& — Насколько было бы лучше, — заметил Цезарь, — если бы наш календарь и сезоны совпадали! Не выношу неточности!
Красс удивленно посмотрел на своего собеседника:
— Почему?
— Сейчас уже февраль, а зима только наступает.
— Ты говоришь, как грек. Если знать дату и высунуть руку за дверь, чтобы почувствовать температуру воздуха, — какая разница?
— Разница есть, потому что это неаккуратность и беспорядок.
— Будь мир слишком аккуратным, было бы тяжело делать деньги.
— Тяжело прятать их, ты хочешь сказать, — усмехнулся Цезарь.
& — Риму не нужны эти напрасные войны с рабами, Цезарь. Это лишь лишняя трата средств. Если бы нам не улыбнулась удача, пять орлов и пять комплектов фасций были бы утрачены навсегда. Пятно на чести Рима, что для меня лично было бы невыносимо. Когда-нибудь очередной враг Рима вознесет до небес таких людей, как Спартак. Найдутся подражатели, так и не узнавшие грязной правды. Мы-то с тобой в курсе, что Спартак был продуктом легионов. Скорее еще один Квинт Серторий, нежели возмущенный раб, с которым плохо обращались. Если бы он не был воспитанником легионов, он никогда не зашел бы так далеко. Я не хочу, чтобы он превратился в некоего раба-героя. Поэтому я использую Спартака, чтобы положить конец самому явлению восстания рабов.
— Это было больше восстание самнитов, чем восстание рабов.
— Правильно. Но самниты — это проклятие, с которым Риму приходится жить всегда. В то время как рабы должны знать свое место. И я это сделаю. После того как я покончу с остатками мятежников, в Римской Республике рабы больше никогда не посмеют бунтовать.
& — И как ты это сделаешь?
Ответил счетовод, привыкший иметь дело с цифрами:
— Шесть тысяч шестьсот пленных подсказали мне эту идею. Расстояние между Капуей и Римом — сто тридцать две мили, каждая миля — пять тысяч футов. В сумме получаем шестьсот шестьдесят тысяч футов. Делим на шесть тысяч шестьсот — получаем расстояние в сто футов. Я намерен распять этих мятежников на дороге между Капуей и Римом через каждые сто футов. Они будут висеть на крестах, пока не сгниют до костей.
Цезарь глубоко вдохнул.
— Ужасное зрелище.
— У меня один вопрос, — сказал Красс, наморщив свой обычно гладкий лоб. — Как ты думаешь, ставить кресты с одной стороны дороги или с обеих?
& — Цезарь, Палата отвергла твое предложение, — сказал озадаченный Марк Красс, — а ты положительно мурлыкаешь от удовольствия!
— Дорогой мой Красс, я очень хорошо знал, что они никогда не санкционируют прощение для проскрибированных Суллой! ... Поэтому я сделал так, чтобы эта мера выглядела достаточно скромной и даже привлекательной. Если хочешь что-то сделать и думаешь, что этому будут противиться, Марк Красс, всегда иди немного дальше, чем хочешь. Оппозиция настолько разъяряется всякими дополнениями, что совсем забывает о том, что с самого начала была против меньшей меры.
Красс усмехнулся:
— Ты — политик до мозга костей. Цезарь. Надеюсь, некоторые оппоненты не начнут скрупулезно изучать твои методы, иначе твоя жизнь сделается намного труднее.
Комментариев нет:
Отправить комментарий