someone in this galaxy is ruling and others are being ruled.
     I mean, look at your race. Do you think all those people that died in wars fought by Mandalorians actually had a choice? So how are they any different than the Empire? If you were born on Mandalore, you believe one thing, if you're born on Alderaan, you believe somethin' else. But guess what? Neither one of 'em exist anymore...
     Hey, I'm just a realist. I'm a survivor, just like you.
The Mandalorian: Let's get one thing straight. You and I are nothing alike.
Mayfeld: I don't know. Seems to me like your rules start to change when you get desperate. I mean, look at ya. You said you couldn't take your helmet off, and now you got a stormtrooper one on, so what's the rule? Is it that you can't take off your Mando helmet, or you can't show your face? 'Cause there is a difference...
     Look, I'm just sayin', we're all the same. Everybody's got their lines they don't cross until things get messy. As far as I'm concerned, if you can make it through your day and still sleep at night, you're doin' better than most.

Mayfeld: You should've left me in prison!

Mayfeld: Never thought you'd be happy to see stormtroopers.

Valin Hess: You see, boys, everybody thinks they want freedom, but what they really want is order. And when they realize that, they're gonna welcome us back with open arms... To the Empire.

Mayfeld: I never saw your face.

Cara Dune: What's our next move?

The Mandalorian: Moff Gideon. You have something I want. You may think you have some idea what you are in possession of, but you do not. Soon, he will be back with me. He means more to me than you will ever know.

—
+ Quotes on the IMDb

Виктор Пелевин — Сатурн почти не виден (2/2)

<< Начало

&  Виды были хороши, но никто не делал снимков – все знали по опыту, что прозрачная даль съежится на экране до бессмысленной синей полоски.

&  – Человеку сложно обидеть бога. Худшее, что может случиться – вы его собой не заинтересуете.

&  Пунические войны были войнами богов. Как и любые большие войны вообще. Люди там просто пешки. Или даже шашки, которые вообще не понимают, что идет чужая игра, и думают, что сами прутся в дамки наперекор стихиям.

&  – Чтобы понять, активен бог или нет, достаточно поглядеть, действует ли его фича. То есть функция. Любовью занимаются? Значит, Афродита при делах. Воюют? Значит, Марс тоже. Вот и с Кроносом то же самое. Время ведь осталось? Осталось. А что оно делает, время? Да то же самое, что всегда – кушает своих деток. Иногда некрасиво и быстро,как наших дедушек и бабушек, иногда терпеливо, гуманно и с анестезией, как нас, но суть не меняется. Мы – дети своего времени. И время нас пожирает. Вот это и есть проявление Кроноса.
     – Дети своего времени. Свое время – это чье?
     – Вот в этом, – Акинфий Иванович поднял палец, – и весь вопрос. Чье? Мы думаем, что наше. Но разве это так? Что мы вообще можем? Немного побегаем, поторгуем своей юностью, нагадим на тех, кто был раньше – а потом начнут гадить на нас и понемногу спишут… Незаметно сожрут. И так цикл за циклом. С незапамятных времен.

&  – Ответственность. Зачем нужно брать на себя обязательства перед теми, кого жрешь, если можно их жрать без всяких обязательств? Это как про мировое правительство говорят – почему оно тайное? Да потому что на хрена ему светиться? Придется пенсии платить, дороги чинить и так далее. А можно рулить из прохладной тени, без всякой головной боли.
     – Конспирология на марше, – улыбнулся Тимофей.
     – Почему конспирология. Я не утверждаю, что оно есть, это правительство. Я говорю, что высовываться ему в любом случае незачем.

&  – Вот был один латиноамериканец, который говорил, что сюжетов всего четыре. Я уже не помню, что там у него – какие-то герои, крепости, путешествия. А по-моему, сюжетов всего два. Первый – как человека убивают из-за денег. Второй – как человека приносят в жертву.
     – Как всего два, – сказал Иван. – А вот, например, производственный роман?
     – Это как человека убивают из-за денег, – ответил Андрон. – Только медленно. Сюда же все детективы и триллеры. И семейные хроники, ага.
     – А русская классика? Толстой? Чехов? Салтыков-Щедрин?
     Андрон немного подумал.
     – Это второй сюжет. Всякие Моби Дики тоже. Вся советская литература. И даже книги про воспитание.
     – А там-то кому жертву приносят? – спросил Иван.
     – Всяким идеям и учениям, – сказал Андрон. – Передовым веяниям и реакционным взглядам. Тому, что в воздухе носится. Ну или просто заскокам психики.
     – А, ну если так, конечно. Любой сюжет можно под эти два подвести. И любую жизнь тоже. Ну а почему тогда философы про это не говорят? Или хотя бы критики?
     – Так они все в доле, – ухмыльнулся Акинфий Иванович. – Им как раз за то и платят, чтобы они в этих двух историях находили бесконечное разнообразие и свежесть. А на самом деле оба сюжета можно даже объединить в один.

  ... Стесняться было нечего, и Акинфий Иванович начал громко и фальшиво подпевать своей скрытой от мира музыке:
  – Же деманде а ла лу-у-уне… Си ту вале анкор демва…”

Hitchcock Double

The Flight Attendant 1×7

Cassie: Can I have maybe one final request? Like a vodka, or a please don't kill me sort of a request?

Miranda: Okay, that is quite a lot... I thought you said you were just a flight attendant.
Cassie: Don't underestimate flight attendants, okay? We do more than serve drinks. We're here for your safety.

Cassie: Please just keep talking about how Alex was good.

Cassie: This is Miranda. The Miranda.
Ani: Um, so, she's, like, a real person?

Sarah: You're new, right? It's okay. You're okay. What's your name?
Cassie: Um, what... my name? My name... my name is Alessandra, and I am not an alcoholic, so sorry about the rest of you.

Alex: It's okay. Sometimes a little stealing can be good. Yeah. It might even make you feel great.

Miranda: Okay... "Would not one tiny crime be wiped out by a thousand good deeds?"

Cassie: Here!
Miranda: Seriously? That only works in the movies.
Cassie: How am I supposed to know?

Cassie: Wow, all right. Let's, uh... let's catch a killer.

—
On the IMDb
+ Soundtracks

The Bridge #1.10

Bron/Broen 1×10

Hans: How are you?
Saga: Good. I have nerve and muscle damage in my arm, but my vital organs are intact.
Hans: But how are you?
Saga: Good.

Martin: Are you okay?
Saga: I've been given painkillers and blood. I feel some pain, but otherwise I feel good.

Martin: I gotta believe I have a chance.

Saga: He's killed everyone who let him down.

Jens: You get one chance to save him. That's more than I received.

Hans: You can't lie very well.
Saga: I can always do better?
Hans: Yes.

—
On the IMDb

Виктор Пелевин — Сатурн почти не виден

&  Эта книга нашептана мультикультурным хором внутренних голосов различных политических взглядов, верований, ориентаций, гендеров и идентичностей, переть против которых, по внутреннему ощущению автора, выйдет себе дороже.

Искусство легких касаний. Часть первая

  “Тимофей был самым социально продвинутым из четверых – подвизался на телевидении говорящей (или просто презрительно щурящейся в камеру) головой: хмурился на центральных утюгах, с доброй надеждой выглядывал из утюжков, которым мы еще верим, шалил на интернет-утюжатах. ...

&  – Мы вчетвером – модель России. Новой России. Вот смотрите – один человек, условно говоря, работает. В том смысле, который вкладывали в это слово раньше. Этот человек – Иван. Я говорю «условно», потому что не работает на самом деле даже он, но он хоть как-то связан с людьми, которые работают. Он для этих монтажников и отделочников заказы собирает – и, возможно, даже кого-то из них видел. При этом он не особо их жалует. И за дело, кстати – работают они херово. Россия – страна низкой культуры производства, потому что в ней в свое время растлили рабочий класс. Рабочих на самом деле не освободили, а поработили еще глубже, но при этом отвязали их физическое выживание от результатов труда. Они у нас до сих пор в этом смысле отвязанные, поэтому ракеты падают и все такое. И конкурировать с остальным миром мы не можем. Но работяги – пусть плохо, пусть коряво – но что-то делают. А мы? Один ежедневно создает перед камерой невероятное напряжение мысли вокруг того, куда все двинется дальше – хотя оно никогда никуда не двинется, а останется на том же самом месте и в том же самом качестве. Другой торгует шортами, которых ни один из упомянутых монтажников и отделочников не то что не натянет на жопу, а даже и в гриппозном сне не увидит. Причем торгует в таких объемах и на такие суммы, что трудящимся этого лучше не знатьво избежание социального катаклизма…
     – А четвертый? – спросил Тимофей.
     – Четвертый осмысляет опыт первых трех, – ответил Валентин с ухмылкой, – и с этого живет. Но кормит всех тот самый полуосвобожденный пролетарий, которого никак не могут нормально закрепостить назад. Из всех нас его пару раз видел Иван. Пролетарий и балконы стеклит, и нефть качает, и электричество для биржи вырабатывает, и так далее… Приносит нам твердые западные деньги – квинтэссенцию мирового труда. Остальная экономика, если не брать военно-промышленный комплекс – это экономика пиздежа. Причем это слово имеет сразу три смысла – рукоприкладный, воровской и близкий к нему гуманитарный…
     – Если бы ты понимал в мировой экономике побольше, – сказал ему Андрон, – ты бы так не говорил. Твердые западные деньги, чтобы ты знал, это не квинтэссенция мирового труда, а регулируемый вакуум, который отжимает все у всех и тянет куда надо. Со всего мира. Но говорить про это в мэйнстриме нельзя. У нас тут экономика пиздежа, а у них… Не знаю, таких комплексных деривативов в русском мате просто нет. Мы рядом с этими ребятами невинные лохи…

&  К турбазе шли молча – здесь совсем по-другому дышалось и думалось. Как обычно, каждый давал себе слово переехать когда-нибудь жить в горы, покончив с липкой городской сажей навсегда – а для этого, зажмурившись покрепче, по возвращении в Москву вонзиться в сажу так глубоко и безжалостно, так эффективно и метко, что после этогопоследнего окончательного погружения… и т. д., и т. п.
     Мысль была обычной для гор и одинаковой для всех четверых, словно их в очередной раз накрыло одним и тем же ватным одеялом. Но социальный философ Валентин прицепил к паровозу общей мыслеформы свой уникальный вагончик:
     «Культивируя подобные намерения, – медленно и веско думал он, – мы вовсе не решаем выбраться из дерьма и переехать в горы. Мы на самом деле решаем нырнуть еще глубже в дерьмо, но не просто так, а во имя гор – и в этом именно сущность человеческого взаимодействия со всем высоким и прекрасным… Мало того, если разобраться, именно для поощрения особо глубоких и перманентных погружений в дерьмо социум и культивирует всяческую красоту, эксклюзив и изыск наподобие пятизвездочных курортов на десять дней в году… Но это, кажется, уже какой-то социологический фрейдизм…»

&  – Кем же вы стали?
     – Экстрасенсом, – засмеялся Акинфий Иванович.
     – А что это такое? – спросил Иван. – Это типа предметы двигать на расстоянии?
     – Тебе сколько лет?
     – Двадцать один.
     – Видишь, ты уже и слова такого не знаешь. А тогда его знали все. Страна сидела у телевизоров. Они еще были старые, советские – большие деревянные коробки, часто с черно-белой картинкой. А на экране мерцал такой загадочный мистический мужчина. Телегипнотизер. Давал установку или заряжал воду…
     – Как заряжал?
     – Ну вот прямо так и заряжал. Говорил, поставьте бутылку с водой возле телевизора, и будет вам от нее счастье.
     – И что, люди верили?
     – И тогда верили, – вздохнул Акинфий Иванович, – и сейчас верят. Только сегодня мозги вправляют по-другому, через тренинги, всякие коучинги, семинары и особенно это, книги про путь к успеху. И поэтому люди думают, что раньше все были глупые, а теперь они умные. И типа к успеху идут. А им просто так воду заряжают.

Окончание >>