* Сквозь непостижимые толщи космоса несет свое бремя вселенская черепаха Великий А'Туин, и бремя это состоит из четырех слонов исполинов, подпирающих спинами диск Плоского мира. Вокруг диска вращаются скромных размеров солнце и луна, описывая довольно замысловатые орбиты, необходимые для смены времен года. И вряд ли во всей множественной вселенной отыщется другое место, где время от времени слону приходится задирать свою конечность, дабы не воспрепятствовать предписанному ходу небесных светил.* Человек, которого можно купить, как правило, ничего не стоит.
* Да, воистину только в сновидениях мы обретаем подлинную свободу. Все остальное время мы на кого-то работаем.
Иногда приходится творить добро, чтобы наказать человека.
* Ведьма должна вести себя как ведьма. А все остальное – это драматические эффекты. Поверь мне, настоящая магия творится у людей в головах. Это и называется головологией.
* – Мы обязаны говорить правду. Но быть честными нас никто не заставляет.
* Даже кролики приняли участие в расправе.
* ...король увидел, что Смерть ничем не отличается от обычного начищенного скелета – не считая одного существенного обстоятельства. Глазницы Смерти горели небесно-голубым светом. Но даже это открытие не ужаснуло Веренса. Во-первых, не так то легко ужасаться, когда твои органы, отвечающие за восприятие ужасного, покоятся в сморщенном виде в некотором отдалении от объекта наведения ужаса. А во-вторых, король, который ни разу в жизни не изведал ужаса, вовсе не стремился познакомиться с ним по окончании своего существования. Отчасти это объяснялось полным отсутствием воображения, однако верно и то, что сей монарх был ярким представителем той особой породы смертных, чья укорененность в настоящем воистину непоколебима.
Большинство же смертных такой укорененности лишены. Их жизни можно уподобить кляксам, растекающимся вокруг точек, где в данный миг находятся их тела, – такие смертные либо предвосхищают будущее, либо стараются вернуться в прошлое. Их поглощенность тем, что может свершится такова, что способность распознавать свершающееся они проявляют лишь тогда, когда обращаются к нему в качестве уже свершившегося. Все это слегка запутано, но такой тип людей распространен наиболее широко. Они боятся потому, что подсознательно знают, что их ждет. И чаще всего их ожидания сбываются.
* "Принять на грудь" и "выпить" – синонимы. Разница лишь в количестве спиртного, разминувшегося с целью.
* Вторая лепешка, одолев половину расстояния до рта матушки Ветровоск, застыла в воздухе.
– К нам кто-то едет в гости, – промолвила матушка.
– Это ты определила по покалыванию в пальцах? – с чистосердечным любопытством воскликнула Маграт, которая черпала сведения о ведовстве по большей части из книг.
– Нет, по колебанию мембран ушей, – отозвалась матушка Ветровоск...
* Как можно осторожнее, дабы не провалиться, Веренс опустился на лавку и обхватил голову руками. Он еще при жизни слышал, что смерть – штука паскудная. Ему пришлось умереть, чтобы оценить все ее паскудство.
* ... С другой же стороны, размышлял герцог, быть деревом все-таки чертовски приятно. Во-первых, у деревьев вроде бы не бывает ушей. А во-вторых, они, кажется, научились обходиться без уз брака. Дуб-самец – надо бы не полениться и порыться в справочниках, проверить термин, – так вот, дуб-самец просто вытряхивает из себя пыльцу, которую подхватывает ветерок, и вся эта тягомотина с желудями – или на дубах растут яблоки? – самца уже никак не касается...
* – А ведь нам не пришлось бы гнать в слякоть и непогоду такого ценного человека, если бы ты меня послушал. Так нет ведь...
– Нет чего, моя ненаглядная? – И герцог зевнул. Ночь выдалась волнительная. ...
* Нервы, как уже давно заметила матушка, пошаливали у нее всякий раз, когда ее покидала привычная уверенность в себе. Ведьмы сейчас сидели в хижине Маграт, а здешнее убранство действовало на матушку угнетающе, поскольку отражало веру хозяйки в мудрость Природы, прекрасных эльфов, кругооборот времен года, целительное воздействие цветовой гаммы и еще в целую уйму разных глупостей, которые бывалая ведьма обычно презирает.
* – Ненастоящее, которое хочет стать настоящим, часто становится более настоящим, чем само настоящее. Общеизвестный факт.
* Нянюшка Ягг, усевшись у себя на кухне, взяла на колени своего жутких размеров кота, нацедила на сон грядущий стаканчик и тщетно попыталась припомнить начало семнадцатого куплета из бессмертного "Ежика". В куплете речь должна была идти о козах, но подробности были безнадежно утеряны. Время в очередной раз одержало верх над памятью.
* – А я, Маграт, всегда отлично видела в темноте! – выпалила матушка. – Слишком много ты всяких книжек читаешь. Всяких гемарров.
– Гримуаров... – шепотом поправила Маграт.
* Итак, все в этом мире шло своим ходом – за исключением всего остального, что решительно шло наперекосяк.
* У демонов есть черта, роднящая их с джиннами и преподавателями философии: если формулировка вашего вопроса будет содержать хоть малую вероятность превратного толкования, они не замедлят выдать вам абсолютно точный, но совершенно невразумительный ответ.
* – А лично я бы никогда не стала верить королю, которому вдруг поверили старейшины, – отозвалась матушка.
– Оно, конечно, так, но сама глянь, что творится! Скоро все хай поднимут. Налоги дерут, людей за просто так убивают. А этот новый сержант, смотрю я, не прочь пожечь дома. Старик Веренс хоть и жег, но, сама знаешь, как это... ну...
– Да ясно, ясно. Он куда прочувственнее к своему делу относился, – кивнула матушка. – От души действовал. А народ любит, когда его ценят.
* – Земля всегда находится там, где находится, и ни шагу с места. Это и называется географией.
* – Надо же, какая кровать здоровая...
– Это дыба, – сообщил король и в нескольких словах объяснил ей предназначение устройства. Нянюшка понимающе кивнула.
– Каждый развлекается как умеет, – заметила она.
* – Расходились бы вы по домам, – посоветовала матушка Ветровоск. – Может, они чего там недопоняли. Все знают, что ведьму просто так в темницу не бросишь, если она сама того не пожелает.
– Все зашло слишком далеко, – высказался какой-то крестьянин. – Целый год пожары да поборы, а теперь вот это еще. Это вы, ведьмы, виноваты. Ничего, скоро порядок наведут. Мы свои права знаем.
– И какие же у тебя права? – осведомилась матушка.
– Денатурат, фигурат по наследству, подушный мат, право объедок, испольный бакшиш, – бойко отбарабанил крестьянин. – А также право на собирание каждый второй год желудей и допуска двух третей козы на общий выгон. Было – пока выгон не сожгли. А козочка была хорошая.
* Матушка сделала несколько шагов и заставила одного из стражей окоченеть, пригвоздив его к месту немигающим взором.
– Я старая торговка, продаю яблоки из своего сада, зла никому не чиню, – пророкотала матушка так, словно была глашатаем, объявляющим в стане врага о начале войны. – Так что лучше пустите меня в замок подобру-поздорову.
В последних словах матушки блеснули острые кинжалы.
– Посторонних велено в замок не пускать, – пробормотал стражник. – Приказ самого герцога.
Матушка пожала плечами. За всю историю ведовства фокус с продажей яблок из собственного сада удался, по всей видимости, один-единственный раз и тем не менее стал традицией оккультизма, которая нынче предписывала его исполнение в качестве обязательного ритуала.
* – Ну что ж, – хмыкнула нянюшка. – Давай посмотрим, как все обернется.
* – Как ты сказала? – переспросил часовой.
– Повторяю, – повысила голос Маграт. – Я принесла в замок свои сочные яблочки. Ты что, плохо слышишь?
– Да у нас тут вроде не торговый ряд...
С тех пор как его напарник был помещен в лазарет, часовой изрядно нервничал. Поступая в охрану, он несколько иначе представлял себе эту службу.
Вдруг на него снизошло озарение.
– То есть ты никакая не ведьма? – воскликнул он, неуклюже перехватывая пику.
– Конечно, не ведьма! Ты сам разве не видишь?
– Так-так... – невразумительно заметил он.
Его разум усердно перемалывал вставшую перед ним проблему. Во-первых, она ведьма. Во-вторых, совсем недавно прокатилась волна сплетен о том, что общение с ведьмами крайне вредно для здоровья. С другой стороны, ему строго настрого было велено не пропускать ведьм во внутренние помещения замка, – однако никто и никогда не ущемлял в праве свободного прохода торговок яблоками. Значит, торговки яблоками проблему из себя не представляют. Проблему представляют только ведьмы, тогда как данная посетительница сказала, что ведьмой не является, к чему следует отнестись крайне серьезно, поскольку ведьмы слов на ветер не бросают.
Оставшись в восторге от изящной логической выкладки, стражник шагнул в сторону и размашистым жестом пригласил ведьму зайти в замок.
– Проходи, торговка яблоками.
– Спасибо, – ласково откликнулась Маграт. – Хочешь яблочко?
– Нет, нет, премного благодарен. У меня еще осталось то, которое подарила мне первая ведьма. – Он в отчаянии закатил глаза. – Вернее, не ведьма. Не ведьма, а торговка яблоками. Да-да, торговка яблоками. Она же знала, о чем говорит.
* Матушка Ветровоск вовсе не заблудилась. Блуждание, как таковое, было ей вообще не свойственно. Однако, несмотря на то что матушка отдавала себе полный отчет в том, где именно в данный момент пребывает она сама, ей никак не удавалось взять в толк, куда запропастилось все остальное.
* Еще недавно у нее ушел бы весь день на разработку и обдумывание деталей плана, а также на отбор ингредиентов. Во всяком случае, таковы были ее давешние установки. Но теперь она была склонна усомниться в них. Если вы хоть раз увидели, как из стирального корыта вылезает демон, вы уже ничего не испугаетесь.
* – Магия существует затем, чтобы ею управляли, а не затем, чтобы править самой.
* Площадь возле замка превратилась в кромешный ад. Толпа, сквозь которую матушке и Маграт пришлось прокладывать дорогу, увеличилась за это время стократно, хлынула через покинутые стражей ворота внутрь замка и теперь теснилась возле главной башни. И хотя акции гражданского неповиновения были пока в новинку для жителей Ланкра, горожане успели усвоить несколько основных навыков подобных мероприятий. Основным из навыков было грабле- и серпопотрясение, прием, исполняемый местными манифестантами крайне незамысловато, то есть путем простого поднятия и опускания названных предметов, причем в конце каждого цикла собравшиеся делали страшные лица и дружно рычали: "Гр-р-р! Гр-р-р!" Однако нашлись и такие граждане, которые не уловили изюминку и неповиновение свое выражали в размахивании флагами и свирепом улюлюканье. Некоторые умники из числа учащейся молодежи уже взяли на заметку наиболее склонные к быстрому возгоранию постройки. Словно из-под земли возникли лоточники, продающие мясные пирожки и запеченные в булочках сосиски, и развернули на площади бойкую торговлю. Еще немного, и в чей-то невинный череп наверняка угодил бы первый злополучный камень.
* – Люди Ланкра! – вскричал он. – Отныне вам нечего бояться! Я, ваш самый искренний друг, намерен оградить вас от посягательств со стороны ведьм! Сегодня они поклялись оставить вас в покое!
Пока он говорил, матушка не спускала с него глаз. Сразу видно, один из этих, маньяков дефективных... Никогда не знаешь, чего от таких ожидать. Сначала всю печень выстрижет, а потом спросит, как ты себя чувствуешь.
* – Гита, идем! – проскрежетала матушка. – Маграт, ты куда, вообще, смотришь?
Маграт виновато потупилась. Все ее внимание было поглощено общением с Шутом, хотя необходимо отметить, что роли обеих сторон в разговоре сводились главным образом к разглядыванию плит под ногами и разглаживанию одежды. В девяноста случаях из ста настоящая любовь – это мучительное, до коликов в суставах, оцепенение.
* – Мы же не единственные ведьмы на свете. Я, например, знаю, что дальше в Овцепиках есть замечательные специалистки... В конце концов, можно обратиться за помощью к ним.
Ее старшие подруги были неприятно изумлены.
– Ну, надеюсь, так далеко мы не зайдем, – ядовито промолвила матушка. – Помощи еще у кого-то просить!
– Крайне дурное начинание, – заявила нянюшка Ягг.
* – Матушка, по-моему, сильно расстроилась.
– Ну, где-то так, – кивнула нянюшка. – Видишь ли, тут есть одна проблема. Чем больше привыкаешь к магии, тем меньше хочешь с нею связываться. И тем чаще приходится к ней прибегать. Возьмем, к примеру, тебя. Небось ты, когда только начинала, выучила от тетушки Вемпер, пустьземляейбудетпухом, пару заклинаний и использовала их все время.
– Да. Как и другие начинающие ведьмы.
– Дело известное, – подтвердила нянюшка. – Но, поднатаскавшись в Ремесле, ты уже начинаешь понимать, что к самой сложной магии вообще лучше не прибегать.
Маграт обстоятельно взвесила прозвучавшие слова.
– Это как с зеном, да? – спросила она.
– Понятия не имею. Никогда с таким не встречалась.
* – Я им покажу, как с ведьмой ссориться!
– Покажешь, Эсме, покажешь, – приговаривала нянюшка, – только, может, не сейчас, а чуть погодя...
– Нашел себе сестричек! Ну ничего, я из тебя...
– Подержи-ка ее минутку, Маграт, – приказала нянюшка, поспешно закатывая рукав.
– Ну, Эсме, ты уж меня не вини... – вздохнула она и, размахнувшись, влепила изо всех сил такую пощечину матушке, что и матушка и Маграт, которая ее держала, на секунду оторвались от земли и зависли в воздухе.
На этой тягучей, безжизненной ноте могла бы закончить счет дням иная вселенная.
Наступившая вслед за тем бездыханная пауза была прервана самой матушкой.
– Всем спасибо, – объявила она. Со степенным лицом расправив складки на платье, она добавила: – Имейте в виду, я за свои слова отвечаю. Сегодня ночью встречаемся у обелиска. Как сказала, так и будет. Гм! Гм!
* – А как же золотое правило магии – не вмешиваться в политику? – поинтересовалась Маграт. – Как быть с золотым правилом о невмешательстве?
– Вон оно что... – Нянюшка взяла ее под руку. – Тут дело такое: чем дольше в Ремесле упражняешься, тем яснее понимаешь, что на каждое правило существует еще одно, не менее золотое. И от него Эсме никогда не отступала.
– И какое же это правило?
– Если уж решила нарушить закон, не оставь от него живого места.
* – Выходит, слово и впрямь вещь могущественная.
– Именно так, госпожа.
– И ты порядком поднаторел в этой науке.
Ведьмы и волшебники полагали, что слова всего лишь инструменты для достижения заданной цели, тогда как сам Шут считал, что слова – это уже сами по себе вещи.
– Слово способно изменить мир, – сказал он. В ее взгляде мелькнула хитрая искорка.
– Я слышал, будто герцог намерен пустить лес на дрова, – резко сменил тему Шут. – Так ли это?
– Однако, – продолжал Шут, – этот план встречен яростным отпором.
– Со стороны кого?
– Народ возмущается. Герцогиня вспыхнула.
– Вздор! – взревела она. – Какое это имеет значение? Мы – властители этой страны. И народ будет исполнять то, что ему велят, а ослушники – безжалостно истребляться.
– Но, сокровище мое, так можно остаться без подданных, – проговорил герцог.
– Совершенно необязательно, совершенно необязательно! – запричитал Шут. – Вам никого не нужно истреблять! Ведь на самом деле вы осуществляете... – с минуту он собирался с духом, беззвучно шевеля губами, – долгосрочную, широкомасштабную программу поднятия сельскохозяйственной индустрии, обеспечения занятости в деревообрабатывающем секторе, высвобождения новых площадей под потенциальные инвестиции, а заодно искоренения рассадника криминогенной среды.
На сей раз всполошился сам герцог:
– И как же я всего этого добьюсь?
– Просто-напросто пустишь лес на дрова!
– Да ведь ты только что сказал нам:
– Помолчи, Флем! – прервала его герцогиня, пронзая Шута долгим взором. – А если мы захотим пустить на дрова дома неугодных нам людей?
– Назовите это градостроительной расчисткой, – не моргнув глазом ответил Шут.
– А если приказать их сжечь?
– Градостроительная расчистка с применением экологостойкой технологии.
– А если землю, на которой они стояли, еще и солью посыпать?
– Ей-ей... Это, наверное, будет градостроительная расчистка с применением экологостойкой технологии наряду с мероприятиями оздоровления окружающей среды. Уместно было бы посадить при этом несколько саженцев.
– К черту саженцы! – рявкнул Флем.
– Хорошо, хорошо. Все равно они не приживутся. Главное – что вы их посадите.
– Но мне еще хотелось бы поднять налоги, – продолжала герцогиня.
– Ну... ей-ей... вам необходимо заручиться средствами для финансирования ваших широкомасштабных мероприятий.
– Ей... еще раз, – потребовал очнувшийся герцог.
– Он хочет сказать, что для того, чтобы пустить лес на дрова, нужны деньги, – пояснила герцогиня.
Теперь она глядела на Шута с улыбкой.
* – Но ответь, способны ли твои слова влиять на прошлое? Шут недолго обдумывал ответ.
– Думаю, здесь дело обстоит еще проще. Ведь прошлое нужно вспоминать, а память состоит из слов. Кто точно расскажет нам, как поступал тот или иной король, живший за тысячелетие до нас? Остались лишь воспоминания да слова. И разумеется, пьесы.
* Шут уставился в чащобную смурь. Ему вдруг пришло в голову, что если раньше он и любил леса, то любовь эта явно страдала безвредной созерцательностью. Приятно было сознавать, что леса рядом, в двух шагах, на расстоянии вытянутой руки, однако леса воображаемые отнюдь не то же самое, что леса реальные, в которых случается заблудиться. В лесах воображаемых было куда больше огромных, красивых дубов и намного меньше колючего кустарника. На деревья, населяющие подобные леса, лучше всего любоваться днем, когда они не корчат тебе из темноты злобные гримасы и не цепляют длинными ветками. Воображаемые деревья – это гордые властелины леса. Здесь же деревья смахивали на злобных карликовых гномов, увешанных плющом и утыканных древесными поганками.
* – Слушай, а может, ты уйдешь от этого герцога? Ты не хуже меня знаешь, что это за человек. Пытает людей, сжигает целые деревни...
– Но ведь я – его Шут. А Шут обязан хранить верность своему господину. Причем до последнего вздоха. Ничего не поделаешь, такова традиция. В нашем деле все основано на традиции.
– Но ведь тебе, по-моему, не нравится твое ремесло!
– Я его ненавижу. Но одно с другим никак не связано. Если уж мне на роду написано было служить Шутом, я буду делать это на совесть.
– Это глупо, – фыркнула Маграт.
– Скорее по-шутовски.
* При всей своей космополитичности жители Анк-Морпорка весьма прохладно, можно даже сказать очень конкретно, относились к негуманоидным расам, то есть в общении с ними прежде всего руководствовались девизом: "Кирпичом по башке, и в реку".
* ...как выяснилось, принимает он на грудь крайне неумело. Большая часть эля все же попадала в рот.
Судя по омерзительному вкусу в ротовой полости, некое страдающее недержанием ночное существо тоже не промахнулось.
* Судьба – штука изменчивая, в этом он был положительно убежден. И доверять ей нельзя. Ее и увидеть-то нечасто удается. Зато замечено: как только начинает казаться, что ты загнал ее в угол, она обязательно вынырнет в совсем другом месте. Что это – совпадение? Может, провидение? Законопать наглухо дверь, а потом оглянись – окажется, все это время судьба стояла у тебя за спиной. Только решишь, что теперь уж точно пригвоздил ее, – а она тебе уже машет издалека твоим же молотком.
крайне ошибочно думать, что можешь подержать ее в ладонях. А что касается ловли судьбы за хвост...
* – Что же случилось с вашими принципами невмешательства?
– Ты это о чем?
– Не притворяйся, что не поняла меня, нянюшка.
– Да какое это вмешательство? Вмешательство – это совсем другое... – принялась объясняться нянюшка Ягг. – Мы ведь только направляем его поступки в нужное русло.
– Ты сама послушай, что говоришь! Нянюшка уселась на кровать и принялась нервно поправлять подушку.
– Видишь ли, невмешательство хорошо, когда все идет как надо. Когда тебя никто не вынуждает, не вмешиваться – одно удовольствие. А у меня – семья. Джейсон уже в пару драк ввязался, когда услышал, что о нас люди говорят. Шона со службы армейской турнули. Так что сначала мы поможем королю, а потом он поможет нам. По-моему, все по справедливости.
* – То есть, если я правильно тебя поняла, обет невмешательства для вас – это нечто наподобие клятвы никогда не плавать. До тех пор пока не свалишься в воду.
– Уж лучше клятву нарушить, чем пойти ко дну, – резонно промолвила нянюшка.
* в разных странах, городах и областях Диска приняты разные системы летосчисления. В условиях, когда на участке поверхности всего в сотню квадратных миль один и тот же год именуется Годом Мелкой Летучей Мыши, Годом Предосудительной Обезьяны, Годом Рыскающего Облака, Годом Тучных Коров и Годом Умных Жеребцов; когда отсчет времени ведется со дня рождения или упокоения полюбившихся звездочетам монархов или пророков; когда во всех вышеупомянутых случаях года состоят из неравного количества месяцев, а многие из них не признают понедельную разбивку, да вдобавок кое-где день не рассматривается как универсальная единица временного отсчета, – в таких условиях люди всегда ищут опору лишь в одном убеждении: хорошего секса всегда мало.
* – Сдается мне, что мы малость заплутали, – сказал Томджон.
– Мы заплутали еще миль десять назад, – сообщил Хьюл. – Теперь это уже должно называться как-то по другому.
* – "Суета суёт и всяческая суета", – неуверенно зачитала она.
– Так называются трагические перипетии, – пояснила Маграт. – Без них не обходится ни одна пьеса.
– Что-что суёт? – поинтересовалась нянюшка, которая прослушала половину фразы.
– Суета сует и всяческая суета, – терпеливо пояснила Маграт.
Нянюшка приободрилась:
– Всяческая – это хорошо. Значит, на всех хватит.
– Слушай, Гита, заткнись, а? – рявкнула на нее матушка. – Тебя все равно не обслужат. Эта суета предназначена исключительно для тех, кто суёт.
* Матушка Ветровоск выпрямилась. Вышла на авансцену. Публика затаила дыхание. Старая ведьма вскинула руку.
– Чтоб всем клеветникам на свете стало пусто! Восторжествуй же, Правда...
– Она запнулась. – ...Восторжествуй же, в-общем и вообще.
* Юноша окаменел. Глаза его округлились и превратились в два чайных блюдца. Смерть, поднеся руку к его лицу, щелкнул костлявыми пальцами у него перед носом:
– ОСТАВАЙСЯ ЗДЕСЬ, – и, повернувшись кругом, степенно зашагал по направлению к сцене.
Его безглазый череп обозревал череду костюмов, восковые джунгли гримерных столов. В его отверстия для ноздрей вливался аромат нафталиновых шариков, грима и пота.
"Что-то во всем этом есть, – подумал Смерть, – что-то почти божественное. Внутри огромного мира люди построили мирок, который отражает окружающее точно так же, как капля воды вбирает в себя всю округу. Но все же... все же..." В этот же мирок люди вобрали все те вещи, которых всегда пытались бежать, – ненависть и страх, тиранию и жестокость. Смерть разбирало любопытство. Люди истово желают избавиться от самих себя, однако все искусства, изобретенные смертными, только укрепляют стены этой темницы... Да, интересный случай.
* – Что ты с ней сделала? – Маграт первая обрела дар речи.
Матушка чуть заметно ухмыльнулась.
– Головология, – пояснила она и снова ухмыльнулась. – Здесь Черной Алиссии до меня далеко.
– Да, конечно, но что именно ты сделала?
– Такие, как она, появляются только тогда, когда человек сам выстраивает стенки внутри своей головы, – сказала матушка. – А я их сейчас снесла. Нет больше стенок. Вопли. Мольбы. Угрызения совести. Все навалилось на нее сразу.
Маграт обдумала ее слова.
– Это ужасно, – призналась она в конце концов.
– Чепуха! – со страшной улыбкой на губах промолвила матушка. – Люди только и мечтают о том, чтобы поближе узнать себя. Вот я ей и помогла.
– Иногда приходится творить добро, чтобы наказать человека, – глубокомысленно изрекла нянюшка Ягг.
* – По-моему, это самая жестокая вещь, которую только можно совершить, – упорствовала Маграт, глядя, как покачивается могучий торс герцогини.
– О боги, напряги же свое воображение, девочка, – вздохнула матушка. – На свете есть вещи куда хуже. Думаешь, иголки под ногти загонять – это хорошо? Или щипцами орудовать?
– А некоторые предпочитают раскаленные докрасна ножи, – встряла нянюшка. – Причем загоняют их рукояткой вперед, так что, пока вытащишь, все пальцы изрежешь.
* – Но я ведь не умею быть королем!
– А мы тебя научим. Во всяком случае, орать ты точно умеешь.
– Но то была всего лишь роль!
– Быть королем – это... это... – Матушка щелкнула пальцами, призывая на помощь Маграт. – Как зовутся эти твари, которых везде по сто штук?
Маграт была явно озадачена вопросом.
– Ты имеешь в виду проценты? – наконец сообразила она.
– Они самые, – довольно подтвердила матушка. – Король почти на все сто процентов актер.
* С котами у Маграт отношения не складывались, а мысль о мышеловках повергала ее в ужас. Она всегда была убеждена в том, что хозяйка способна вступить в мирный диалог с таким существом, как мышка, и договориться, какой именно порядок распределения пищевых припасов в доме наилучшим образом служит выгоде и удовольствию обеих сторон. Такой взгляд на вещи отличался некоторой гуманностью, и мыши этим вовсю пользовались.
* сильный никогда не может попасть во власть слабому – это просто не в силах слабого.
* Жирафу, если встанешь на стол,
вот только с ежиком вышел прокол.
Улитку, если сможешь ползком,
вот только с ежиком вышел прокол.
* – Мы обязаны говорить правду. Но быть честными нас никто не заставляет.
– Но все-таки я вам удивляюсь, – промолвила Маграт. – Вы же ведьмы, а значит, превыше всего на свете должны ценить правду, традицию, судьбу, наконец...
– Вот здесь-то и кроется твоя основная ошибка, – возразила матушка. – Судьба, безусловно, важна, но люди, считающие, что она ими распоряжается, совершают большую ошибку. На самом деле все наоборот.
– Гадская судьба, – выразила свое мнение нянюшка.
Комментариев нет:
Отправить комментарий