Алекс Тарн — Дор; Эль-Таалена

Дор

  “Светлым прохладным декабрьским утром 200.. года, у дома номер сорок девять по улице Афарсемон, после продолжительного сильного ночного дождя, содравшего с Ерушалаима многомесячную коросту засухи, а затем и промывшего ему закупоренные, уставшие от жары глаза, ноздри, поры, так что бедняге стало наконец чем дышать, и он вздохнул, разом переполнив воздух чертовой смесью редких дразнящих запахов, отчего жителю, вышедшему наружу, неизбежно должно было показаться, что он, наоборот, вошел внутрь – в лавку пряностей на рынке Маханэ-Еуда, где как в никаком другом месте понимаешь некорректность вечной Адамовой задачи дать названия, обозначить словами все то поразительное многообразие оттенков, в котором мы имеем честь существовать, грубо и глупо ворочаясь между ничего не передающими “горько”, “сладко”, “солоно” и “кисло”... неужели всего четыре слова?.. всего четыре слова на такую прорву вкусов?.. возможно ли?.. нет-нет, надо немедленно остановиться, остановиться... остановился ярко-синий фургон с желтой надписью “Перевозки Коэна”, представляющей собою откровенную ложь, ибо фургон перевозил вовсе не Коэна, а вещи: разнокалиберную мебель, неподъемные, надутые от сознания собственной значимости холодильники, неуклюжие рояли, исполненные звенящего ужаса перед увечьями при подъеме или спуске по лестнице и многочисленные картонные коробки, чей загадочный вид непоправимо портили выведенные торопливым фломастером уныло прозаические подсказки: “кухня”, “ванна”, “игрушки”, “инструменты”, “туалет”... среди которых вдруг, как клоун из подсобки детсада, выскакивало неожиданно многообещающее “мамин хлам № 1”. ...

&  Чтобы удачнее приспособиться к вони, необходимо вонять самому; нужно вытравить из себя все светлое, что поддается вытравливанию, все, что мешает, сопротивляется грязи: ведь тошноту вызывает вовсе не внешняя мерзость, а внутренняя чистота – устрани эту чистоту и сразу перестанет тошнить – что может быть проще? И люди, повседневные рабы грязи, выдавливают ее из себя – не грязь, конечно, потому что грязь, глина составляют основу их существа – поди выдави основу, а чистоту – выдавливают по капле, хотя чаще всего не набирается и капли...

&  – Ты ведь знаешь, что есть вещи, которые нельзя изменить, не разрушив?

&  – Не будь к нему чересчур строгой, Рахель, – мягко сказал Гордон. – Он делает все это не для себя. Берл хочет помочь другим.
     – Другим, а? – иронически повторила Рахель. – Народу, должно быть? Спасти, возглавить и вести. Ах, оставь, Адэ. Фразы о народной пользе я слышала в маминой гостиной намного чаще, чем “здрасте” и “до свидания”. И знаешь что? Их твердят либо полные дураки, либо честолюбивые ничтожества, которые остаются таковыми даже на эшафотах или в председательских креслах. Народ!..

&  Лучше потерять друзей, чем свободу.

  ... Рахель почти бежала, и, хотя Дор не мог различить из-за солнца ее лица, он точно знал, что она улыбается.”

Эль-Таалена

  “Прежде чем разлепить веки, Брандт на пробу подвигал глазными яблоками. ...

&  К плохому желательно привыкать не одним махом, а постепенно.

&  Нет ничего дороже бесплатных услуг...

  ... Брандт поставил поудобнее локти и открыл огонь первого Армаггедона.”