Барочный цикл — 2
“Мамка Шафто считала возраст сыновей по пальцам, которых у неё было шесть. ...
* — Мир вообще смердит, девонька. Лучше зажать нос и привыкать помаленьку.
* Если для тебя единственная радость — произвести впечатление на конкретную девушку, значит, пиши пропало.
* Когда серьёзным толковым людям надо что-то сделать в реальном мире, всякие соображения этикета и традиций летят в помойку.
* Так трудно найти мужчин, которые чисты, не воняют и наделены чувством юмора.
* В лесу только самые страшные хищники позволяют себе резвиться беззаботно. Олени и кролики — нет.
*
Без сомнения, живописать навозную кучу — искусство не меньшее, нежели изобразить прекраснейший дворец, ибо совершенство заключается в исполнении; Искусство, как и Природа, должно иметь некую необычную форму либо качество, дабы угнаться за людскими прихотями и особенно чтобы угодить нашему переменчивому времени.
«Мемуары Достонегоднейшего Джона Холла», 1708
* В той части Лондона, где жила мамка Шафто, готовность ирландцев гнуть спину за хлеб и деньги объясняли отсутствием у них ума и самоуважения. И это ещё не говоря про ирландскую набожность и прочие вытекающие последствия, как то: упорную неприступность женщин и согласие мужчин с нею мириться.
* — И ещё... — начал Джек. — Если мы доберёмся до Парижа — что отнюдь нелегко — и если от тебя будут хоть малейшие неприятности... один косой взгляд... складывание рук на груди... театральные реплики в сторону, адресованные невидимой публике...
— Много у тебя было женщин, Джек?
— ...притворное возмущение тем, что совершенно естественно... рассчитанные приступы сварливости... копание при сборах... туманные намёки на женское недомогание...
* — А зачем вообще проявлять жесткость, Джек? {...} Если ты так беспокоишься, может, не стоило спасать меня от янычар?
— Что это вообще за разговор? В каком таком месте ты жила, где людей и впрямь волнуют чужие чувства? Ни один ли хрен, что там другой человек чувствует?
* — Пока вроде всё не так плохо — если сравнивать с тем, что обычно ждёт женщину на корабле корсаров.
— Я ещё не упомянула смрад.
— Мир вообще смердит, девонька. Лучше зажать нос и привыкать помаленьку.
* — Правда? — На Элизу эти слова, видимо, произвели впечатление. Джеку стало приятно — дурной знак. Если для тебя единственная радость — произвести впечатление на конкретную девушку, значит, пиши пропало.
* — Тебе, наверное, трудно поверить, но попомни мои слова — когда серьёзным толковым людям надо что-то сделать в реальном мире, всякие соображения этикета и традиций летят в помойку.
*
Судя по всему, что я слышала, Лейбниц должен быть очень умён и, следовательно, приятен в общении. Так трудно найти мужчин, которые чисты, не воняют и наделены чувством юмора.
Лизелотта в письме Софии 30 июля 1705
* — Боюсь, как бы с ними что-нибудь не случилось, прежде чем мы обратим их в настоящие деньги.
— Что такое «настоящие» деньги, Джек? Ответь мне.
— Ну, пиастры или, как там их ещё называют, доллары...
— «Т». Начинается с буквы вроде «т» — вот такой. Талеры.
— Д-д-доллары.
— Какое глупое название для денег, Джек. Никто не станет принимать тебя всерьёз, если будешь говорить так.
— Ну, «иоахимсталер» уже сократили до «талер», почему бы не изменить слово ещё малость?
* Джек готов был мириться с герром Гейделем из-за его умопомрачительной профессии — тот буквально делал деньги. Первые несколько раз, когда Джеку пытались объяснить, он считал, что Элиза напутала при переводе. Так не бывает.
— И что, это всё? Выкапывают грязь из земли, пропускают через печь, печатают морду и несколько слов?
— Так он вроде говорит, — отвечала Элиза в несвойственном ей недоумении. — В Берберии пользуются испанскими пиастрами — я никогда не видела монетного двора. Хотела сказать, что не отличу монетного двора от скотного, но, судя по всему, разница и правда невелика.
* Войны — забава скучающих князей, а вот ярмарки — дело серьёзное.
* — Он богат, — прошептал Джек, — или связан с богатыми людьми.
— Да — наряд, монеты...
— Подделать легче лёгкого.
— Так как ты угадал, что он богат?
— В лесу только самые страшные хищники позволяют себе резвиться беззаботно. Олени и кролики — нет.
* — Мой покойный друг и коллега мистер Джон Уилкинс более сорока лет назад опубликовал построенную на ней криптографическую систему в своём великом «Криптономиконе»; голландское издание, выпущенное без ведома автора, можно, если заинтересуетесь, купить в книготорговом квартале. Из китайского гадания я беру способ получать двоичным методом случайные числа, что значительно укрепляет систему Уилкинса. — На взгляд Джека, это было не вразумительнее собачьего лая.
— Крипто... графия — тайнопись? — предположила Элиза.
— Да. Несчастливая необходимость нашего времени, — кивнул доктор.
* — Простите, что прерываю, но я подумываю отправиться с паломниками в Иерусалим — туда и обратно на карачках — и хотел убедиться, что не задержу отъезд...
— Тс-с! Доктор пытается принять очень трудное решение, — сказала Элиза.
— Я всегда говорю: надо решаться, и всё, от думанья легче не станет, — посоветовал Джек.
* — Обожаю романы! — воскликнул доктор. — Их можно понимать, почти не думая.
— А я-то полагала, вы — философ, — заметила Элиза.
— Философствуя, мозг следует природным наклонностям, извлекая разом и удовольствие, и пользу. Следить за чужими философскими построениями — всё равно что идти по горной выработке, пробитой другими людьми: тяжкий труд в холодном и тёмном месте, мучительный, когда хочешь свернуть в одну сторону, а тебя вынуждают идти в другую. А вот это... — поднимая книгу, — можно читать без остановки.
— О чем она?
— О, романы все одинаковы. В них рассказывается о похождениях авантюристов — плутов и мошенников. Герой или героиня кочуют из города в город, подобно бродягам (только они куда умней и находчивее), попадают в смешные переделки и морочат — или пытаются морочить — герцогов, епископов, генералов и... докторов.
* — Кто вам всё это рассказал?
— Я сам дошёл, — отвечал доктор. — Кто-то же должен придумывать новые идеи.
* — Возможно, она меня не убьёт.
— Напротив, Джек. Девушка раскраснелась, она светится, и отнюдь не от фосфора.
— Почему?
— Потому что, Джек, ты предложил пойти вместо неё на вечные муки. Это, если я не ошибаюсь, абсолютный минимум того, что каждая женщина требует от возлюбленного.
— Так вот чего им надо... — протянул Джек.
*
Торговлю, как и религию, все обсуждают, но мало кто понимает.
Даниель Дефо, «План английской торговли»
*
От желания возникает мысль о некоторых средствах, при помощи которых ... достигалось нечто подобное тому, к чему мы стремимся, а от этой мысли — мысль о средствах достижения этих средств и т. д., пока мы не доходим до некоего начала, находящегося в нашей собственной власти.
Гоббс, «Левиафан»
* На те деньги, что Джек привёз с собой и получил от синьора Коцци, можно было остановиться в приличном месте, но он не знал, где такое место искать и как там себя вести. За последний год он усвоил, как мало на самом деле значат деньги. Богатый бродяга — всё равно бродяга.
* Принять даровой кофе значило уронить себя, переплатить — публично оскорбить Христофора допущением, будто его заботит столь низменная материя, как деньги; просто принять справедливую цену — провозгласить себя, да и Христофора, простаками. А страстный торг помогает людям сродниться.
* В любом другом месте такое же количество труда произвело бы бочонок масла или недельный запас дров; здесь эти усилия шли на то, чтобы на несколько дюймов приподнять камень. Дальше камень везли в город, где другие рабочие поднимали его вверх, дабы у парижан были комнаты больше в высоту, чем в ширину, и окна выше деревьев, на которые они смотрят. Париж — каменный город, прекрасный и твёрдый; ударишься о него — и не останется следа. Насколько Джек понимал, он был выстроен по принципу, что нет ничего невозможного, надо лишь согнать десятки миллионов крестьян на лучшую в мире землю и тыщу лет кряду выколачивать из них мозги.
* Джек стал тринадцатым из братьев. Вернее, кем-то вроде полоумного сводного братца, который всех сторонится, живёт в мезонине, уходит в неурочное время и не понимает нормального языка. Однако ничто из этого не беспокоило мать семейства, мадам Исфахнян. Её вообще ничто не беспокоило, кроме предположения, будто что-то её беспокоит или может обеспокоить. Если вы допускали в разговоре подобную мысль, почтенная женщина, вскинув брови, напоминала, что родила и поставила на ноги двенадцать сыновей, — так о чём речь? Христофор и остальные научились просто не приставать к ней.
* — Я слышал, как голландцы и евреи говорят об «игре на понижение», но не знаю, что это значит, — сказал Монмут.
— На рынке есть две воюющие фракции: liefhebberen [Любители (фламанд.).] или «быки», которые хотят, чтобы акции росли, и contremines [Контрмины (фр.).], или «медведи», которые хотят, чтобы они падали. Часто несколько «медведей» входят в тайный сговор и распространяют ложные слухи о пиратах либо начинают демонстративно сбывать акции по очень низкой цене, чтобы посеять панику и сбить цену.
— Как же они зарабатывают на этом деньги?
— Подробности не важны. Можно продавать акции на срок без покрытия, то есть акции, которых у продавца на самом деле нет, — это называется «короткие продажи». Наш инвестор — как только мы расскажем ему о ваших планах — начнёт строить игру в расчёте на то, что акции Ост-Индской компании упадут. И будьте покойны — они упадут. Несколько лет назад всего лишь слухи об ухудшении англо-голландских отношений уронили акции на десять — двадцать процентов. Как только станет известно о вторжении, они упадут ниже некуда.
— Почему? — спросил Монмут.
— У Англии мощный флот. При плохих отношениях с Голландией она может блокировать морскую торговлю, и Ост-Индская компания камнем пойдёт на дно.
— Однако я буду куда более дружествен голландцам, чем король Яков!
Элиза набрала в грудь воздуха, улыбнулась Монмуту, затем подалась вперёд и положила ладонь ему на руку.
— Естественно, когда станет ясно, что ваш мятеж увенчается успехом, акции Ост-Индской компании взмоют, как жаворонок поутру. Но поначалу на рынке будут преобладать невежды...
* — Нужно лишь манипулировать его сознанием, чтобы он думал, будто акции Ост-Индской компании скоро подорожают.
— И — как я начинаю понимать — вы виртуозно умеете манипулировать сознанием людей, — заметил Монмут.
— Всё куда проще, — отвечала Элиза. — Как правило, я сижу и смотрю, как они сами собой манипулируют.
*
Искусство Войны столь хорошо изучено и столь хорошо повсюду известно, что ныне набитый кошель побеждает острую шпагу. Если есть страна, жители которой менее других воинственны и способны к ратному делу, но при этом богаче соседей, они вскоре превзойдут тех мощью, ибо деньги — сила.
Даниель Дефо, «План английской торговли»
*
К делам тебя влечёт рассвет?
В любви порока злее нет!
Скупца, глупца и подлеца
Любовь простит — но не дельца!
Любовник, что к делам с восходом солнца
Бежит от милой, — хуже двоежёнца.
Джон Донн. «Утро»
* — Ну, как раз когда мы с Евгением без сил — но с несметными сокровищами — доползли до гостиницы, мистер Фут оказался на мели — здесь я выражаюсь фигурально...
— Да, у тебя всегда при этом бывает такой самодовольный вид.
* — Разве вы не хотите, чтобы Англией правил протестант?
— Хочу, разумеется! Чтобы победить Людовика, мне нужна Британия.
— Вы говорите это так небрежно.
— Простая истина. — Вильгельм пожал плечами. Внезапно ему пришла в голову мысль. — Я люблю простые истины.
* — Что ж, похоже, меня посадят на другую скамью, Джек, — сказал мистер Фут. — Вряд ли еще случится поговорить. С Богом!
— С Богом? С Богом!.. Хрена ли говорить такое галерному рабу?
... Джек слышал всплеск, садясь на засранную скамью, на которой ему предстояло грести до последнего вздоха.”
Одалиска (Ртуть-3)
Комментариев нет:
Отправить комментарий