12 сент. 2009 г.

Терри Пратчетт — Движущиеся картинки (1/3)

Пратчетт Движущиеся картинки

Начало

  “Да, это космос. ...

*  Почти нереальный по своей сути...

*  Аркканцлер никогда никого не слушал, а Сдумс не замечал, что не получает ответа, они вполне ладили друг с другом.

*  Волшебники проявляют к взаимодействию мизерную склонность, однако по природе своей они склонны к иерархии и соперничеству. Им нужна организация. Что за радость быть волшебником седьмого уровня, если не смотреть сверху вниз на другие шесть и не стремиться к уровню восьмому? Обязательно должны существовать волшебники, которых ненавидишь, и волшебники, которых презираешь.

*  Ненормальное всегда становится нормой – главное, дать ему немножко времени. Но когда рассказываешь о чем-нибудь таком кому-то постороннему, твои слова выглядят, мягко скажем, странными.

*  Обыкновенная лень – это простое отсутствие усилий. Это Виктор давным-давно прошел, после чего быстренько одолел заурядную праздность и сейчас стремительным шагом продвигался все дальше и дальше. На уклонение от работы он тратил куда больше усилий, чем иные люди вкладывают в самый упорный труд.
    Ему никогда не хотелось быть волшебником. Виктору вообще ничего не хотелось – лишь бы его оставили в покое и не будили раньше полудня. Когда он был маленьким, взрослые задавали ему обычные вопросы: «А ты кем хочешь стать, малыш? Что выберешь?» «Не знаю, – отвечал он. – А что у вас есть?»
    Но долго так продолжаться не может – никто вам этого не позволит. Быть тем, кто ты есть, – мало; надо еще упорно трудиться, чтобы стать кем-нибудь еще.

*  С большим количеством жареного лука и горчицы люди способны съесть что угодно.

*  Место было красиво своеобразной красотой – той самой, которой можно быстро полюбоваться и тотчас перенестись в другое место, туда, где есть горячая ванна и прохладительные напитки. Оставаться там на более продолжительное время следует разве что во искупление грехов.

*  Виктор побренчал монетами в кармане.
    Ну, плотником – это исключено! Тяжелая, монотонная работа. Как-то раз он пробовал стать плотником, и они с деревом быстро пришли к соглашению – он его не трогает, а оно не колется.

*  – Поёшь?
    – Немного. В ванне. Но не очень хорошо.

*  Свободных мест вроде не было, но эта проблема Достабля не заботила. Он знал, что на вершине всегда найдется свободное местечко.

*  – Я как-то обедал в «Реберном доме Харги». Не сказал бы, что это предел мечтаний. Совсем не предел. Далеко не предел. – Он немножко подумал и добавил: – Так далеко, что дальше и быть не может.

*  – Думаешь, получится? – спросил Зильберкит.
    – А как же, – невозмутимо ответил Достабль. – Послушайте уличных торговцев. Они что, кричат: «Почти свежие апельсины, только самую малость помятые, зато по разумной цене»? Нет. Они кричат: «Па-а-акупайте апель-сины-ы-ы-ы! Са-а-амые с-сочные-е-е!» Вот это и есть деловое чутье.

*  – Уж кто-кто, а я точно знаю, чего хотят люди, – произнес он. – И меньше всего они хотят читать бесконечные мелкие надписи на карточках. Нет, людям нужны зрелища! {...} Им нужны танцующие девушки! Нужны острые переживания! Слоны! И чтобы кто-нибудь падал с крыши! Им нужны мечты! Маленькие люди с большой мечтой – вот кто живет в этом мире!

*  Девушка была довольно миловидной, но требовались время и очень пристальный взгляд, чтобы это заметить.

*  – Я тебе сто раз говорил: когда торгуешь сосисками, то не шляешься попусту и не ждешь, когда люди захотят сосисок, а идешь к ним и заставляешь их почувствовать, что они, оказывается, жутко проголодались.



*  Реальность, кстати, основана отнюдь не на цифровом принципе. Ее нельзя включить, ее нельзя выключить. Это, скорее, аналоговая величина. Другими словами, реальность – это такое же качество, как и, к примеру, вес. Люди обычно обладают разным весом. То же происходит и с реальностью. Одни люди более реальны, другие – менее. Ученые подсчитали, что в среднем на планете живет не более пяти сотен реальных людей, которые хаотично двигаются и время от времени неожиданно сталкиваются друг с другом.

*  Осадки старались здесь не выпадать...

*  – ...Страшная это ответственность, когда все самому приходится делать...
    – ДА.

*  Говорят, все дороги ведут в Анк-Морпорк, в самый большой город Плоского мира.
    Во всяком случае, говорят, будто так говорят.
    Но это изречение ошибочно. На самом деле все дороги ведут прочь от Анк-Морпорка – просто некоторые ходят по этим дорогам не в ту сторону.

*  Поэты давно отказались от попыток воспеть этот город. Сейчас самые хитрые из них пытаются лишь подыскать ему оправдания. Ну да, говорят они, может, он и смердит, может, он перенаселен, может, Анк-Морпорк и впрямь похож на преисподнюю, где погасили адское пламя и на целый год разместили стадо страдающих поносом коров, зато нельзя не отметить, что город этот просто кишит неугомонной, бурной, стремительной жизнью.
    Все это самая что ни на есть правда, пусть даже и сказанная поэтами. Хотя менее поэтичные люди не согласны с ними. Матрацы тоже могут кишеть жизнью, говорят они, только им почему-то оды не посвящают.

*  А еще свой родной город горожане называют Большой Койхрен – в честь знаменитого фрукта (фрукт, произрастающий в некоторых районах языческого Пупземелья. Имеет двадцать футов в длину, покрыт шипами, цветом напоминает ушную серу, а запахом – муравьеда, который наелся тухлых муравьев).

*  – Нет, я-то говорю об этом чудике, из Цорта, что ли. Он сидел у себя в ванне, а тут ему и пришла идея. Он и выскочил на улицу, да как завопит!
    – Что завопит?
    – Не знаю. Может, «Срочно дайте мне полотенце!»?

*  – Пока ты не ушел, аркканцлер, – предпринял он отчаянную попытку, – может быть, подпишешь несколько...
    – Не сейчас, дружище, – прервал его аркканцлер. – Пора бежать. Надо повидать одного знатока лошадей – как ты на это смотришь?
    – Как я смотрю?
    – Вот и я так же. Дверь за ним закрылась.

*  Потом он явился, и оказалось, что он и впрямь общается с птицами, но только совсем не щебечет. Наоборот, орет во всю глотку: «Подстрелил тебя, паскуда!»

*  Развивались эти беседы примерно так:
    «Вам, верно, м-м, непривычно, м-м, спать в настоящей постели, а не под, э-э... звездами?» Или: «Эти предметы, м-м... носят названия соответственно... „ножи“ и, м-м, „вилки“». Или: «Эта... м-м, зелень, которой посыпают омлет, должно быть, петрушка, м-м, как вы полагаете?»
    Но поскольку во время еды новый аркканцлер никогда никого не слушал, а Сдумс не замечал, что не получает ответа, они вполне ладили друг с другом.

*  – И что это такое?
    – Ну, как бы сказать, – смущенно пояснил Крюкси, – делается это так: берете немного кукурузы, кладете ее в тигель, скажем, номер три, добавляете, значит, немного растительного масла, а потом ставите сверху тарелку или что-нибудь в этом роде, и, когда начинаете нагревать, кукуруза начинает бабахать... Нет, нет, не всерьез, – успокоил он. – В общем, когда она кончит бабахать, вы снимаете тарелку и получаете эти вот... э-э... шарики. – Он обвел взглядом недоумевающие лица. – Это можно есть, – договорил он тихо, словно извиняясь. – Если добавить масло и соль, вкус получается, как у подсоленного масла.

*  Реальность представляет собой кривую.
    И это не беда. Беда в том, что реальности всегда чуть-чуть не хватает. ...по крайней мере девять десятых всей когда-либо созданной реальности располагается за пределами множественной вселенной, а поскольку множественная вселенная по определению включает в себя все и вся, в мире неминуемо возникают очаги напряженности.
    За границами вселенных хранятся сырьевые реальности – иными словами, то, что могло бы быть, может быть, никогда не бывало, а также всяческие бредовые идеи. Все это хаотически создается и рассоздается, как элементы в кипящих сверхновых.
    Но временами, когда стенки миров слегка истончаются в процессе носки, все эти «может» и «могло бы быть» просачиваются внутрь.
А реальность, соответственно, утекает наружу.

*  Казначей предупредительно постучал в дверь кабинета аркканцлера и заглянул внутрь.
    Стрела из арбалета пригвоздила его шляпу к дверной панели.
    Аркканцлер опустил арбалет и с досадой воззрился на казначея.
    – Это кто же так делает?! – сказал он. – Вроде взрослый человек, мог без головы остаться.
    Казначей не был бы там, где был сегодня, если бы не обладал поразительной способностью стремительно оправляться от внезапных потрясений.

*  – В отличной форме?! У декана такой вид, словно он тоже превратился, как и библиотекарь. Только этот превратился в кровать.
    – Но, мэтр, – снисходительно улыбаясь, возразил казначей, – выражение «быть в форме», насколько я понимаю, означает «соответствовать своему назначению», а я бы сказал, что тело декана в высшей степени соответствует своему назначению – весь день проводить сидя и обильно питаться.

*  – Это шутка? – спросил он с подозрительностью человека, для которого выражение «чувство юмора» останется непонятным, далее если вы убьете час на объяснения, водя указкой по рисункам и диаграммам.
    – Всего навсего выражаю свое мнение, мэтр, – осторожно заметил казначей.
    Аркканцлер покачал головой:
    – Не выношу шуток. И не терплю типов, которые вечно пытаются острить. Это все от сидячего образа жизни.

*  – Несколько двадцатимильных пробежек – и декан станет другим человеком.
    – Пожалуй, – согласился казначей. – Мертвым.
    – Зато умер бы здоровым.
    – Да, но все же умер бы.

*  – Студенты? – рявкнул аркканцлер.
    – Да, мэтр. Ну, такие тощие, с бледными лицами. Мы ведь Университет, нам без студентов нельзя. Они – часть Университета, как крысы...

*  Виктор лежал на койке Думминга, вернее, упирался в нее лопатками, а тело его вытянулось вверх по стене – обычная поза отдыхающего студента.

*  И в самом деле, экзамен нужно сдавать с ясной головой. Отправной точкой множества блестящих карьер в области уборки улиц, сбора фруктов, гитарной игры в подземных переходах послужило недостаточное понимание этого простого факта.

*  Каковы преимущества и неудобства положения волшебника? Да, вы пользуетесь известным престижем, однако часто оказываетесь в опасной ситуации и всегда рискуете быть убитым своим коллегой. Лавры высокочтимого покойника Виктора не привлекали.
    А с другой стороны...
    Каковы преимущества и неудобства студента-волшебника? У вас масса свободного времени, широкие возможности для таких занятий, как злоупотребление элем и распевание похабных песенок; никто не пытается вас убить – разве что как-нибудь просто и обыденно, как это частенько делается в Анк-Морпорке. {...} Конечно, особым престижем вы не пользуетесь, но этот факт вы осознаете именно потому, что до сих пор живы.

*  На лице его часто блуждала слегка недоуменная улыбка. От этого у людей складывалось впечатление, будто он чуть умнее, чем они. На самом же деле эта улыбка свидетельствовала о невероятных усилиях, которые Виктор прикладывал, чтобы разбирать человеческую речь.

*  – Вечер добрый, паренек. Не хочешь ли славную горячую сосиску?
    Виктор посмотрел на лоснящиеся трубочки в лотке, висящем на груди у Достабля. Пахли они заманчиво. Они всегда так пахли. А потом, вонзив в них зубы, вы в который раз обнаруживали, что Себя-Режу-Без-Ножа Достабль сумел найти применение таким частям животных, о наличии которых сами животные едва ли догадываются. Достабль справедливо полагал, что с большим количеством жареного лука и горчицы люди способны съесть что угодно.
    – Студентам скидка, – заговорщицки шепнул Достабль. – Пятнадцать пенсов. Можно сказать, себя без ножа режу!

*  А сытно поесть ему бы не помешало. После сытной еды голова обычно проясняется.

*  В том, чтобы ждать целую вечность, есть некоторые плюсы. Только тебе тогда пригодятся деньги.

*  – Руками работать умеешь?
    – Нет, – признался Виктор.
    – Поёшь?
    – Немного. В ванне. Но не очень хорошо.

*  – Только не знаю, получится ли у меня играть, – признался Виктор.
    Зильберкит с удивлением посмотрел на него.
    – Конечно получится, – заверил он. – Надо очень постараться, чтобы не суметь сыграть в движущихся картинках.

*  – Вот как? – отозвался Бригадир, посмотрев на Виктора, словно мясник на тушу. – Играть, значит?
    – И он хочет знать, как все у нас действует, – сказал Зильберкит.
    Бригадир одарил Виктора еще одним неприязненным взглядом.
    – При помощи веревочки, – мрачно изрек он. – Все здесь висит на веревочке. Здесь бы все к богам рухнуло, если б не я и мой моток веревки.

*  Себя-Режу-Без-Ножа-Достабль был одним из тех редких людей, что способны мыслить прямолинейно.
    Большинство людей мыслят изгибами и зигзагами. Скажем, начнут с мысли: «Давай-ка подумаем, как мне разбогатеть», и тут же куда-нибудь сворачивают, цепляясь за всякие «интересно, а что сегодня на ужин?» или «у кого бы перехватить пару монет?».
    Себя-Режу-Без-Ножа был одним из тех людей, что в состоянии распознать мысль на противоположном полюсе процесса (в данном случае «вот теперь я очень богат»), провести между этими двумя полюсами прямую и затем мысленно по ней пройтись, медленно и терпеливо, пока не достигнут противоположного полюса.
    Правда, в жизни это не работало. В проработанном, на первый взгляд, процессе вечно обнаруживались мелкие, но существенные изъяны. Обычно они были связаны со странным нежеланием некоторых людей покупать то, что Достабль намеревался им продать.

*  – А чем это грозит? – спросил Виктор, с опаской глядя на коробки.
    – Кто его знает. Те, кто мог бы рассказать, уже ничего не скажут.

*  – Звучит неплохо, вот только я не умею играть, – признался Виктор.
    – А делать то, что скажут, – умеешь?
    – Что? Ну, как сказать... Да. Умею, наверное.
    – Это все, что нужно, парень. Все, что тебе нужно. Это и еще крепкие мускулы.

*  Достабль подобрал одну из дощечек и, держа ее в вытянутой руке, осмотрел критическим оком. На ней значилось:
На будуюсчей ниделе мы пакажем
«ПЕЛИАС И МЕЛИСАНДРА»
Рамантическая Трогедия в 2 частях
Спасибо за внимание
    – Угу, – произнес он без всякого выражения.
    – Разве плохо? – глухо выговорил раздавленный Зильберкит. – Ну, это, ведь тут есть все, что необходимо знать зрителям.
    – Разреши, – сказал Достабль, беря со стола Зильберкита кусочек мела.
    Некоторое время он что-то торопливо царапал на обороте доски, а потом позволил прочитать написанное:
БОГИ И ЛЮДИ СКАЗАЛИ ЭТАМУ НИ БЫВАТЬ НО ОНИ НИЧИГО НИ ХАТЕЛИ СЛУШАТЬ
«ПЕЛИАС И МЕЛИСАНДРА»,
Истерия Запретной Люпви
Страсть Пабеждаит Прасранство и Время!
Тебя Натрясут
При Участии 1000 сланов!


*  – Значит, слонов нет? – уточнил он.
    – По-моему, нет.
    – Ну а танцующие девушки есть?
    – Э-э... тоже нет.
    – Ну а бешеная погоня? Висит там кто-нибудь на краю обрыва, удерживаясь кончиками пальцев?
    Зильберкит слегка оживился:
    – Если не ошибаюсь, там задействован некий балкон.
    – Да? А кто-нибудь повисает на нем, удерживаясь кончиками пальцев?
    – Думаю, что нет, – ответил Зильберкит. – По-моему, Мелисанда просто склоняется с балкона, и все.
    – Да, но зрители затаят дыхание, боясь, что она вот-вот упадет?
    – Лично я надеюсь, что зрители будут смотреть монолог Пелиаса, – запальчиво сказал Зильберкит. – Нам пришлось поместить его на пяти карточках. Мелкими буквами.
    Достабль вздохнул.
    – Уж кто-кто, а я точно знаю, чего хотят люди, – произнес он. – И меньше всего они хотят читать бесконечные мелкие надписи на карточках. Нет, людям нужны зрелища!
    – Может, вообще уберем надписи? – саркастически спросил Виктор.
    – Им нужны танцующие девушки! Нужны острые переживания! Слоны! И чтобы кто-нибудь падал с крыши! Им нужны мечты! Маленькие люди с большой мечтой – вот кто живет в этом мире!

*  – И что, торговля сосисками дает основания полагать, что ты лучше всех знаешь, как делать движущиеся картинки? – спросил Зильберкит. – Торговать сосисками может кто угодно! Верно, Виктор?
    – Ну... – неохотно промолвил Виктор. – Никто, кроме самого Достабля, продавать Достаблевы сосиски не сможет.
    – Вот так, – заключил Зильберкит.
    – Дело в том, – заметил Виктор, – что господин Достабль может продать сосиски даже тем, кто когда-то уже покупал у него эти сосиски.
    – Это верно! – Достабль широко улыбнулся Виктору.
    – А человек, который способен продать сосиски господина Достабля дважды, продаст что угодно, – закончил Виктор.

*  – Слушай, а как это тебе удалось так быстро получить работу? Люди неделями ждут счастливого случая.
    – Я всегда говорил, что случай бесполезно ждать, за ним надо охотиться.

*  Достабль и Зильберкит сцепились в ожесточенном споре, прерываемом время от времени рукоятором, который вещал в неспешной манере человека, знающего, что свои законные шесть долларов он получит при любых обстоятельствах.


Комментариев нет:

Отправить комментарий