& Я не утверждаю, будто постоянно чувствую себя несчастной. Я развлекаюсь, я люблю тебя, я обожаю свою работу. Но иногда мне и впрямь делается невыносимо грустно, и порой эта грусть сопровождается чувством вины или страха. Потом это проходит, но обязательно накатит вновь, а потом опять пройдет. Я ... тоже задаю себе вопрос, а поскольку ответить не могу, то просто забываю о нем.
& — Ты как считаешь, Фриц, всегда так было?
— Как —
так? — уточняет Фриц.
— Ну, мир всегда был такой, как сейчас?
— Ну, ясное дело, всегда!
&
Сенсация создана, чтобы продолжаться пятнадцать минут, как сказал один американский актер.
& А может быть, то, что заставляло конкистадоров повторять:
"Плыть — необходимо, жить — не обязательно".
& Собор — ведь это же и я сам, и каждый из нас. Мы растем и меняем очертания, мы обнаруживаем в себе слабости и недостатки, требующие исправления, и не всегда находим наилучшее решение, но, несмотря ни на что, пытаемся стоять прямо и правильно, оберегая не стены, не окна и двери, но пустое пространство внутри — пространство, где мы лелеем и чтим все, что нам важно и дорого.
Да, это несомненно: каждый из нас — храм. Но что заключено в пустом пространстве моего храма?
& — Больше всего меня радует, что в своей книге ты ни разу не обвинил Эстер. И себя тоже.
—
Я научился не тратить на это время.
— Вот и славно.
Вселенная берет на себя труд исправлять наши ошибки.
& — Вот что я понял недавно:
истинные друзья — это те, кто оказывается рядом, когда происходит что-то хорошее. Они радуются нашим победам. Ложные друзья появляются в трудные минуты и с печалью на лице демонстрируют, что они — "с нами", хотя на самом деле наше страдание служит им в их убогой жизни немалым утешением.
& — Мне хотелось бы, чтобы ты его простил.
— На это я не способен.
— Это и вправду очень трудно. Но выбора нет: если не простишь — будешь постоянно думать о том, какое страдание он тебе причинил, и эта боль не пройдет никогда. {...} Энергия ненависти неплодотворна. Энергия прощения, выраженного через любовь, способна преобразить твою жизнь.
& Любовь — это дикая сила. Когда мы пытаемся обуздать ее, она нас уничтожает. Когда мы пытаемся поработить ее, она обращает нас в своих невольников. Когда мы пытаемся постичь ее, она приводит нас в смятение мыслей и чувств.
И сила эта пребывает на свете ради того, чтобы дарить нам радость, чтобы Бог и ближний стали ближе, и все же в наши дни мы любим так, что за минуту душевного мира расплачиваемся часом тоски.
& … — И вот сегодня я получил доклад из лондонской компании "Хьюмен энд Лигал Рисос", где сказано:
А. Две трети служащих любой фирмы состоят друг с другом в неслужебных отношениях. Можете себе представить?! Если в конторе работают трое, это значит, что двое из них рано или поздно будут иметь те или иные сексуальные контакты.
Б. 10 % по этой причине увольняются, у 40 % эти отношения длятся более трех месяцев, а в некоторых сферах, чья специфика такова, что работники много времени должны проводить вне дома, по крайней мере восемь из десяти вступают друг с другом в близкие отношения.
& Любить — означает желать любимому счастья. Без великодушия цена любви — медный грош.
& — Это как наркотик. На войне моя жизнь обретает смысл. Там бывает негде вымыться, ешь из солдатского котла, спишь не больше трех часов, а потом просыпаешься от пальбы, там в любую минуту кто-то может бросить гранату... но все это обостряет ощущение жизни. Понимаешь? Ты ежеминутно, ежесекундно ощущаешь, что живешь. Там нет места печали, унынию, сомнениям — ничему нет места, кроме огромной любви к жизни. {...}
Там, в бою, в средоточии скверны... на тебя как-будто нисходит божественный свет. Тебе бывает страшно, но — не в бою, а до или после. А когда гремят выстрелы, ты видишь человека на пределе его возможностей — он способен и на героический, и на самый бесчеловечный поступок. Под градом пуль он вынесет раненого товарища, но не пощадит никого, кто окажется на линии огня, — ни женщину, ни ребенка. Люди, честно жившие в своих маленьких провинциальных городках, где никогда ничего не происходит, вламываются в музеи, крушат вещи, пережившие века, воруют то, что им совершенно не нужно. Запечатлевают на фотоснимках свои зверства и гордятся ими вместо того, чтобы стыдиться и утаивать их. Это безумный мир. А люди, которые в мирной жизни обманывали и предавали, на войне усваивают дух товарищества, чувствуют себя частью единого целого и оказываются неспособны на бесчестный поступок. Короче говоря, на войне все действует с точностью до наоборот. {...}
...как ни странно, человек на войне счастлив. Мир для него обретает смысл. ...абсолютная власть или самопожертвование придают значение его жизни. Он получает возможность любить без оглядки, без границ, ибо ему нечего терять. Смертельно раненый солдат никогда не скажет врачу: "Спаси меня!" Обычно его последние слова: "Скажите жене и сыну, что я люблю их". В такой отчаянный момент они говорят о любви!
— Выходит, что человек находит смысл жизни только на войне?
— Но мы всегда на войне. Мы ведем постоянную борьбу со смертью, хоть и знаем, что в итоге победа останется за ней. Просто в "вооруженных конфликтах" это предстает более наглядно, но и в мирной, повседневной жизни происходит то же самое. Постоянно чувствовать себя несчастным — непозволительная роскошь.
& — Прекрасная мысль — переосмыслить историю. Именно так и происходят все перемены в мире.
& Я ... не сводил глаз с рельсов, интуитивно чувствуя — они хотят мне что-то сказать.
Как это ни странно, они словно рассказывали историю моего супружества — да и не только моего.
& — Все, о чем я пишу, составляет часть моей души, все это — уроки, которые я усваивал на протяжении всей жизни и которые пытаюсь применить к себе самому. Я — читатель своих собственных книг. Они показывают мне такое, что я уже знал, но не сознавал, что знаю.
— А читатель?
— Полагаю, с ним происходит то же, что и со мной. Книга — да и не только книга, это может быть все что угодно: фильм, музыка, сад, панорама гор — что-то выявляет у нас в душе. А выявить — это значит сдернуть с чего-то уже существующего покрывало и вновь набросить его. Согласись, что это не то же самое, что пытаться толковать секреты того, как лучше жить.
& Ты откроешь, вернее, осознаешь, три важные вещи.
Первое: в тот миг, когда люди решаются всерьез решить какую-нибудь проблему, оказывается, что они готовы к этому гораздо лучше, нежели полагали.
Второе: вся наша энергия, вся наша мудрость идут из одного и того же неведомого источника, который принято называть Богом. {...} Я старался учиться, когда делал что-либо, а не когда задумывал сделать это.
И наконец, третье: человек в скорбях своих не одинок — всегда найдется тот, кто мыслит, радуется или горюет схожим образом, и это дает нам силы достойно ответить на бросаемый нам вызов.
& Страдаешь — прими страдание, ибо оно не исчезнет потому лишь, что ты делаешь вид, будто его не существует. Радуешься — прими радость, даже если ты боишься, что когда-нибудь она исчезнет. Одни способны воспринимать жизнь лишь через самоотречение и самопожертвование. А другие чувствуют себя частью человечества, лишь когда думают, что "счастливы".
& Сегодня мне случилось быть на вокзале, и я узнал, что рельсы отстоят друг от друга на 143,5 см, или 4 фута и 8,5 дюйма. Почему такие странные цифры? Я попросил мою подругу выяснить это, и вот вам результат:
"Потому что когда стали строить первые железнодорожные вагоны, использовались те же инструменты, что и при изготовлении карет.
А почему у карет было такое расстояние между колесами? Потому что в старину такова была ширина дороги, и иначе карете было бы не проехать.
А кто решил, что ширина дороги должна быть именно такой? И тут нам придется обратиться к весьма далекому прошлому — так решили римляне, первыми ставшие прокладывать и мостить дороги. Ибо свои боевые колесницы они запрягали парой, а если поставить рядом, бок о бок, двух тогдашних лошадей, то займут они как раз 143,5 см.
И таким вот образом оказывается, что ширину железнодорожной колеи, по которым мчатся наши современнейшие поезда, определили древние римляне. И когда иммигранты начали строить железные дороги в Соединенных Штатах, они не спрашивали, не лучше ли будет изменить ширину, а оставили все как было. Это даже повлияло на конструкцию аэробусов: американские инженеры считали, что баки для горючего должны быть вместительнее, однако изготовляли самолеты в штате Юта, а перевозить должны были во Флориду по железной дороге, стало быть, следовало учесть ширину тоннелей. В результате американцам пришлось примириться с размером, который римляне сочли в свое время идеальным".
& Вы спросите: "Какое отношение все это имеет к супружеству?" {...}
Самое прямое. ... На данном этапе нашей цивилизации некто появился и сказал, что, вступив в брак, двое людей до конца дней своих словно примерзают друг к другу. Следуя издавна установленной модели, они будут двигаться по жизни на одном и том же расстоянии друг от друга, как рельсы кладут. Может прийти необходимость немного отдалиться или, наоборот, сильнее сблизиться, но нет, нельзя, это против правил! Правила гласят: "Будьте благоразумны, думайте о будущем, помните о детях! Вам не позволено меняться, вы должны быть как рельсы — на равном расстоянии друг от друга и в начале перегона, и на середине пути, и в пункте назначения. Не позволяйте любви принимать иные формы, усиливаться в начале, ослабевать в середине, ибо это слишком рискованно!
И пусть уже схлынуло первоначальное упоение, и накал уже не тот, однако извольте сохранять прежнюю дистанцию, прежнюю прочность отношений, прежнюю, я бы сказал, функциональность. Вы служите тому, чтобы поезд под названием "Сохранение вида" двигался в будущее, и дети ваши будут счастливы в том лишь случае, если вы всегда будете в 143,5 см дистанции друг от друга — не ближе, не дальше. Если вас не устраивает неизменность, вспомните о детях, которых вы привели в этот мир.
Подумайте о своих соседях. Покажите, что счастливы, что по воскресеньям едите шурраско, что смотрите телевизор, что не чураетесь членов своей общины. Думайте про общество — появляйтесь там с таким видом, чтобы все подумали, что у вас с женой не бывает ссор. Не смотрите по сторонам, кто-нибудь может перехватить ваш взгляд, а это — искушение, а оно может означать развод, нервный срыв, депрессию.
Улыбайтесь, когда вас фотографируют. А фотографии развесьте у себя в гостиной — пусть все видят. Следите за весом, занимайтесь спортом — прежде всего занимайтесь спортом, он поможет вам сохраниться в замороженном виде. Когда и это перестанет действовать, решитесь на пластическую операцию. Только никогда не забывайте — в некий час эти правила были установлены, и их должно соблюдать. Кем установлены? Да не важно, никогда не задавайте подобных вопросов, правила будут действовать во веки веков, даже если вы с ними не согласны.
fan fiction.
. That means "Crime Stuff In Miami."
