28 янв. 2010 г.

Евгений Лукин — Чичероне

Лукин * Чичероне
  “В наши дни городской двор крайне редко представляет собой замкнутое пространство – он принадлежит сразу нескольким домам и неуловим в своих очертаниях. ...

*  Принимать дурачка всерьез означает ... претендовать на его место.

*  Чем меньше вникаешь в окружающую действительность, тем меньше у тебя шансов свихнуться.

*  Глупость – чуть ли не самая надежная наша защита от безумия.

*  Прямо скажу: языком болтать не умею — только руками.

*  Сказано: возлюби ближнего, как самого себя. Я не люблю себя. Жалеть иногда жалею, а любить не люблю. Не за что. Таким образом вышеупомянутая заповедь Христова соблюдается мною неукоснительно.



*  Я же не виноват в том, что ваше существование бессмысленно! Я виноват лишь в бессмысленности своего существования.
Великий Нгуен


*  Не знаю, в чем тут причина, но два дурачка в одном дворе ни за что не уживутся. {...} Почему бы в любой из многоэтажек не завестись сразу двум несчастным (по другим сведениям, счастливым) существам, искаженно воспринимающим нашу, с позволения сказать, действительность?

*  Отношение к дурачкам, как правило, благожелательное: приятно видеть того, кто заведомо глупее тебя. Если и поколотят порой бедолагу, то либо по незнанию его статуса, либо в связи с собственными не слишком высокими умственными способностями. Соблазнительно предположить, что поколотивший сам со временем займет нишу поколоченного, но это уже так, тоска по справедливости.

*  Двор — как собор. Без юродивого он просто немыслим.

*  «Опаньки!» — только и смог подумать я.

*  Сейчас-то не девяностые. Жизнь устаканилась, народ опомнился, прописные истины вновь обрели право на существование. Опять же, чем меньше вникаешь в окружающую действительность, тем меньше у тебя шансов свихнуться. Живи — не хочу. Глупость, если на то пошло, чуть ли не самая надежная наша защита от безумия.

*  После беспощадной цензурной правки прозвучало бы примерно так:
    – Я, доступная женщина, вчера, на мужской детородный орган, иду, подвергнутый оральному сексу, а навстречу, совершать половой акт...
    – Ну а что он говорил хотя бы?
    – А мужская принадлежность его знает! Звенящий тестикулами он и есть звенящий тестикулами!

*  Дурачок непременно должен быть безобиден и беззащитен. Вот первое, что от него требуется. А умственная ущербность — так, придаток, даже не слишком обязательный. Дурачок, да будет вам известно, существует вовсе не для того, чтобы нести околесицу. Его обязанность — пробуждать добрые чувства в окружающих и повышать их самооценку. Но, в отличие от нищих, он это делает бескорыстно.

*  – Труд сделал человека, — изрек он.
    – Точно труд? — усомнился я. — Не Бог?
    Моего гостя прошибла оторопь.
    – Нет, ну... Сначала Бог, потом труд... Бог сделал человека и сказал: «Трудись».

*  Фильтр, с детства установленный в голове Рудольфа Ефимыча, исправно задерживал на входе все, что противоречило его пониманию ситуации.

*  Иные времена — иная ересь.

*  – Нет, закончим все-таки с трудовым народом. Согласен, трудится! Доблестно! А на кого? На олигархов. Трудовой народ — пособник олигархов. Он с ними со-труд-ни-ча-ет. В отличие от нас, честных паразитов... А кто такой олигарх? Хищник. Вот скажи, что для тебя лучше, Ефимыч, хищник или паразит? С кем бы ты предпочел столкнуться на узкой тропинке: с разъяренным клопом или с разъяренным тигром?

*  Иногда мне кажется, что любой человек по сути своей шпион, внедривший себя в человечество. Вы не поверите, но иной раз хочется посадить гада на привинченный к полу табурет, направить в глаза лампу и допросить с пристрастием: «На кого работаете?» — «На общество!» — «А подумать?» — «На общество!» — «А иголки под ногти?» — «На общество!!!»
    На какое на общество? На себя ты, вражина, работаешь, на себя...

*  – Дума — это где думают.
    – О чем?
    – Предполагается, что о народном благе.
    – Кем предполагается?
    – Теми, кто думает.
    – Это соответствует действительности?
    – Ну, не все так просто. Конечно, каждый думает исключительно о своей выгоде и о своей карьере. Но из множества этих мелких дум складывается одна общая дума о народном благе.
    – Поясните, — звучит у меня в голове.
    – Помните, в прошлый раз вы спрашивали, что такое армия? {...} Так вот. Чем трусливее каждый солдат в отдельности, тем храбрее армия в целом. Как видите, тот же самый парадокс.
    – Почему так?
    – Потому что, если солдат бесстрашен, он прежде всего перестает бояться своего командира. Если же труслив, то предпочтет доблестно погибнуть, лишь бы не получить взыскания.

*  – Зачем живется?
    Эх, ничего себе! Недооценил я, выходит, своих экскурсантов. Озадачили. Так с лету и не ответишь.
    – Н-ну, скажем... ради продолжения рода. Чтобы рожать детей.
    – Зачем?
    – Чтобы рожали детей...
    – А дальше?
    – Чтобы рожали детей, чтобы рожали детей... Могу и дальше.
    – Вы тоже продолжаете род?
    – Спасибо, уже продолжил. Больше не хочется.
    – Тогда зачем живете?
    – Хороший вопрос, — невольно усмехаюсь я.
    – Нет, — с сожалением поправляют меня. — Вопрос плохой. Но вам придется на него ответить.


  ... Но вам придется на него ответить.”

Комментариев нет:

Отправить комментарий