24 сент. 2011 г.

Стивен Кинг — Вещи, которые остались после них

Сразу после заката — 6

Стивен Кинг Сразу после заката Вещи, которые остались после них
  “Вещи, о которых я хочу вам рассказать, те самые, что остались после них, появились в моей квартире в августе 2002 года. ...

&  В наши дни попытка подражать настоящим рыцарям обычно только все портит.

&  Даже у ковбойш бывает плохое настроение и даже техники-смотрители имеют право взять отпуск. И август, кстати, согласно законам логики, самый подходящий для этого месяц. Именно в августе в Нью-Йорке (да и в Париже тоже), моя дорогая, становится гораздо меньше психоаналитиков, модных художников и техников-смотрителей.
    Она не улыбнулась. Возможно, даже не поняла, что это цитата из Тома Роббинса (использование цитат — проклятие человека читающего).

&  Видите ли, я, возможно, стараюсь забыть, но все равно помню слишком многое. Думаю, мы можем вспомнить все, если сконцентрируемся на этом (а иногда, что гораздо хуже, вспоминаем, не концентрируясь). Я даже помню, что сказал один из южноамериканских новеллистов, вы знаете, из тех, кого называют магическими реалистами. Не фамилию писателя, она не важна, но саму цитату: «Младенцами мы одерживаем свою первую победу, когда хватаемся за что-то в этом мире, обычно за палец матери. Потом мы выясняем, что этот мир и вещи этого мира хватают нас, и всегда хватали. С самого начала». Борхес? Да, возможно, это сказал Борхес. А может, Ремаркес. Этого я не помню. ... Я также знаю, что автор вышеупомянутой цитаты об изменении восприятия прав, и со временем мы начинаем осознавать, что вещи, которые, по-нашему разумению, мы держали в руках, на самом деле удержали нас на месте. Превращая в рабов, но и служа якорем.

&  Память — хитрая мартышка. Иногда делает все, о чем ты ее просишь, иногда — нет.


&  У Джорджа Сефериса есть стихотворение, в котором спрашивается: «Это голоса наших умерших друзей или всего лишь граммофон?»

&  В конце концов, любая ассоциативная цепочка становится ожерельем.

&  Поздней ночью человек склонен к преувеличениям.

&  Моя мать как-то сказала мне: «Если мужчина вытирает зад и обнаруживает на туалетной бумаге кровь, то следующие тридцать дней он будет срать в темноте и надеяться налучшее». Этим примером она иллюстрировала свою уверенность в том, что краеугольный камень мужской философии — «если что-то игнорировать, глядишь, и рассосется».

&  — Они сделали это во имя Бога. Но никакого Бога нет. Если бы был Бог, мистер Стейли, он бы поразил их всех в галерее вылета, где они сидели с посадочными талонами в руках, но Бог этого не сделал. Икогда объявили посадку, эти сволочи поднялись на борт самолетов.

&  — Он всегда уходил очень рано, чтобы успеть к поезду. Поцеловал меня в щеку, а я открыла один глаз и попросила его привезти пинту разбавленных сливок. Брюс пообещал. Это были его последние обращенные ко мне слова. Когда он просил меня выйти за него замуж, я чувствовала себя Еленой Троянской. Глупо, но это чистая правда. И я очень жалею, что на прощание сказала ему: «Привези пинту разбавленных сливок», — а не что-то другое. Но мы поженились очень давно, а тот рабочий день не отличался от остальных, и… мы не могли этого знать, не так ли?
    — Да.
    — Не могли. Каждое прощание может оказаться последним, а мы этого не знали.

  ... Да, надо признать, в этом есть свои плюсы.”


Комментарии:
Как и любой житель Америки, я был глубоко потрясен трагедией 11 сентября. Как и многие писатели самых разных жанров, я не хотел говоритьничегопо поводу события, ставшего для Штатов таким же пробным камнем, как Перл-Харбор или убийство Джона Кеннеди. Но в жизни я все-таки пишу рассказы,и этот пришел мне на ум через месяц после падения Башен-Близнецов. Возможно, я так бы его и не написал, если бы не припомнил разговор, который состоялся почти двадцать пять лет назад между мной и одним редактором еврейской национальности. Ему пришлась не по душе моя повесть «Способный ученик». Он считал, раз я не еврей, то не имею права писать о концлагерях. Я же, напротив, видел в этом суть своей работы. Написание книги — это акт сознательного проникновения в чужие мысли и чувства. Как и все американцы, видевшие тем утром охваченное огнем нью-йоркское небо, я хотел понять как само событие, так и шрамы, неизбежно оставшиеся после него. Пытаясь это сделать, я написал рассказ.

Другие рассказы из сборника: Уилла | Гретель | Сон Харви | Стоянка | Велотренажер | После выпускного | Н. | Адова кошка | "Нью-Йорк Таймс" с особыми скидками | Немой | Аяна | Взаперти.

Комментариев нет:

Отправить комментарий