24 апр. 2015 г.

Александр Терехов — Каменный мост (4/7)



&  Какой смысл в стопроцентной грамотности, если у вас нет свободы слова?

&  Биограф Литвинова Зиновий Шейнис, добросовестный, влюбленный землекоп, в старости, как и многие, принужденный слабостью человеческой натуры и неожиданной свободой продолжать говорить, говорить, когда нужное сказано – все! – сообщил потомству: Литвинов, прощаясь, подал Рузвельту письменную жалобу: император поощряет антисемитов. Надеюсь, это цветное стеклышко подбросили нам бескорыстно в той, сужденной многим из живущих поре, когда прошлое не только располагается рядом с нашими мыслями о нем, но и не отличается уже от этих мыслей, сливается с желаниями его поправить, украсить, прояснить.

&  ...и вдруг на огромное мгновение я почуял свое прошлое, как чуешь считаные разы за жизнь – что-то извне, как ветер; железные бачки с кипяченой водой, колобки бельевых веревок, расплавленный свинец остывающей в формочке октябрятской звездочки с кудрявым младенцем-Христом, телевизор ч/б, самое страшное – смерть кинескопа, как люди стронулись и поехали из бараков, треск газеты, раздираемой в туалете, атласная пилотка, страшный язык похоронно-поздравительных телеграмм, проступавший на коричневатых наклеенных лентах без зпт и предлогов, душные кабинки тугоухого межгорода, «совесть пассажира – лучший контролер», последние звонки, зачеты, стрельбы, слова и анализы, много ржавых гильз...

&  Телевидение делают те, кого ненавижу, для тех, кого презираю.

&  Твари надеются, что мы увидим только то, что покажут.

&  ...первое дело выспаться, мертвое, слабое желание. И где-то жить. Сопутствующие люди и обстоятельства, жить и просыпаться.


&  Потом: ... «Ну, значит, все по плану получилось», это любимое наше выражение «все по плану». (За шестьдесят лет телефон сломался, и старикам начало казаться: любимое выражение Шахурина «организуем», а я им верил, а ведь так же и с остальным, великолепно запавшим в память с потрясающей полнотой решающих часов: вот как вчера, как живой стоит перед глазами, помню вот так повернулся ко мне товарищ Сталин, руку положил на плечо и говорит... Мы строим вечную жизнь на зыбучих песках.)

&  Во всем я останавливался, едва только первая ясность появлялась вдалеке: в футболе, в игре на трубе, фотографии, собирании солдатиков – ни к чему близко не подошел и не взял в руки; маленьким был, а молодым нет. Не пришлось. Никакой страстной силы при постижении мира. Почему так сложилось? Никаких заблуждений, страстей и очень острых, обрезающих на всю жизнь, желаний. Все в пределах крестьянской дисциплины и понимания скорой смерти.

&  Нам поставили задачу – ... – ты ж не переживаешь, когда играешь на компьютере... Стреляешь, в тебя стреляют. Тратишь жизни. Как может сердце заболеть?

&  ...она не пожелала в старухи, сберегла молодыми глаза, свою силу, механику обольщения, нажала «уйти без следа», без старческих фото со слезящимися глазами и полоумных исповедей нянечкам, пришедшим вынести дерьмо. Я бы хотел... Хочу умереть. Но остаться живым. Умереть в другую сторону. Где нет смерти. Остаться жить, но умереть.

&  Если не пробовать, то не заболит, останется неизвестность – вдруг могло бы.

&  В телевизоре менялась реклама самоубийц – живые курицы предлагали себя выпотрошить, конфеты с улыбками прыгали в разинутые пасти, коровы выдирали котлеты из боков, рыба, упруго выпрыгнув из воды, весело ложилась боком на сковороду – все умоляли: ешьте нас, мы этого хотим!

&  Идет ночь, кажется: смерть останавливается и перестает грызть, просто лежит рядом, сомкнув зубы на твоем горле, и не грызет до девяти утра, тебя оставляют одного в кровати; когда человек спит, его почему-то все оставляют, словно он уже умер, немного умер, можно передохнуть в темноте, чувствуя на глотке холод отдыхающих зубов.



Комментариев нет:

Отправить комментарий