& – Ты наивно понимаешь эволюционные процессы. Нет такого явления, как выживание сильнейших. Выживание наиболее адекватных – может быть. Не имеет значения, насколько оптимальным является решение. Важно, в какой мере оно превосходит альтернативы.
& Когда у тебя достаточно власти, тебе не обязательно вести себя, как все. Все начинают вести себя, как ты.
& Века медитации на пупок. Тысячелетия онанизма. От Платона к Декарту. К Докинсу. К Ранде. Души, и агенты-зомби, и квалиа. Колмогоровская сложность. Сознание как божественная искра. Сознание как электромагнитное поле. Сознание как функциональный кластер.
Я исследовал все.
Ветер полагал сознание пояснительной запиской для мозга. Пенроуз слышат его в щебете ручных электронов. Норретрандерс утверждал, что сознание – иллюзия; Кязым считал его протечкой из параллельного мира. Метцингер вообще отрицал его существование. ИскИны заявили, что раскрыли его тайну, а потом добавили, что не могут нам ее объяснить. Гёдель был в конечном итоге прав: система не может до конца познать себя...
И все они ... упустили главное. Все эти теории, все бредни, опыты и модели пытались показать, что есть сознание: никто не объяснял, на что оно годится. Зачем бы? Очевидно, сознание делает нас теми, кто мы есть. Оно позволяет нам видеть красоту и уродство. Поднимает нас к царственным высотам духа. О, иные дилетанты – Докинз, Кио, редкие фантасты-халтурщики, достойные только забвения, – временами интересовались "почему": почему не биологический компьютер и не более того? Почему неразумные системы должны по сути своей уступать разуму? Но голоса их терялись в толпе. Ценности нашей личности были слишком самоочевидны, чтобы всерьез подвергать их сомнению.
Но сомнения оставались – в мозгах лауреатов, в смятении каждого озабоченного юнца на планете. Или я химия дрожащая? Или я магнит эфирный? Я – больше, чем мои глаза, мои уши, мой язык; я – маленький человечек за ними, я то, что выглядывает изнутри. Но кто, в свою очередь, смотрит его глазами? К чему сводится система? Кто я? Кто я? Кто я?
& Тварь под кроватью нельзя убить. Можно только занавесить простыней.
Ненадолго.
& – Какая разница – мертв ты или просто не сознаешь, что жив?
& – Вы рационализируете. Вы защищаетесь. Отвергаете неудобные истины, а если не можете отвергнуть с ходу – низводите. Вам вечно недостает доказательств. Вы слышите о Холокосте; вы прогоняете мысль из головы. Вы видите свидетельства геноцида; вы настаиваете, что не так все плохо. Температура растет, тают ледники – вымирают виды, – а вы вините солнечные пятна и вулканы.
& – Нельзя позволить правде просачиваться по капле. Нельзя дать вам шанса укрепить дамбы и выставить рационализации. Преграды должны рухнуть. Вас должно захлестнуть. Снести. Невозможно отрицать геноцид, сидя по горло в океане расчлененных тел.
& – Нельзя оставлять себе запасного выхода. Смысл теряется.
... Тебе придется представить, что ты – Сири Китон.”
& Под безобидным, поверхностным вопросом "что такое сознание?" прячется более важный практически – "на что оно годится?"... По крайней мере, в бытовых условиях сознание мало чем занято, кроме того, что принимает служебные записки от гораздо более сообразительного подсознательного слоя, визирует и приписывает всю честь себе. На самом деле подсознание обыкновенно работает так хорошо, что пользуется услугами самого настоящего привратника в передней части поясной извилины, занятого только тем, чтобы не позволить сознанию вмешиваться в рутинную работу мозга. (Если бы остальная часть твоего мозга обладала сознанием, она, скорей всего, сочла бы тебя кем-то вроде роговолосого босса из "Дилберта").
Комментариев нет:
Отправить комментарий