Валерий Залотуха — Свечка: Том 1 (5/6)

<< Ранее

&  Пригласил я тут свою новую секретаршу в ресторан поужинать, заказываю себе мясо, а она: «Герман Генрихович, а разве вы не поститесь?» ... Новая русская зараза! Говорят, марксизм не был бы всесилен, если бы не был моден. Знаешь, эта новая мода мне еще больше не по душе. При коммунистах можно было есть мясо круглый год, хотя его не было, сейчас полно, но есть нельзя – пост. Это мне моя бывшая секретарша сказала. Знаешь, раньше я мог легко обходиться без мяса, а теперь без хорошей отбивной за стол не сажусь. Дух противоречия!

&  Ты человек двадцатого века, и тебя не должны волновать ветхозаветные глупости. «Религия – это ограничение» – где-то я это слышал или читал. В таком случае современный человек очень религиозен. «Мойте руки перед едой». «Переходите улицу на зеленый свет». Туда нельзя, сюда нельзя, проезд запрещен. Да я сотню таких вот заповедей современного человека наковыряю.

&  Порядок начинается со страха и заканчивается в единообразии.

&  Смешавшись, зависть и разочарование родили сомнение, а сомнение – второй после гордыни враг раскаяния.

&  В отличие от всех остальных женщин, жены военных военных не любят.

&  Правда – вещь тяжелая, неудобоносимая, на первом же жизненном мостке можно с нею неведомо куда провалиться, да к тому же неинтересная она, а очень часто просто скучная. То ли дело – едешь на вранье и враньем погоняешь, не скучно и всегда куда-нибудь вынесет.

&  В решении бригадира присутствовала сама жизнь, потому как каждый в ней за себя отвечает, и сколько ты из нее высосал, то в ней и твое.

&  О глазах непосредственно сосущего сказать ничего нельзя, так как они крепко зажмурены от сладости и напряжения переживаемого момента, и глаза стоящего следом приходится пропустить, потому что второй вплоть до мельчайших деталей невольно повторяет все действия первого, зато глаза всех остальных на виду.
     Так вот, адский огонь желания горит в глазах третьего, четвертого и пятого, начиная с шестого – к желанию примешивается нетерпение, нетерпение сменяется сомнением, сомнение выдавливается завистью, зависть замещается презрением, и все кончается ненавистью последнего ко всем стоящим впереди.

Окончание >>