& Как же много людей! И никто меня не знает таким, как я хотел бы, чтобы меня знали. Даже те, кто меня любит. Любит меня по каким-то своим причинам. У них свои причины. Причины любить меня находятся в них самих. А те, кто меня не любит, или те, кому я неприятен, или даже те, кто терпеть меня не может, с ними эта неприязнь ко мне уже происходит по моим причинам. Я даю им поводы для нелюбви. А любят по своим причинам.
& А насколько легче было бы жить повседневной, трудной, часто нами самими ощущаемой заурядной жизнью, если бы нас в самом начале так сильно не любили бы.
Если бы юному менеджеру не говорила бабушка, что он самый умный и самый красивый. Если бы родители не гордились его победами на каких-нибудь школьных олимпиадах по математике. Если бы, когда он защитил на «отлично» свой диплом, отец не напился от счастья, не говорил бы всем за столом, многозначительно поднимая палец: «Он у нас далеко пойдёт!»
Ох... если бы брошенным, опостылевшим, отвергнутым, а может быть, никогда не знавшим любви женщинам не говорили бабушки, что они самые красивые, что они принцессочки, что они такие... Если бы не целовали им их пяточки, не любовались бы ими, прижимая руки к груди... Может быть, тогда легче было бы им жить в нелюбви? Если бы сломанным жизнью, ощущающим себя неудачниками, уволенным или работающим чёрт знает кем или брошенным друзьями или женщинами мужчинам не говорили бы когда-то отцы, что они будут настоящими мужиками...
Ох, бабушки, бабушки! Ох, родители... Если бы мы не были для них самыми лучшими, если бы нас в этом так твёрдо не убедили когда-то, наверное, сейчас было бы легче.
Я знаю тех, у кого в детстве этого не было, не было бабушек. Кажется, им сейчас проще...
А тем, у кого было? Как им жить в нелюбви? И от этой нелюбви хоть на Северный полюс, хоть в вечные полярные льды. Лишь бы не чувствовать нелюбви. А какая быть может нелюбовь в вечных льдах? Там её нет! Там же льды, там нет людей. Значит, нет нелюбви.
& Мы же вот боимся, не хотим, ноем, мол, хуже и хуже всё на свете, что всё катится к катастрофе, мол, жить становится всё труднее. Мы боимся всемирного потепления, катастрофы... Но детей-то рожаем. Приводим в этот мир детей. Детей! То есть тех людей, которых любим или должны любить больше себя. Как же их можно приводить в такой страшный и обречённый мир, в мир, которому вот-вот грозит конец?
Мы их приводим и, конечно, хотим оградить их от всего плохого, предостеречь, научить, обеспечить... Но не получается! {...}
Не сможем мы их уберечь от разочарований, от встреч с подонками и негодяями, от тяжести государства, от несчастной любви, от тяжёлой, долгой, неинтересной работы, от страха не убережём. Не убережём от нелюбви! Мы-то их любить будем, но им в какой-то момент нужна будет другая любовь. Как когда-то нам, когда мы уходили из родительских домов, в которых нас хотели от всего предостеречь и уберечь.
Они всё повторят, как мы повторили и повторяем. А значит, глупо бояться конца света на нашем веку. Почему? А потому что нужно понять простую штуку. Очень простую! Нужно подумать про себя спокойно... Подумать так: «Ну вот кто я такой, чтобы бояться конца света, кто я такой, кто мы такие, чтобы быть последними?»
Вот надо подумать так, и тут же становится не страшно. Не страшно жить.
& Это, конечно, наивно и даже дерзко думать о рае и рассчитывать на него. Очень наивно и очень дерзко! Но я думаю. И полагаю, что теперь понимаю того художника и почему там, в его раю, всё так спокойно. Видимо, в этом спокойствии и есть рай. В этом безмятежном спокойствии...
Но я не могу себе этого спокойствия представить. Я могу поверить, что оно может быть, и что оно может быть вечным. Но представить я этого не могу. Я вечности-то себе представить не могу. А как я могу представить вечное спокойствие? Я же живой.
& Где бы я ни был, вот, например, сейчас и здесь, со мной же всегда... И с каждым... С каждым из нас те люди с наших школьных фотографий. Кого-то мы помним чётко, кого-то смутно, чьи-то имена остались в памяти, чьи-то канули. С нами всегда наши бабушки, наши дети, наши друзья разных времён, родители, люди живые и уже ушедшие, все вперемешку. Какие-то любимые фильмы, какие-то важные строки из любимых книг. Всё вперемешку. И лица, лица, лица... И у каждого это с собой всегда. И прямо сейчас.
... Это же у меня нет нужных слов. Так что сам виноват...”
Комментариев нет:
Отправить комментарий