“До того как Ник Нейлор стал главным общественным представителем Академии табачных исследований, его, случалось, обзывали по-всякому, однако с Сатаной так вот прямо никто покамест не сравнивал. ...
& Бессмысленно пытаться умягчить эту свору обычным неискренним юмором, который в Вашингтоне сходит за искреннее самоуничижение. Пожалуй, неискренняя серьезность будет повернее.
& — Хотите верьте, хотите нет, — начал Ник, теребя свой шелковый галстук, дабы показать, что нервничает, хоть он ничуть не нервничал, — но мне очень приятно участвовать в симпозиуме "Чистые легкие — 2000".
& — Потому что, — продолжал Ник, которого бесполезность происходящего начинала уже утомлять, — я твердо верую в то, что нам нужна не столько конфронтация, сколько консолидация. Целиком украдено из "Курса бессмысленной, но ритмичной элоквенции" Джесси Джексона — ну и ладно, зато работает безотказно.
& — Я благодарен вам, мадам, за то, что вы поделились с нами вашим опытом, и, полагаю, выражу чувства всех присутствующих, сказав, что все мы сожалеем о вашей трагической утрате, однако мне кажется, что вопрос, который стоит перед нами сегодня, сводится к тому, желаем ли мы, американцы, жить, сохраняя верность таким документам, как Декларация независимости, Конституция и Билль о правах. Если мы отвечаем "да", тогда, я думаю, путь, лежащий перед нами, ясен. И я уверен, что, если бы ваш дядюшка, бывший, несомненно, прекрасным человеком, оказался сегодня здесь, он наверняка согласился бы с тем, что, принявшись переиначивать главные принципы, заложенные нашими отцами-основателями, многие из которых и сами были, как вы помните, табачными фермерами, — переиначивать, опираясь всего лишь на разного рода откровенно ненаучные домыслы, мы поставим под угрозу не только нашу свободу, но и свободу наших детей и внуков. Тут важно было не останавливаться, дабы не помешать этому сногсшибательному по алогичности выводу окрасить собою процессы, протекающие у слушателей в мозгу.
& — В антитабачной истерии нет ничего особенно нового. Вы, разумеется, помните турецкого султана Мурада IV, — разумеется, никто из них ни о каком Мураде IV и слыхом не слыхивал, однако толика интеллектуальной лести всегда воспринимается с удовольствием.
& Росту в нем было под два метра, что он ненавязчиво подчеркивал, открывая, к примеру, дверь перед вами и кивком приглашая пройти под аркой придерживающей ее руки. Как-то под конец рабочего дня он проделал этот фокус с Ником, и тот с удовлетворением ощутил исходящий от БР запашок пота. Всегда ведь утешаешься, обнаружив унизительное телесное несовершенство человека, который властен над твоей судьбой.
& — Вот это и есть твоя главная беда! Не думай о том, что тебе не удастся. Только о том, что удастся. Ты тратишь время, пытаясь погасить пожар в мусорной корзинке, между тем как твое дело — поджигать леса.
— Леса?
— Ты действуешь, исходя из уже случившегося. А должен бы опережать события. Не сиди за столом и не жди, что тебе будут звонить каждый раз... Ты у нас отвечаешь за связи с общественностью. Так налаживай их. Представь мне перспективный план. Какой у нас нынче день?
— Пятница, — мрачно сообщил Ник.
— Отлично, значит, в понедельник. Принеси мне в понедельник хоть что-нибудь стоящее. — БР заглянул в ежедневник и вдруг ухмыльнулся. Этого Ник еще ни разу не видел. — Смотри-ка, как раз в шесть тридцать я совершенно свободен.
& Возраст — под сорок, немного за сорок, — возраст, в котором радость, вызванная тем, что ты занимаешь высокий пост, несколько увядает и на передний план выходит забота о том, как бы этот пост сохранить.
& — Что ты натворил?
— Ничего, — ответил Джой.
— Тогда зачем я ему нужен?
— Я не знаю, — обронил Джой. Двенадцатилетние мальчики не очень разговорчивы. Беседа с ними, как правило, сводится к игре в "двадцать вопросов".
& От этого удара Рон Гуди так и не оправился. В течение следующего часа он только и мог, что визжать в сторону Ника, нарушая все маклахановские наставления насчет бессмысленности попыток раззадорить слушателя, который полностью к тебе равнодушен.
& — Вам известен секрет действительно хорошего джулепа? Надо пальцами вдавить мяту в лед и растереть. Высвобождает ментол. — Капитан негромко хмыкнул. — Знаете, кто меня этому научил? Ник не знал, но предполагал, что то был некий потомок Роберта Э. Ли.
— Фердинанд Маркое, президент Филиппин. Ник подождал развития этой темы, но его не последовало. Еще одна прерогатива человека по-настоящему богатого.
& Капитан попросил официанта ни в коем случае не рассказывать миссис Бойкин, что он тут ест, иначе, зловеще предупредил Капитан, "она с нас обоих шкуру заживо сдерет". Богатые мужчины любят изображать преувеличенный страх перед женами. Им кажется, будто это делает их более человечными.
& — А скажи-ка мне, — спросил Капитан, — что ты думаешь о БР? Нику показалось, что тротуар под его ногами покрылся шкурками крупных бананов.
— БР, — ответил он, — БР... мой босс. Капитан удивленно хмыкнул.
— А мне-то казалось, сынок, что это я твой босс. Сынок? Впрочем, мне по душе лояльные люди. Я ценю лояльность. Лояльному человеку я готов простить практически все.
Комментариев нет:
Отправить комментарий