1 сент. 2009 г.

Харуки Мураками — Медленной шлюпкой в Китай

Мураками Медленной шлюпкой в Китай
  “Когда я впервые познакомился с китайцами? ...

*  Как нет имени у парящей в небе птицы, у моей памяти нет дат.

*  Мы можем пойти куда угодно и не можем пойти никуда.

*  Все так начинается. В какой-то момент все существует, потом раз — и все потеряно.

*  Человек с подносом на голове не сможет задирать голову к небу.

*  Я почему-то стал ощущать себя креслом дантиста. Никто меня не грузит, никто не презирает. Но все меня при этом избегают. А встретившись где-нибудь случайно, тут же пропадают по вполне уважительной причине.

*  Ждать десять тысяч лет — очень долго. Сколько зим придется мне пережить для этого?

    Только не на заказ. Жуткое настроение. Как с книгой, взятой в библиотеке, — не успеешь начать, а уже думаешь о концовке.

*  Небезупречное письмо — как взятое с потолка расписание.



Медленной шлюпкой в Китай


Как нет имени у парящей в небе птицы, у моей памяти нет дат.
    Впрочем, дат нет фактически у всей моей памяти. Память у меня неточна. Порой из-за этой неточности я ловлю себя на мысли, что должен кому-то и что-то объяснить. Но когда дело доходит до объяснения — не знаю, что именно. По-моему, точно понимать, что может объяснить неточность, — маловероятно.
    Как бы то ни было, память моя поэтому жутко туманна, если так можно сказать. Начало стремится назад, конец метит вперед, меняются местами мысли и факты, иногда смешиваются мой личный и какой-то посторонний взгляд. Такое даже памятью назвать уже нельзя. Поэтому за все свои школьные годы {...} точно я могу вспомнить всего два события.

*  — А теперь поднимите головы и наберите воздух полной грудью.
    Мы подняли головы и набрали воздух полной грудью.
    — Уважайте себя.

*  Мне исполнилось двадцать восемь. Шестой год после моей женитьбы. За это время я похоронил трех кошек. Испепелил несколько надежд, завернув несколького горестей в толстый свитер, предал их земле. И все это — в необъятном гигантском городе.

*  — Не припоминаешь?
    — Нет, не помню, — беспомощно признался я, расставшись с надеждой что-либо вспомнить. — Извини, но так со мной постоянно — с трудом вспоминаю лица.
    — Стремишься забыть прошлое? Вот что это такое. Видимо, подсознательно.
    — Может, и так, — согласился я. Пожалуй, так оно и есть.

*  — Я ни от чего не отвлекаю?
    — Нет, вот только я вспомнить никак не могу. Ты, конечно, извини...
    — Ничего, я сам виноват — морочу тебе голову. Не переживай. Придет время вспомнить — всплывет в памяти само. Дело такое.

*  — Как много может измениться за какие-то десять лет. Разумеется, нынешний я существует благодаря тому мне десятилетней давности, но ощущения этого у меня нет. Будто где-то мое нутро подменили.

*  Если я в свои тридцать лет опять врежусь на всей скорости в баскетбольную стойку или проснусь под виноградной полкой с бейсбольной перчаткой под головой — что я вскрикну на этот раз? Не знаю. Нет, пожалуй, вот что: «Эй, мне здесь не место!»

*  Китай.
    Я прочел много книг о Китае. От исторических хроник до «Красной звезды над Китаем». Но даже при этом мой Китай — Китай лишь для меня самого. Или я сам. То же — с моим Нью Йорком, Петербургом, Землей, Вселенной.
    На глобусе Земли Китай — желтого цвета. Не думаю, чтобы мне довелось там побывать. Ведь это не мой Китай. Вряд ли мне удастся съездить и в Нью-Йорк, и в Ленинград. Там — не место для меня. Дороги моих скитаний пролегают сквозь вагоны метро и задние сиденья такси. Пути моих приключений не ведут дальше зубных кабинетов и приемных окошек в банке. Мы можем пойти куда угодно и не можем пойти никуда.


История бедной тетушки


*  Бедная тетушка?
    Я еще раз обернулся, на всякий случай даже задрал голову к летнему небу. Слова гасли в воскресный полдень, подобно ветру или же невидимой траектории пули. Все так начинается. В какой-то момент все существует, потом раз — и все потеряно.

*  — Я лишь знаю, что человек с подносом на голове не сможет задирать голову к небу.

*  Конечно, можно сказать, что имя рано или поздно исчезнет.
    Но произойти это может по-разному. Первый тип — когда имя исчезает сразу после смерти. Все просто. «Высохла река. Погибла рыба». Или же: «Пламя охватило лес, сгорели птицы»... Мы оплакиваем их смерть. Второй тип — как у старого телевизора: после смерти на экране проскакивают белые полосы, но в конце концов все гаснет. Тоже неплохо. Как под стопой заблудшего индийского слона, но все таки — неплохо. И, наконец, последний тип — когда имя пропадает еще до смерти. В смысле, как у бедных тетушек.
    Но бывает, я и сам, себя не помня, впадаю в «состояние бедной тетушки». В сутолоке вечерних перронов не помню ни имени, ни адреса, ни куда мне нужно ехать. Само собой — ненадолго. Секунд на пять — десять.
    Бывает и так. Кто-нибудь говорит:
    — Никак не могу вспомнить твое имя.
    — Ладно. Не бери в голову. Ничего важного в этом имени нет.
    А он тычет себе в кадык и приговаривает:
    — Ведь вертится на языке...
    В такие минуты я чувствую, будто зарыт в землю и на поверхности торчат лишь пальцы правой ноги. Этот кто-нибудь замечает и начинает извиняться. Ты, мол, прости, но вот-вот было вспомнил...

*  Я почему-то стал ощущать себя креслом дантиста. Никто меня не грузит, никто не презирает. Но все меня при этом избегают. А встретившись где-нибудь случайно, тут же пропадают по вполне уважительной причине.

*  — Выходит, при желании вы можете свободно вычеркнуть собственной волей из сознания этот имидж или существо?
    — Это невозможно. То, что уже возникло, продолжает существовать вне моей воли. Это как воспоминания. Знаете же, какие они бывают — нипочем не забудешь, особенно если хочешь забыть.

*  — Кстати, а как выглядит это самое «общее»?
    — Не знаю. Эта проблема превышает силу моего воображения. С меня хватает бедной тетушки на спине.

*  А потом — уснуть мертвым сном, как вымокшая шпала.

*  Но, к сожалению, это история 11980 года. А ждать десять тысяч лет — очень долго. Сколько зим придется мне пережить для этого?


Трагедия на шахте в Нью-Йорке


*  — А почему бы кошку не посадить в зоопарк? Или она что — не животное?
    — Все дело в привычке. Кошек и собак везде полно. Чтоб еще платить деньги за возможность на них посмотреть, — сказал он и добавил: — Как и на людей тоже.

*  В конечном итоге, смерть — всего лишь смерть. Иными словами, по каким полям ни прыгай — хоть шляпы, хоть пшеницы, а заяц — всего лишь заяц. Жаркая печь — лишь жаркая печь, черный дым из трубы — лишь черный дым из трубы.

*  — Любите музыку?
    — Если она хороша и звучит в хорошем мире.
    — В хорошем мире нет хорошей музыки. Воздух в хорошем мире не колеблется.

*  — Так вот, Уоррен Битти спрашивает Элизабет Тэйлор, что ей сыграть?
    — Ну и как, — спросил я, — что-нибудь заказала?
    — Не помню. Фильм очень старый. Нет, только не на заказ. Жуткое настроение. Как с книгой, взятой в библиотеке, — не успеешь начать, а уже думаешь о концовке.


Кенгуриное коммюнике


*  Уж лучше не слать ничего, чем письмо неполноценное. Ты так не считаешь? Я — да. Небезупречное письмо — как взятое с потолка расписание.

*  О'кей! Дело вот в чем. Переспать с тобой я хочу. Но могу этого и не делать. В смысле, я по возможности желаю занимать нейтральную позицию. Не хочу давить на людей и позволять им наседать на себя.

*  Сексуальных проблем у меня тоже нет. Встречаюсь с одной подружкой, уже год как сплю с ней два раза в неделю. И ей, и мне этого достаточно. Однако я стараюсь не задумываться о ней глубоко. Жениться я не собираюсь. Если жениться, тогда наверняка начну думать и о ней тоже, но тогда я не уверен, что у нас все будет получаться по прежнему. Разве не так? Как можно жить с человеком, постоянно обращая внимание на его зубы и форму ногтей?

*  Буду откровенен.
    Я хочу одновременно находиться в двух местах. Это мое единственное желание. Больше мне ничего не нужно.
    Но этому желанию мешает одно существование этой индивидуальности, в смысле — меня самого. Тебе такое положение вещей не кажется неудобным? Мое желание — оно такое, очень скромное. Я не хочу стать ни властелином мира, ни знаменитым деятелем искусства. Не желаю летать в облаках. Просто хочу одновременно находиться в двух местах. Ты слышишь меня? Не в трех, и не в четырех. Просто в двух. Я хочу, слушая музыку в концертном зале, одновременно кататься на роликовых коньках. Работая в универмаге, быть четверть-фунтовым гамбургером из «Макдоналдса». Лежа в постели с подругой, хочу находиться с тобой. Оставаясь индивидуумом, быть принципом.

*  Настроение — как у работника аквариума, который по ошибке умертвил морского льва.


Последняя лужайка на сегодня


*  Иногда задумываешься и понимаешь, что четырнадцать пятнадцать лет назад, это уже — давно. Джим Моррисон пел «Light My Fire», Пол Маккартни — «The Long and Winding Road». Примерно в те времена. Вот только никак не могу осознать, что те времена уже стали давностью. Ведь я с тех пор почти не изменился.
    Хотя нет. Похоже, я изменился весьма и весьма сильно. Если так не считать, слишком многое не подлежит объяснению.

*  Я обратил внимание на некую вещь. Если нет способа потратить деньги, зачем их тогда зарабатывать?

*  Я выполнял работу аккуратно совсем не для того, чтобы заработать оценку. Не поверите, но мне просто нравилось стричь лужайки.

*  Такая работа требует терпения. При желании можно и не стараться, но если уж делать, то делать. Причем не всегда аккуратная работа оценивается по заслугам. Начинают думать, будто я копаюсь. Но все равно, как я уже говорил, в работе я очень щепетилен. Характер такой. Может, даже вопрос гордости.

*  В коридоре витали всевозможные запахи, причем каждый — знаком просто до боли. Создается он постепенно, но затем когда нибудь увлекается временем. Запах старой одежды, мебели, старых книжек и старой жизни.


Её песик в земле


*  В каком-то смысле дождь — это чистой воды частный эксперимент. Иными словами, бывает так, что сознание вращается вокруг дождя, но одновременно и дождь вращается вокруг сознания. Простите, если кому-нибудь эта фраза покажется смутной. В такие минуты у меня в голове каша, и я перестаю понимать, к какой стороне относится тот дождь, который я сейчас наблюдаю. Но это уж слишком личное переживание. В конечном итоге, дождь — это просто дождь.

*  Она быстро окинула взглядом меню и заказала грейпфрутовый сок, булочки, яичницу с беконом и кофе. На выбор еды у нее ушло не больше пятнадцати секунд.
    — ...И хорошенько прожарьте бекон, — произнесла она голосом человека, привыкшего использовать других. Есть такая манера речи.

*  Не берусь судить, счастлива ли моя жизнь в целом, но в том, что касается этой гостиницы, я — счастлив. Пока мы жили под ее крышей, наши — между мной и моими подругами — отношения складывались вполне удачно. Работа тоже спорилась. Удача была на моей стороне. Время текло неспешно, но при этом и не застаивалось.


Грин-стрит в Сиднее


*  Я вот что думаю: если на Земле где-нибудь и есть гигантский задний проход, больше быть ему негде. В смысле — только на Грин-стрит Сиднея.

*  Хоть это и «частное сыскное агентство», клиенты приходят редко. Жители Грин-стрит в Сиднее и не думают платить деньги за решение каких-нибудь проблем. А поскольку требующих решения проблем у них хоть отбавляй, чем решать эти проблемы одну за другой, они предпочитают просто с ними уживаться.


  ... Но с усповием, что дело будет интересным.”

Комментариев нет:

Отправить комментарий