Меч истины. Десятое правило волшебника
* – Первая заповедь [боевого чародея] ... означает только одно и в то же время все: сражайся.* – Каждый, кто очень хочет верить во что-то, зачастую не способен увидеть правду, какой бы очевидной она ни была. Такие люди сами делают свой выбор. (Зедд)
* — Люди, которые не хотят видеть правду, часто бывают настроены очень враждебно и громче других отрицают ее. Обычно они переносят свою враждебность на тех, кто посмел им эту правду сказать.
Но это вряд ли заставит правду исчезнуть. (Зедд)
* — есть еще одна причина, по которой мы не можем победить: невозможно выиграть войну защищаясь. Таким способом можно выиграть сражение, но не войну. (Ричард)
* — Если ты думаешь, что ты — раб, значит ты — раб. ... Раб — это состояние ума.
* Нельзя давать понять врагу, чего вы боитесь больше всего.
* Несмотря на то, что эта армия казалась единой массой, толпой, чем-то неодушевленным, Кэлен знала, что думать так – неправильно. Все же группа людей всегда состоит из отдельных личностей, которые вовсе не родились чудовищами. Каждый когда-то был беспомощным малышом, знал материнские руки; у каждого были свои ребяческие страхи и надежды, свои детские мечты. Только редкий индивидуум из-за душевной болезни обречен превратиться в безжалостного убийцу, но ведь большинство людей – не такие. Эти, объединенные под знаменем извращенных верований, поддерживающих и одобряющих стремление к жестокости, стали убийцами по убеждению, в результате собственного выбора.
И сделав свой выбор, эти люди сознательно отвергли величие жизни, став вместо этого служителями смерти.
* — А вот этот? Такой же есть на дверях в Башню Первого Волшебника. Ты знаешь его смысл? Можешь передать его значение?
Ричард немного повернул запястье и взглянул на изображение звезды.
— Это — совет не позволять своему зрению останавливаться на чем-то одном. Множество лучей — это предупреждение смотреть во все стороны сразу, не видеть ничего за исключением всего. Это — напоминание, что ты не должен позволять противнику привлечь твое внимание, чтобы направить твой взгляд и задержать его на одной вещи. Если ты поддашься, то будешь видеть только, то, что хочет твой враг. Это позволит ему, скажем так, ослепить тебя и тогда он сможет подобраться незамеченным, и ты, скорее всего, потеряешь свою жизнь.
Твое зрение, напротив, как лучи этой звезды, должно быть открыто всему, никогда не останавливаться, даже в бою. Танцевать со смертью — значит понять своего противника, стать с ним единым целым, понять его образ мыслей, почувствовать его меч, как свой собственный. Предугадать его точное расположение, скорость и следующее движение до того, как оно произойдет, не дожидаясь его. Открывая свое зрение таким образом, открывая все свои чувства, ты приходишь к пониманию своего противника и двигаешься как бы инстинктивно.
Слово "меч" означает все формы борьбы, не только сражение или бой каким-либо оружием. Это также применимо к стратегии и лидерству, помимо всего прочего.
Танцевать со смертью значит вверить себя ценности жизни своим разумом, сердцем и душой, чтобы действительно стать готовым сделать все для сохранения жизни. Танцевать со смертью значит стать воплощением смерти, пришедшей убивать живых, чтобы сохранить жизнь.
* — Первая заповедь ... означает только одно и в то же время все: сражайся. Однажды вступив в битву, сражайся. Все остальное неважно. Сражайся. Это твой долг, твое предназначение, твоя жажда. Нет правила важнее, нет обязательства выше, чем это: сражайся.
Бей из пустоты, не из замешательства. Бей противника быстро и прямо, насколько это возможно. Бей уверенно. Бей решительно и окончательно. Ударь по его силе. Просочись в прорехи в его обороне. Бей его. До самого конца. Не позволяй ему даже вздохнуть. Сокруши его. Бей беспощадно, до самых глубин его духа.
Это противовес жизни: смерть. Это танец со смертью или, если точнее, ход танца — его суть, низведенная до формы, его форма, ограниченная общими представлениями.
Это закон, по которому живет боевой чародей, иначе он погибает.
Главная заповедь предназначена не только, чтобы выразить, как боевой чародей сражается с оружием в руках, но, что более важно — как он сражается своим разумом. Это основополагающее понимание природы бытия, которым боевой чародей должен руководствоваться во всем, что он делает. Если он принимает главную заповедь, любое оружие становится продолжением его разума, проводником его стремления. В какой-то степени это напоминает то, что ты сказал мне об Искателе. Важно не оружие, а человек, который его держит. (Ричард)
* — События неумолимо движутся к печальной развязке. Если их течение не изменится, мы будем обречены на жизнь под игом захватчиков. Всегда будем подчиняться приказам людей, которые ... верят, что человек — грешное и испорченное создание, ему полагается оставаться посредственностью и быть беззащитным пред лицом всемогущей природы. Обладающие магией, такие как мы, должны быть отловлены и уничтожены. Только за то, что мы не являемся беспомощными посредственностями.
Но это всего лишь наше личное несчастье, а не истинный бич, коим является Орден.
Если течение событий не изменит своего направления, чудовищные верования, навязываемые Орденом, покроют весь мир, подобно погребальному савану. В нем не будет безопасных мест, не останется укрытий. Однообразие, как железное ярмо, защёлкнется на шее выживших. Всё доброе и благородное будет принесено в жертву иллюзии всеобщего благополучия. Возвышенные лозунги и пустые принципы будут разжигать у ленивого сброда безудержную жажду незаслуженного, убивая цивилизованное человечество и превращая его в организованную толпу мародёров.
И что останется, после того, как будет разграблено и уничтожено всё ценное? Своим презрением к величественному и пренебрежением к доброму, они принимают всё самое мелочное и грубое. Своей неистовой ненавистью к любому человеку, сумевшему в чем-то превзойти других, идеи Ордена обрекут всех людей копошиться в грязи, чтобы выжить.
Всеобщей верой станет непоколебимый взгляд на человечество, как изначально порочное. Эта вера, навязанная беспощадной жестокостью и неописуемыми лишениями, станет их высшим достижением на долгие века. Их наследием станет падение человечества в тёмную эру страдания и жалкого существования, из которой может не быть возврата. В этом весь ужас Ордена — не смерть, а жизнь под игом его идей.
В конце концов, мёртвые не могут чувствовать или страдать. А живые — могут. (Шота)
* — Наши жизни могут оказаться последними, прожитыми свободно. Это может стать концом всего лучшего — борьбы за жизненные ценности, возможности для каждого подняться и добиться чего-то лучшего. Навсегда. Если ход событий не изменится, мы увидим рассвет наихудшего, что есть в жизни — эпохи, в которой жизнь человека будет унижена до идеала Ордена — до состояния невежественных варваров. (Шота)
* — ... Пока стражники связывали меня, королева продолжала выкрикивать приказы. Она кричала, что если я скажу еще хоть слово о моих видениях — о моем богохульстве, как она их назвала — мне должны отрезать язык.
Словно оправдываясь, Джебра добавила:
— Я не хотела, чтобы мне отрезали язык.
Зедд, спустившись со ступенек, успокаивающе положил руку ей на плечо.
— Нет, дорогая, конечно, нет. Никто и не ждал от тебя больше того, что ты уже сделала. Ты могла сильно навредить себе, если бы настаивала на своем. Это не стоило того. Ты показала ей правду. А Цирилла сделала свой осознанный выбор, не пожелав увидеть эту правду.
Нервно теребя пальцы, Джебра кивнула.
— Думаю, она так до конца и не излечилась от безумия.
— Не только сумасшедшие порой ведут себя более чем странно. Те, кто находится в здравом уме, иногда тоже совершают необъяснимые поступки. Не стоит оправдывать сознательные и обдуманные действия таким удобным предлогом, как безумие.
* — Люди, которые не хотят видеть правду, часто бывают настроены очень враждебно и громче других отрицают ее. Обычно они переносят свою враждебность на тех, кто посмел им эту правду сказать.
Но это вряд ли заставит правду исчезнуть.
Для тех, кто предан истине, этот простой вопрос неотделим от их личной потребности всегда поддерживать связь с реальностью. Ведь, в конечном счете, истина опирается на реальность, а не на вымысел. (Зедд)
* — Всю жизнь у меня были видения. Люди, которым не нравилось то, что их ожидает, обычно винили в этом меня, потому что я им об этом рассказала. Они могли бы использовать информацию, чтобы что-то исправить, но им легче было выместить свое недовольство на мне. Люди часто верили, что их несчастья вызвала я, рассказав об увиденном. (Джебра)
* — Ордену отлично известно, что иногда пленники убегают. Время от времени, в самый разгар зверств, охранники намеренно расслабляются, чтобы кое-кто мог бежать.
— Но почему?
— Чтобы жуткие слухи распространились как можно дальше. Чтобы следующий город, который они решат захватить, сдался без боя, а не оказывал сопротивление. Такая предварительная обработка позволяет Ордену добиться победы без необходимости драться за каждый пройденный шаг. Ужас, который внушают распространяемые слухи — мощное оружие, оно лишает храбрости тех, кто еще не подвергся нападению. (Никки)
* — Когда-то я считала, что скоты из Имперского Ордена — это особая порода людей, что они отличаются от цивилизованных жителей Нового Мира. Но, наблюдая, как меняются, и чем становятся те мальчики, я поняла, что люди, называющие себя Орденом, ничем не отличаются от нас. Ничем, кроме своих убеждений, которые и побуждают их действовать таким образом. Безумная мысль! Но мне кажется, что существует некий таинственный механизм, который любого человека делает восприимчивым к обману и заставляет поддаться идеям Ордена.
Джебра в смятении покачала головой.
— Я никогда не могла понять, как это возможно. Как столь скучные уроки и нудные наставления о самоотверженности, о необходимости жертвовать собой ради блага других, словно по волшебству, заставляют мальчиков отправляться в сражение. С веселой песней уходить на смерть.
— А причина, на самом деле, довольно простая — небрежно произнесла Никки. ...
Большинство людей стремится к упорядоченному существованию, и жаждет найти свое место в общей картине большого мира. А Братство Ордена дает им понятное и надежное ощущение общности — другими словами, указывает им, как правильно думать и правильно жить. Естественно, самый сильный эффект такая обработка оказывает на молодежь, ведь молодой ум, сформированный под влиянием догматов Ордена, легче теряет гибкость. В результате, еще в молодости человек на всю жизнь утрачивает способность самостоятельно мыслить. Даже состарившись, эти люди будут всё так же жадно ловить каждое слово уроков Ордена.
Орден учит, что мир живых не навсегда. Жизнь быстротечна. Мы рождаемся, живем некоторое время и умираем. Загробная же жизнь, напротив, вечна. Мы все знаем, что люди, в конце концов, умирают — никто еще не вернулся из мира мертвых. Выходит, смерть — это навсегда. Следовательно, только существование после смерти имеет значение.
Вокруг этого основного догмата вращается все, что Братство Ордена вбивает в умы людей. Заставляя их верить, что вечность в лучах Света Создателя должно заслужить. А жизнь по законам Ордена является как раз способом заработать свое право на вечность. Если угодно, это — своего рода испытание.
Джебра недоверчиво прищурилась.
— Не знаю... Но все же жизнь это... это жизнь. Что может быть важнее, твоей собственной жизни? Разумеется, не теория Ордена толкает людей на путь жестокости, заставляя их отвернуться от жизни.
— От жизни? — Никки слегка наклонилась к Джебре с неожиданной угрозой во взгляде.
Разве ты не заботишься о своей душе? Разве не думаешь, что от того, насколько серьезна и искренна эта забота, зависит все, что ожидает ее в вечности?
Конечно же, человеческая жизнь слишком мимолетна в сравнении с вечностью после смерти. И насколько же важной может быть эта скоротечная земная жизнь? Какое еще предназначение у столь короткого существования, кроме того, чтобы служить испытанием для души?
Вот вам и причина. Жертвы во имя ближних, во имя всех страждущих и нуждающихся — и есть смиренное признание того, что земная жизнь не важна. Это — демонстрация вашей заботы о том, чтобы провести вечность рядом с Создателем в мире ином. Не так ли? Жертвуя, вы признаете, что не ставите царство людское выше вечности, выше Царства Создателя. Следовательно, ваша жертва — это малая цена, можно даже сказать, скудные гроши, которыми вы оплачиваете ваше вечное блаженство. Тем самым вы доказываете Создателю, что достойны вечности рядом с Ним.
Если ты ограничиваешься только желанием, быть счастливой в этой жизни, если смеешь наслаждаться бессмысленными мелочами бесцельного краткого существования в этом жалком мире, значит ты отказываешься от истинно важной цели — вечной жизни. А значит, отказываешься от совершенного плана Создателя, связанного с твоей душой.
Кто ты такая, чтобы подвергать сомнению планы Создателя всего сущего? Как смеешь ты ставить ничтожные стремления своей ничтожной, жалкой, короткой жизни выше Его величайшего намерения подготовить тебя к целой вечности?
Чтобы донести до других людей учение Ордена, многим солдатам пришлось умереть.
И эта наивысшая жертва — жизнь — призвана нести просвещение тем, кто до сих пор не понял, как следовать единственно правильному и истинному пути к блаженству в ином мире. Чтобы принести спасение отсталым, невежественным и равнодушным людям, солдаты жертвуют своими жизнями. Они отдают их за дело Ордена, чтобы, удостоиться вечности рядом с Ним.
Смерть это лишь дорога, ведущая к той благословенной вечности.
Среди действительно важных вещей одна-единственная жизнь не имеет никакого значения. Следовательно, пытая и убивая отдельных сопротивляющихся личностей, вы лишь помогаете другим непросвещенным повернуться к Свету. То есть, вы служите благому делу — несете детям Создателя спасение, указываете им путь к царству Его.
Люди, с рождения воспитанные на догматах Ордена, слепо верят, что жить нужно только ради вечного спасения. Другими словами, те, кто не желает поступиться хотя бы малым ради благой цели, заслуживают невообразимых вечных мучений в холоде и мраке подземного мира, мира Владетеля. Вот, что их ожидает, если только они не встанут на истинный путь.
Для них радость жизни, жизнь для себя — лишь мимолетная шалость на фоне вечности. Грех, за которым неотвратимо следует бесконечная кара.
И отказавшись от удовольствий в этой жизни, они начинают выискивать любого, кто не соответствует их представлению о долге, самопожертвовании и законам, установленным Братством Ордена. Распознавание греховных устремлений в других считается добродетелью, потому что помогает контролировать мысли людей. И возвращать на путь спасения тех, кто недостаточно хорошо исполняет свой долг.
Выходит, убить неверующего — значит совершить благо. Так?
Последователи Ордена разжигают ненависть к тем, кто не разделяет их веру, объявляя их врагами. Ведь, в соответствии с их учением, нечестивцы, не желающие раскаяться — это приспешники Владетеля. А для врагов может быть только одно наказание — смерть.
* — Орден учит, что это и есть высшая истина, которую никто не смеет подвергать сомнению. Более того, такова воля Создателя.
Кара заложила руки за спину, и пожала плечами.
— Что-то я не могу припомнить никого, кто побывал в мире мертвых и вернулся обратно. Так откуда они знают, что находится там, за завесой?
Наш мир это мир живых, соответственно в этом мире жизнь важнее всего. Как они смеют преуменьшать ее важность? Почему она должна быть ценой непонятно за что? Как они могут утверждать, что в самом деле знают что-то о сущности других миров? Может, мир духов это тоже лишь временное пристанище на пути в небытие смерти?
Раз уж на то пошло, откуда Братству Ордена известны желания Создателя? И есть ли у него желания вообще? Как они узнали кто сотворил мир? И какое оно, это небесное божество?
Никки выгнула бровь и загадочно улыбнулась.
— В этом-то и хитрость.
Какой-нибудь верховный священнослужитель, или просто глубоко верующий человек услышал божественный шепот. Возможно, ему явилось священное видение, а может сам Создатель, посетил его во сне. Говорят, есть даже древние тексты, в которых содержится точное описание того, что скрыто за завесой. Подобные сведения в основном — собрание слухов, видений и снов, которые в далёком прошлом принимались за данность и стали "неопровержимыми" только потому, что они старые.
И как можно проверить правдивость этих свидетельств? Ведь подвергать сомнению такие вещи — есть величайший грех, граничащий с ересью.
Только непостижимость, недоступность придает вере святость. И правда, какое достоинство может быть заключено в вере, которую способен познать каждый? Таким образом, лишь абсолютно, бездоказательно верящий человек должен обладать абсолютным достоинством. Следовательно, тот, кто решительно отрёкся от всех принципов материальности и уверовал в свою незначительность, — праведник, и достоин награды вечностью.
Это то же самое, что утверждать, будто возможно спрыгнуть с утеса с верой в способность человека летать. Но размахивать при этом руками — значит выдать свое неверие. А любое отсутствие веры всегда гарантирует, что ты разобьёшься о землю. Следовательно, отказ от веры является личной и фатальной ошибкой, влекущей за собой смерть.
* — Чем труднее поверить учению, тем сильнее должна быть вера. Вместе с усилением веры приходит чувство все более тесной связи с людьми, разделяющими твои убеждения, ощущение принадлежности к группе посвященных. Верующие держатся более обособленно из-за своих убеждений, основанных на мистике. Они отстраняются от "непросвещенных", которые вызывают подозрение уже тем, что не принимают их веру. Термин "неверующий" становится формой общественного порицания, которая подозревает в злом умысле любого, кто предпочитает использовать разум.
Как видите, вера, сама по себе ключ — волшебная палочка, которой мешают кипящее варево из самых диких идей, сотворенное, чтобы превратиться в догмат новой веры. (Никки)
* — В этом и состоит изъян монументального учения Ордена. Роковая трещина в самом центре всех рассуждений. Насколько бы искренней не была такая вера, в конечном итоге она — ни что иное, как тщательно продуманный результат прихоти и самообмана. Если бездумно верить в догматы, значит надо верить и безумцам, когда они выдают за реальность то, что говорят им голоса в голове.
Потому Орден и превозносит святость веры и учит, что должно подавлять греховные желания, вроде стремления думать самостоятельно. Вместо этого нужно просто довериться своим чувствам. Променять свою жизнь на слепое ожидание жизни загробной. И, по их словам, тогда и только тогда дверь в вечность волшебным образом откроется для вас, и вы познаете истину.
Другими словами, знание достигается отрицанием всего, что, это знание содержит.
Вот почему бездумную веру Орден уравнивает со святостью. По той же причине отсутствие веры объявляют смертным грехом. Поэтому, любые размышления о вере считаются ересью.
И с того момента, как вера становится связующим элементом, необходимым чтобы удержать от краха их стройные убеждения, она начинает порождать жестокость. Без жестокости, вера быстро иссякнет, лишившись опоры, оставаясь лишь мимолетной причудливой мечтой. ...
Вряд ли мне понадобятся угрозы, чтобы убедить вас, что вода в фонтане мокрая, а стены комнаты сделаны из камня. Но Ордену приходится угрожать, чтобы люди поверили в вечность, ожидающую их после жизни. И в то, что это будет вечность наслаждений, но лишь при условии, что они будут жить по указке Ордена. (Никки)
* — Гораздо проще заставить людей умирать по приказу, если перед этим разжечь в них страстное желание умереть. Гораздо проще посылать мальчишек под мечи и стрелы, если они верят, что их деяния — самоотверженный акт, который заставит Создателя с улыбкой встретить их в лучах вечного блаженства в ином мире.
Орден учит людей быть истинно верующими, но на самом деле превращает людей в монстров, готовых не только умирать по приказу, но и убивать. Истинно верующие одержимы ненавистью к тем, кто не верует. На свете нет никого более опасного, более порочного и более жестокого, чем человек, ослеплённый влиянием идей Ордена. Такой верующий не следует указаниям разума, следовательно, и не руководствуется им. В результате ничто не может сдержать его ненависть. Он — убийца, который убивает с радостью, в полной уверенности, что совершает правильный и нравственный поступок. (Никки)
* — Вот я и говорю — причина, и правда, довольно проста. У большинства людей Древнего, а теперь ещё и Нового Мира, нет выбора. Им приходится следовать учению Ордена. Если их вера начинает ослабевать, им напоминают, что неверующих ждут вечные невообразимые муки. Если это не помогает, то веру им возвращают с помощью меча. (Никки)
* — Но с чего вы взяли, что они не изменятся? Если Никки смогла измениться, почему другие не могут?
— Думаю, — сказал Ричард, — люди способны отмахнуться от любых сомнений связанных с их верой, просто потому, что их так научили. Они не воспринимают эти знания, как своего рода идеологию, внушенную им воспитателями. Заученные идеи постепенно перерастают в чувства, а затем переходят в мощную эмоциональную убежденность. Я думаю в этом все дело. Они считают, что проповедуют собственные мысли, а не абстрактные идеи, привитые им по мере взросления.
* — Некоторые люди, втайне сознающие ценность собственной жизни, присоединятся к восстанию, если поверят, что у них есть реальный шанс победить... Но если шанса не будет, то они знают, что нужно просто повторять слова, которые хотят слышать проповедники Ордена. Иначе можно потерять свою самую главную ценность — жизнь. Под игом Ордена можно либо верить в то, что они проповедуют, либо умереть. Все очень просто.
В Древнем Мире есть люди, которые стремятся объединить повстанцев, разжечь очаги свободы для тех, кто хочет сам управлять своей судьбой. Там есть люди жаждущие свободы, и они пойдут на все, чтобы ее добиться. ... Но еще я знаю, что большинство людей Древнего Мира ни за что не захочет изменить свои убеждения — они сочтут это страшным грехом. Они сделают все, чтобы безжалостно подавить восстание. Если понадобится, они умрут за свою веру, будут держаться за нее даже в могиле. Они...
Шота раздраженно подняла руку, прерывая Никки.
— Да, да, кто-то сможет, кто-то нет. Многие, пятьдесят на пятьдесят. Это все неважно. Надеяться на восстание бессмысленно. Это все равно, что ждать спасения с небес.
* — Единственный способ спасти цивилизацию — отправить вторгнувшихся солдат Ордена в их драгоценную вечность мира мертвых. Для тех, кто потерял разум и ослеплен своей верой, спасения быть не может. Готовы умереть — пусть умрут! Единственный способ остановить Орден с его учением — это убить как можно больше его людей.
* — Я здесь за тем, чтобы показать тебе, что происходит. Чтобы ты понял, какая судьба ожидает всех остальных, если ты будешь бездействовать и не остановишь угрозу.
Нам вовсе нет необходимости вникать в причины, почему солдаты Ордена выбрали тот или иной путь. К чему нам разбираться, почему они сделали именно такой выбор и почему считают себя вправе калечить жизни невинных людей? Их решения должны интересовать нас в последнюю очередь. Они такие, какие есть. Они — разрушители и убийцы. И они — здесь. И это все что сейчас имеет значение. Их нужно остановить. Мертвые, они перестанут быть угрозой. Все просто.
* — Имперскому Ордену не суждено проиграть лишь потому что он несет зло. В конце концов зло, конечно, обернется против себя самого, но для нас и для тех, чьи жизни мы защищаем, это слабое утешение. Прежде чем погибнуть от собственного яда, зло может властвовать еще тысячу или две тысячи лет или даже дольше.
Бывают времена, когда усилия отважных людей способны изменить ход истории — я готов с этим согласиться. Точнее, я даже рассчитываю на это. Сейчас наступает момент, когда мы должны решить, каким будет наше будущее. Мы должны сделать то, что необходимо. И неважно, насколько болезненно это будет, если в результате наши дети это будущее получат. Наше с вами будущее, свобода следующих поколений сейчас зависят от нас с вами, от того, что мы сделаем, и насколько успешно будем действовать. (Ричард)
* Солдаты Ордена — совсем другие Вы сражаетесь потому, что вам грозит насилие и смерть. Они же сражаются за свои убеждения. Им нравится сражаться, нравится быть частью военной мощи Ордена.
* — Жизнь под игом Ордена не многим лучше, чем ожидание смерти от его рук. Жизнь под властью Ордена — это медленное, мучительное умирание. Только длится оно долгие годы.
В той жизни преуспевают только те, кто ненавидит жизнь. И Орден всячески поощряет тех, кто презирает все светлые ее проявления. Ненависти обучают, постоянно формируют, взращивают из горечи и страдания. Жизнь превращается в существование, полное постоянного страдания. Добрые дела возмущают ненавистников, они наслаждаются чужим страданием. И такие люди будут вашими хозяевами, если вы попадете в плен.
* — Все просто. Правда в том, что у вас нет никакой надежды победить в надвигающемся сражении. Вы проиграете.
Вот поэтому никакого заключительного сражения не будет. Мы не будем драться с Императором Джеганем и его армией Имперского Ордена. Как Лорд Рал, правитель Д'Харианской Империи, я запрещаю бессмысленное самоубийство. Мы не будем сражаться.
— Что вы предлагаете? Забыть о войне, раз уж нам не выстоять против Ордена? И если его не победить, значит, незачем сражаться?
Ричард сложил руки за спиной и решительно вскинул голову.
— Нет, я предлагаю заставить людей Древнего Мира почувствовать то же самое.
Джегань ведет свою армию в Д'Хару. Он хочет сразиться с нами. Почему? Да потому что верит в то, что способен разгромить нас. И я думаю, он прав. Не потому, что наши люди уступают им в храбрости, подготовке, силе или ловкости, а просто потому, что знаю, насколько громадны их ресурсы. ... Вы даже не представляете, сколько у них запасов.
Джегань собрал огромную силу. Его люди, преданные своим убеждениям, беспощадны. Они намерены сокрушить все, что противостоит им. Они жаждут быть героями-победителями, повсюду несущими свою веру. Джегань обеспечен всем — по опыту зная — если что-то потребуется, он увеличит запасы вдвое. А чтобы быть полностью уверенным, он еще раз удваивает все.
Джеганя не сдерживают извращенные моральные представления о ведении войны с использованием тех же средств, что и его противник — эта надуманная справедливость, навязанная смертельной битвой. Борьба на равных его не интересует — особенно его. Его задача состоит исключительно в том, чтобы подчинить нас.
Ради достижения этой цели, им нужно чтобы мы защищались, находясь в самой уязвимой позиции — на поле боя в традиционной заключительной битве. Вот, чему посвящены все усилия Джеганя, потому что все ждут именно этого. Он хочет навязать нам этот путь, потому что в таком случае у нас нет шанса выстоять против их многочисленной орды. У нас, и правда, недостаточно сил для того, что бы победить. Значит, они сокрушат нас. А потом будут праздновать свою великую победу — будто бы кто-то сомневался в их успехе — поджарив ваши гениталии, и в пьяной оргии, насилуя ваших жен, сестер и дочерей.
Подумайте! Неужели вы настолько погрязли в концепции традиционной финальной битвы, что забыли о ее сути? Неужели традиции важнее здравого смысла? Единственная цель подобного сражения — одержать победу над врагом и уладить вопрос раз и навсегда. Общее представление о заключительном сражении превратилось в уверенность, что так нужно, потому что так делалось всегда. Прекратите. Бессмысленно цепляться за эту идею. Думайте. Не позволяйте вашим прежним поступкам ослепить вас. Прекратите добровольно бросаться в могилы. Думайте! Думайте, как достигнуть своей — нашей! — цели.
— Вы хотите сказать, что есть лучший способ, чем просто сразиться с ними? — спросил офицер помоложе. Как и большинство собравшихся, он выглядел чрезвычайно озадаченным.
— Да. Вместо того, чтобы делать то, что от нас ждут — сражаться в заключительной битве, я хочу их просто уничтожить. В конце концов, это и есть основная цель великой финальной битвы. Но если такое сражение не принесет поставленной цели, мы должны найти другой путь. В отличие от тех, кто борется за верования Ордена, ни одному из нас нет нужды хвастаться великолепной победой на поле боя. В этом нет никакой славы. Есть либо успех, либо провал. Провал означает наступление новых темных времен. Успех — свободу. Цивилизация лежит на чаше весов. Это очевидно. Здесь нет правил, по которым нужно сражаться. Это борьба за жизнь, за выживание. Борьба против людей, ведомых желанием убить нас, считающих, что у нас нет никакого права на существование. Это битва — не заговор и не борьба за власть, она начинается в умах людей, базируется на идеях, которыми они руководствуются. Мы надежнее защитим наших близких, победив в борьбе разумов, а не на поле боя.
— Лорд Рал, как еще можем мы одолеть такого многочисленного противника, если не в сражении? Пусть их слишком много, пусть их ведут верования, но нам предстоит иметь дело с их мечами.
Ричард ждал именно этого вопроса. Ему удалось освободить их сознание от надежды на победу в традиционном финальном сражении.
— Вы должны быть громом и молнией свободы. Вы должны быть возмездием людям с низкими идеями. Людям, которые не просто позволили злу поселиться в своих сердцах, но которые оправдывают и защищают его. Мы будем вести войну по-своему – не как армия на поле боя. Будем биться не за идею, а во имя будущего человечества.
Древний Мир полностью погружен в эту войну, и каждый, кто на их стороне, посвятил себя борьбе. Они влюблены в свое дело. Они верят в то, что делают. Они думают, что правда на их стороне, а все их действия нравственны. Они уверены, что исполняют волю Создателя, имеют право определять, как будет жить человечество, и потому оправдывают любое убийство.
В эту войну они вкладывают все: собственность, силу, богатство, жизни. Не только армия, но и население хотят поработить нас, заставить склониться перед их верованиями. Они хотят, чтобы мы стали рабами их веры, как они сами. Они поощряют нападения армии на невинных людей здесь, в Новом Мире, чтобы заставить нас разделить их идеи. Они хотят, чтобы мы, как последователи их веры, жертвовали ради нее своими жизнями, жили так, как желают они, хотят диктовать, во что будут верить наши дети... Применяя силу в случае необходимости. Все последователи Ордена по мере сил поддерживают солдат, молятся за них, мечтая сокрушить нас. Каждый вносит свой вклад в общее дело. А значит, они — такие же враги, как и солдаты, сражающиеся за них. Они — те, кто кормит лезвия молодыми людьми; они снабжают солдат всем, в чем они нуждаются на пути к нам — от пищи до моральной помощи и поддержки.
Ричард указал на юг.
— Фактически, те люди, которые делают эту войну возможной, увеличивают количество наших врагов, поскольку каждый тихий "помощник" желает издалека причинить нам вред, который, выбрав ненависть, верит, что останется безнаказанным. Награбленное добро отправляется к ним, как вознаграждение за поддержку. Рабов посылают трудиться на них. Кровь и слезы льются, чтобы претворить в жизнь требования их веры. Эти люди сделали свой выбор. Они уверены, что у них есть право распоряжаться нашими жизнями. Они делают все, чтобы подчинить нас. Но они должны ответить за свой выбор, особенно когда он пал на тех, кто не причинил им никакого вреда.
Мы должны принести эту войну в дома тех, кто поддерживает и поощряет ее. Не только жизни наших друзей, семей и любимых должны быть брошены в кровавый котел, который топят люди из Древнего Мира. Теперь там должны быть и их жизни. Они видят в этой войне борьбу за будущее человечества. Я же намерен показать им то, что она на самом деле из себя представляет. Я хочу, что бы они поняли, что, продолжая убивать и порабощать нас, они рано или поздно ответят за все.
С этого дня мы будем вести настоящую, всеобщую войну, без всякого милосердия. Мы не будем навязывать себе бессмысленные правила морали. Единственное, что является истинно моральным — это наша победа. Я хочу, что бы все сторонники Ордена расплатились за свою агрессию. Заплатили благосостоянием, своим будущим, жизнями.
Настало время преследовать этих людей, наполнив черным гневом наши сердца.
Превратите их тела в кровь и прах!
Орден проповедует, что жизнь в этом мире — только страдание. Сделайте это правдой. Сорвите тонкую пленку той цивилизации, которую они так презирают.
Они ненавидят магию — так пусть придут от нее в ужас. Они хотят уничтожить всех, кто обладает магией — заставьте их поверить, что это невозможно. Они хотят мир без магии — так пусть они мечтают только о том, чтобы никогда не потревожить нас снова. Они хотят завоевывать — заставьте их хотеть только сдаться.
...часть нашей силы нужно направить на решение важной задачи — преследование и уничтожение их товарных обозов — они много значат для выживания Ордена. Они не только везут подкрепление, эти обозы доставляют стабильный поток поставок, необходимых для выживания. ...
Кроме того, новички, приходящие с юга, будут намного уязвимее — их не так много и они еще не воссоединятся с опытными воинами. Это будут всего лишь необученные молодые головорезы, желающие насиловать и грабить. Убейте их прежде, чем они пойдут на север и им представится такой шанс. Будет намного труднее вербовать новобранцев, если они будут гибнуть на родной земле, до того как отправятся убивать беспомощных незнакомцев. Еще лучше, если они только начнут собираться в городах в небольшие отряды. Принесите им войну. Убейте их прежде, чем у них будет шанс принести войну нам.
Молодые люди должны знать, что став добровольцами, они никогда не будут героями, не награбят добра, не получат молоденьких пленниц. Если они увидят, что не смогут уйти далеко, прежде чем их настигнут люди, которые не станут драться привычным образом, не бросятся в бессмысленную финальную битву против противника, превосходящего силой, отобьет у них охоту присоединиться к сражению. Если нет — их можно перебить до того, как они воссоединятся с армией на севере. Тела этих молодых "героев", гниющие на собственных порогах, помогут нам сломить дух людей Древнего Мира.
Идея заключительного сражения умирает здесь и сейчас. Сегодня мы растворимся прямо в воздухе. С этого дня не будет армии Империи Д'Хара, которую Орден может вовлечь в заключительное сражение и уничтожить, чтобы бы лишить наших людей помощи, оставляя их беззащитными и уязвимыми. Мы не допустим этого. Сегодня мы начинаем вести эту войну новым способом — нашим — рационально продуманным; способом, который приведет нас к победе.
Я хочу, чтобы все в Древнем Мире боялись вас, словно вы духи мщения. Начиная с сегодняшнего дня, вы станете призрачными легионами Д'Хары.
Никто не будет знать, где вы, когда ударите, и куда будет направлен ваш следующий удар. Но я хочу, чтобы все в Древнем Мире точно знали: вы придете за ними, обрушитесь так, будто сам подземный мир готов раскрыться и поглотить их. Пусть они боятся призрачных легионов Д'Хары, как будто вы — это сама смерть. Они мечтают умереть, чтобы пребывать в вечной славе в загробной жизни... Так исполните их желание.
— Но, лорд Рал, тогда умрут невинные люди. Они не солдаты, которых мы хотим уничтожить. Погибнет много детей.
— Да, это, к сожалению верно. Но не позволяйте затуманить себе разум и охладить свою решимость ложными бессмысленными обвинениями. Орден несет ответственность за эту жестокую войну против невинных людей. Войну против женщин и детей, которые никому не причинили зла. А мы всего лишь стремимся прекратить агрессию как можно быстрее.
Это правда. Погибнут невинные люди, погибнут дети. Но разве есть выбор? Неужели нужно пожертвовать хорошими людьми из страха, навредить невинным? Мы все невинны. Все наши дети невинны. Но сейчас им вредят. В конечном счете, власть Ордена нанесет ущерб всем, включая всех детей Древнего Мира. Орден превратит большинство из них в чудовищ. И если победит Орден, умрет еще много людей.
Более того, жизни людей Древнего Мира — не на нашей совести, а Ордена. Не мы начали эту войну, не мы напали на них, а они на нас. Единственное, на что мы должны направить свои действия, — как можно скорее закончить войну. И есть только один способ добиться своей цели. В конце концов, это — самое гуманное, что мы можем сделать, потому что в итоге жертв будет меньше.
Хотя, по возможности, вы должны избегать причинять вред невинным людям, но не к этому вы должны стремиться. Окончание войны — вот ваша основная цель. Чтобы добиться этого, мы должны лишить их способности воевать. Вот ответственность, которая лежит перед вами как перед воинами.
Мы защищаем свое право на существование. Если нам удастся победить, в итоге мы так же поможем бесчисленному количеству людей жить свободно. Но наша цель не в том, чтобы освободить этих людей. Если они желают быть свободными — всегда могут присоединиться к нам.
Что бы вы ни делали, не забывайте, что ваша цель — помешать Ордену убивать нас. И для этого они должны потерять желание сражаться. Наша задача принести эту войну к ним домой.
Я горюю о невинных потерянных жизнях, но их потеря — прямой результат безнравственных действий Ордена. Мы не обязаны жертвовать своими жизнями ради спасения людей с той стороны, со стороны нападающих. Мы не можем отвечать за жизни в этой борьбе, не мы ее начали.
У нас есть полное право защищаться. Никогда и никому не позволяйте говорить вам обратное. Угроза должна быть устранена. Остальное лишь приведет вас к могиле.
* — Первая, самая важная задача — устранение любого, кто проповедует принципы Ордена. Эти люди — источник ненависти, рассадник низменных верований, пропитывающих жизнь своим ядом.
Братство Ордена поставило своей целью завоевание всего человечества, чтобы подвести всех людей под свое абсолютное учение.
Они считают, что следует уничтожать всех, кто не склонил головы перед их верой. Идеи этих людей — искры, которые разжигают желание убивать. Если бы не их учение, они не пришли бы сюда убивать.
Орден — это гадюка, которая существует благодаря своей вере, идеалам и учениям. Эта змея тянется от самого сердца Древнего Мира. Начиная с этого момента, ваша цель — обезглавить эту тварь. Убивайте каждого человека, проповедующего их веру. Если кто-то из них произнесет речь, я хочу, чтобы на следующее же утро его тело нашли в центре самого людного места. И чтобы для всех было очевидно, что умерли они не своей смертью. Я хочу, чтобы все знали, что проповедники Ордена умоляют о легкой смерти.
Не важно, каким способом вы их убьете, но сделать это необходимо. Будучи мертвыми, они не смогут распространять свой яд и внушать людям страсть убивать нас. Ваша работа — убивать их. Чем меньше времени вы потратите на убийство одного, тем скорее сможете добраться до остальных.
Будьте безжалостны. Для этих людей не должно быть никакой альтернативы. Их смерть — единственный результат, который является приемлемым. Делайте это быстро, уверенно и беспощадно.
* — В конце концов, это битва иллюзий и реальности, за то, чему из них будет служить человечество.
Они проповедуют иллюзию, веру в нереальное, в загробное царство, кару и воздаяние после смерти. Они убивают, чтобы вынудить людей склониться перед своей верой.
В противовес этому мы заставим заплатить их за причиненный нам вред и сдержим обещание. Это обещание должно стать правдой. Если мы проиграем в этой борьбе, человечество надолго погрузится в темные времена.
Я рассчитываю на вашу мудрость и опыт, чтобы сделать то, что мы должны. Если вы увидите что-то, что может быть полезным для них — уничтожьте это. Если кто-то встанет на вашем пути — убейте его. Я хочу, что бы их посевы, дома, города были сожжены дотла, хочу видеть, как горит весь Древний Мир. Пусть не останется камня на камне. Древний Мир должен лишиться возможности убивать дальше. Нужно отбить у них желание сражаться. Я хочу сломить их дух.
* — Лорд Рал, — осторожно сказал генерал Мэйфферт, — если дать нашей армии волю и не контролировать ее действия, это приведет к невиданным опустошениям. Если за ними не присматривать, одна только конница натворит в Древнем Мире такое, чего никогда раньше не случалось.
— Знаешь, Бенджамин, я помню время, когда страх проникал в мое сердце при простом упоминании о Д'Харианских солдатах.
Вовлекая нас в сражение, которое мы не сможем выиграть, Джегань заставил Д'Харианских солдат выглядеть слабыми и уязвимыми. Нас больше не боятся, потому, что считают нас настолько слабыми, что рассчитывают с легкостью расправиться с нами.
Думаю, это наш последний шанс выиграть войну. Если мы его упустим, то потеряем все.
Я не хочу упускать этот шанс. Никакой пощады! Я хочу, чтобы гонец за гонцом докладывали Джеганю о том, что весь Древний Мир охвачен огнем. Хочу, что бы они думали, что сам подземный мир открылся, чтобы поглотить их.
Пусть страх снова парализует людей при одной мысли о Д'Харианских солдатах, которые идут, чтобы мстить им. Каждый мужчина, женщина или ребенок из Древнего Мира, должны бояться призрачных Д'Харианских легионов с севера. Я хочу, что бы жители Древнего Мира возненавидели Орден за свои страдания. Пусть крик вырвется из Древнего Мира, чтобы закончить войну.
* — ... В то время все мы делали то, что считали лучшим. Я тоже совершал ошибки. Мы можем создать будущее, но не исправлять прошлое.
* — Лорд Рал, а какой еще может быть у нас выбор, помимо встречи с врагом в открытом бою?
— Я отправил наши войска опустошать Древний Мир. Орден хотел войны — я намерен вбить это желание ему в глотку и посмотреть, как он подавится им до смерти!
* — знать, как делать что-то, не значит иметь возможность отменить это.
— Вроде как попытаться сделать себя небеременной? (Кара)
* Чейз часто говорил, что нельзя действовать импульсивно, нужно ждать по настоящему удобного случая. ...действовать только по продуманному плану, если только [это] не смертельная опасность. ...нельзя позволять слепому страху толкать себя на поспешные решения, наоборот, надо пытаться найти способы увеличить свои шансы на успех.
* — Бывают времена, когда нет иного выхода, кроме как поверить другим. Сейчас именно такое время. (Ричард)
* — Бедный мальчик. Боюсь, что он прав. Я сам должен был это понять. Полагаю, что я просто этого не хотел. Иногда, чтобы сделать необходимое, требуется храбрец — одиночка. (Зедд)
* Он жалел, что рядом нет Зедда, или Никки, или Натана — никого, кто мог бы помочь ему понять все это. Он остановился и спросил себя, сколько раз в этот вечер он хотел получить ответ, получить помощь, чтобы какие-нибудь спасатели пришли и выручили его. Ни одно желание не исполнилось. Он понял, что это всего лишь желания, и не более того.
Он осознал, что тратит ценное время впустую, жалея самого себя. Он не должен был сидеть без дела, а задуматься, не надеясь, что появится кто-то, кто будет думать за него.
Он откинулся назад на камень и стал вглядываться в нависающие ветви, листья и звезды над ними. Он улыбнулся, поддразнивая себя, подумав, что возможно падающая звезда исполнит его желания. Он перестал думать о своих желаниях, и стал думать о задаче, стоявшей перед ним.
* — У меня есть терпение. С помощью терпения можно преодолеть горы — или обойти их, или взобраться на них. (Джегань)
* — У Вас была возможность покончить с ним.
— А, убивать людей, конечно, полезно в качестве наказания, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что можно с ними сделать, пока они живы. (Джегань)
* Оружие хорошо легло ей в руку. ...
Она вспомнила чувство глубокого внутреннего удовлетворения от обладания оружием, лежащим в ее руке, потому что оно придавало ощущение обладания средством управления своей собственной жизнью, способным помочь ей выжить. Оружие означало не находиться во власти злых людей, не чтящих никаких законов, ни человеческих, ни законов разума; не быть беспомощной добычей тех, у кого больше силы и кто пользуется своей силой, чтобы попирать других.
* — Послушай, мне нужно вытащить тебя отсюда. Быть может, это наш единственный шанс.
Предложение ужаснуло Джиллиан.
— Но если я убегу, то он убьет моего дедушку, и вероятно также, других. Мне нельзя уходить.
— Именно этим он тебя удерживает. Истина же в том, что в любом случае всех вас могут убить, неважно, убежишь ты или нет. Ты должна понять, что это может быть твой единственный шанс, сейчас, или когда-либо потом, для того, чтобы получить свободу.
— Вы действительно в это верите? Как я могу рисковать жизнью моего дедушки на том основании, что Вы считаете, может случиться?
Кэлен глубоко вздохнула.
— У меня нет времени на деликатности, убедить тебя по-доброму. За это время я могу обрисовать тебе только голый скелет правды, именно это я собираюсь сделать, так что слушай внимательно.
Я знаю, на что способны эти люди. Я видела, что они делают с молодыми женщинами, такими как ты и я — я видела это своими собственными глазами. Я видела их голые изувеченные тела, оставленные брошенными, там, где они лежали, когда солдаты Имперского Ордена покончили с ними, или сваленными в канавы, словно мусор.
Если ты не сбежишь, то твое дело будет плохо — это в лучшем случае. Остаток своей коротенькой жизни ты проведешь на положении рабыни, развлекая солдатню и угождая их нездоровым прихотям, о которых тебе не следует даже знать. Остаток твоей жизни станет сплошной чередой кошмаров и плача. И это в лучшем случае. Ты будешь жить, но каждую секунду жалеть, что не умерла. В худшем случае, тебя убьют, как только Джегань покинет это место.
И в том и в другом случае, ты будешь дурой, если позволишь себе думать, что он разрешит тебе уйти. Независимо от того, что произойдет, убежишь ты или останешься, он может отпустить твоего дедушку вместе с остальными, просто потому, что они не захотят тратить время и силы на то, чтобы их убить. Джеганя интересуют более значительные дела.
* — Мы должны сделать это сейчас.
— Но, меня все еще беспокоит дедушка...
Долгое мгновение Кэлен всматривалась в глаза девушки.
— Теперь, послушай меня, Джиллиан. Ты сражаешься за свою жизнь. Это единственная жизнь, которая у тебя когда-либо будет. Они не смилуются, если ты останешься. Я знаю, твой дедушка хотел бы, чтобы ты воспользовалась шансом.
* ...семя выдумок упало на благодатную почву крошек и объедков фактов, оросилось желаниями и начало укореняться и расти. И в конечном итоге, дало обильный урожай слухов, подобно взрыву, распространившихся дальше и дальше ветром молвы, о том у нас скрыто сказочное золотое сокровище. Ничто не могло переубедить уверовавших. Для таких людей блеск золота ярче сияния истины. Их жажда заполучить незаслуженное богатство была такой сильной, что они предпочли пожертвовать всем тем, что было для них настоящей ценностью, чем принять истину — что это была только пустая вера.
* — На моем языке, Джа-Ла Д'Иин означает 'игра жизни.' Разве жизнь — это не борьба, не жестокое соревнование? Соревнование мужчин, и соревнование полов? Жизнь, как и Джа-Ла, это жестокая борьба.
— Для таких как Вы, это так, — сказала Кэлен. — Это — одно из различий между нами. Я использую насилие только как последнее средство, только когда есть необходимость защитить свою жизнь, свое право на существование. Вы используете жестокость как средство исполнения ваших желаний, даже самых обычных желаний, потому что, кроме силы, Вам нечего предложить взамен того, чего Вы хотите или в чем у Вас есть потребность — включая и женщин. Вы берете то, чего Вы не заслуживаете.
Я выше этого. Вы не цените жизнь и ничего, что за этим стоит. Я же ценю. Вам приходится уничтожать все доброе именно потому, что оно обличает никчемность Вашей жизни, контрастно показывает пустоту Вашего существования.
Именно поэтому, Вы и такие как вы, ненавидите таких как я — потому что превосходство на моей стороне, и Вы это знаете.
* — Братство Ордена учит нас, что быть лучше других, значит, быть хуже, чем все.
От такой вульгарной идеологии Кэлен оторопела. Этот религиозный постулат ложной веры внезапно дал ей истинное понимание глубин его дикой природы, и мстительного характера самого Ордена. Эта концепция извращала далекую основу, на которой было построено — что любая жизнь одинаково имеет право на существование ради самой себя — чтобы оправдать отнятие жизни Орденом ради им самим изобретенного понятия общественного блага.
Это объяснило извращенность всех его мотивов и эмоций, определяющих природу тех чудовищных людей, готовых убить любого, кто не подчинится их вере. Эта догма отклонилась от цивилизованного пути, провозгласив дикость способом существования. Она требовала постоянно и жестоко сокрушать любую благородную идею и человека, который ее принял. Это было движение, привлекшее к себе грабителей, которые хотели считать себя праведниками, убийц, которые хотели священного оправдания крови невинных жертв, в которой купались их души.
Оно приписывало любые успехи не тому, кто их достиг, а тем, кто их не заработал и не заслуживал их, именно потому, что они их не заработали и не заслужили. Здесь в цене был грабеж, а не созидание.
Это была анафема индивидуальности.
В то же время, здесь было пугающе унылое принятие гнилой сути слабости противостояния самой жизни, неспособность существования на любом уровне за исключением примитивного животного, постоянно сжатого страхом, что кто-то другой окажется лучшим. Это было не просто отрицанием всего доброго, чувством обиды к чужому успеху — на самом деле оно было намного худшим. Это выражалось в терзающей ненависти ко всему хорошему, и произрастало из внутреннего нежелания стремиться к чему-либо стоящему.
Как и все ложные вероучения, оно было таким же неосуществимым. Чтобы выжить, такая вера должна была стремиться стать преобладающей, а значит — игнорировать свои же постулаты, что само по себе уже было насилием над вероучением, за которое они воевали. Среди светочей принудительного равенства в Ордене равенства не существовало. ... Приверженцы этой веры, в наказание за свою неспособность исполнить требования священного учения, предпочли заниматься самобичеванием, заявляя о недостойности людского бытия, и вымещали ненависть к самим себе на козлах отпущения: они возлагали вину на жертв.
В конце концов, вера была не чем иным как выдумкой богословов — бездумной бессмыслицей, повторенной в мантре, чтобы вызывать доверие, придать видимость священнодействия.
* Ты не сможешь восстановить то, чего уже там нет. Ты просто не можешь этого сделать. Что ушло, то ушло.
* — Натан, Вы очень хитрый человек.
Он улыбнулся улыбкой Рала.
— Я бы предпочел, чтобы обо мне думали как об очень изобретательном человеке.
* — Магистр Рал ведёт нас, Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.
Она затерялась в словах. Солнечные лучи согревали её спину. Следующий день был первым днем зимы, но внутри Дворца Лорда Рала, солнце было тёплым, точно также как и в Саду Жизни. Казалось странным то, что Даркен Рал, и его отец, Панис, который был Лордом Ралом до него, пытались сделать это место вместилищем зла.
Она поняла, тем не менее, что место — это всегда только место. Человек — вот что имеет значение. Человек влияет на восприятие. Человек задает общую атмосферу, которой следуют другие — во имя добра или во имя зла. В каком-то смысле, преданность Магистру Ралу была формальным подтверждением этой концепции.
— Магистр Рал ведёт нас, Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий