Мир смерти — 2
“— Минутку, — прервал собеседника Язон и, отвернувшись от экрана, выстрелил в нападавшего рогатого дьявола. ...
& — Если вы обращаетесь с мольбой о милости, то напрасно, — сказал Михай. — Я никогда не делал одолжений людям вашего типа и ни в чем не был им обязан. Я не собираюсь делать этого и теперь.
— Никогда — очень долгий срок, — спокойно сказал Язон. — Хотелось бы мне иметь вашу уверенность в будущем.
& — Вы должны извинить меня, Язон, за попытку подогнать вас под мои собственные стандарты. Когда вы гонитесь за большой правдой, вы иногда допускаете, что малые правды ускользают. Я терпимый человек, но у меня есть тенденция заставлять других людей руководствоваться критериями, которые я создал для себя. Вы никогда не должны забывать о смирении, я надеюсь, вы извините меня. Поиски правды требуют всех сил.
— Правды нет, — сказал ему Язон.
— Нет правды? — Михай обдумывал эту мысль. — Но вы не можете так думать. Наша Галактика полна Правдой — это краеугольный камень жизни. Именно Правда отличает человека от животных.
— Нет ни правды, ни жизни, ни человека. Во всяком случае, не в вашем смысле — не с большой буквы. Они не существуют.
— Вы должны объяснить свою точку зрения. Пока мне не понятно.
— Боюсь, что вы вообще не поймете. Вы превращаете в реальность, то, чего не существует. Правда, — с маленькой буквы, — это описание, это выражение отношений. Способ описать обстановку. Семантический инструмент. Но Правда с большой буквы, — это воображаемое слово, комплекс звуков, не имеющих значения. Оно кажется существительным, но у него нет рефрена, нет отражаемого. Оно ни для чего не служит, ничего не значит. Когда вы говорите "Я верю в Правду", вы в сущности утверждаете: "Я верю в ничто".
& — ... Мы говорим на разных языках. Забудем на время кто прав, кто ошибается. Нам придется вернуться назад и договориться о значении терминов, которые мы употребляем. Для начала: можете вы определить разницу между "этикой" и "этосом"?
— Конечно! — выпалил Михай, и выражение удовольствия промелькнуло в его глазах, при мысли о возможности убедить противника. — Этика — это дисциплина, изучающая, что такое хорошо и плохо, что верно и неверно, этика занимается моральными обязанностями и долгом. Этос — означает руководящую веру, стандарты или идеалы, характеризующие группы или общество.
— Очень хорошо, вижу что вы провели немало ночей, уткнув нос в книги. Теперь мы установили разницу между этими двумя терминами — это центр маленькой коммуникационной проблемы, с которой мы имеем дело. Этос неразрывно связан с отдельным обществом и не может быть оторван от него, иначе он теряет всякий смысл. Согласны?
— Пожалуй...
— Ну, вы должны согласиться, ведь это ваше собственное определение терминов. Этос группы — это лишь всеохватывающий термин для выражения отношений группы друг с другом. Верно?
Михай неохотно кивнул в знак согласия.
— Теперь, договорившись об этом, мы можем продвинуться на шаг вперед. Этика, опять же согласно вашему собственному определению, должна иметь дело с любым количеством обществ и групп. Если существуют абсолютные этические законы, то они должны быть столь обширны, что их можно применить к любому обществу. Законы этики должны быть столь же универсальны, как и закон всемирного тяготения.
— Я не вполне понял...
— Я и не думал, что вы поймете. Вы люди, болтающие об универсальных законах, в сущности, никогда не понимаете значения этих терминов. Мои знания не очень велики, но я все же помню Первый закон Ньютона, устанавливающий зависимость тяготения от массы. Это даже не закон, а просто наблюдение, не имеющее силы, пока вы не добавите "на этой планете". На планете с другой массой, данные наблюдения будут другими. А закон гравитации — это формула...
Эта формула может быть использована для вычисления силы притяжения между любыми двумя телами. Таков путь выражения фундаментальных и неизменных принципов, применимых к любой ситуации. Если у вас действительно имеются этические законы, они должны иметь ту же всеобщность. Они должны действовать на Кассилии и на Пирре, и вообще на любой планете и в любом обществе. Это вновь возвращает нас к вам. То, что вы так грандиозно — с большой буквы, с громом фанфар — величаете "Законами Этики" — и не законы вообще, но лишь куски племенного этоса, местные наблюдения, сделанные группой покинувших овец пастухов и пригодные лишь на то, чтобы поддерживать порядок в доме. Эти правила не применимы в любой ситуации, даже вы должны будете признать это. Только подумайте о множестве различных планет и о том, какими необычными и страшными бывают там отношения людей друг к другу — а потом попробуйте сформулировать десять правил общения, пригодных для всех этих обществ. Это невозможно. Готов поклясться, что для вас самого существуют эти десять правил, но если одно из них заключается в том, что нельзя поклоняться вырезанным из дерева идолам, я могу сказать вам, чего стоят остальные. Вы не будете этичны, если попробуете применять эти правила всюду — это будет всего лишь способ совершения самоубийства.
& — Я игрок, — засмеялся Язон. — И совсем не такой плохой, как вы считаете. Я использую шансы, но лишь тогда, когда надеюсь на выигрыш.
& — О чем вы говорили? — спросил Михай, перетирая пищу зубами.
— Обменялись ложью. Он думает, что мы его рабы, и я согласился. Но это лишь временно, — добавил Язон, так как лицо Михая покраснело от гнева и он начал подниматься. Язон заставил его сесть. — Мы на чужой планете, вы ранены, у нас нет пищи, воды, никаких шансов выжить. Единственное, что мы можем сделать, чтобы остаться в живых, это идти за этим старым уродом и делать все, что он говорит. Если ему нравится называть нас рабами, ладно, — мы рабы.
& — ... Разве вы не понимаете, человеческое поведение нужно судить только с учетом окружающей среды. Нормы поведения относительны. Каннибал в своем обществе так же нравственен, как посетитель церкви — в вашем.
— Богохульник! Преступление всегда и везде преступление! Существуют моральные законы, обязательные для любого человека, человеческого общества.
— Таких законов нет, в этом пункте ваше мировоззрение осталось средневековым. Все законы и идеалы историчны и относительны, а не абсолютны. Они связаны со временем и местом, и вырванные из этого контекста, теряют всякий смысл.
& — Рев... люц... — бормотал Михай сквозь зажимавшие ему рот пальцы.
— Конечно это революция. Это единственный способ и шанс выжить для этих бедных дьяволов. Сейчас они человеческий скот. Их убьют и убивают. Вы не можете сочувствовать их хозяевам — каждый из них десятикратный убийца. Вы видели, как они убивают, забивая рабов до смерти? Вы считаете, что они не должны пострадать от революции?
— Конечно, они отвратительны, — забормотал Михай. — Я не чувствую милосердия к ним, их следует спрятать и стереть совсем с лица земли. Но этого нельзя делать с помощью революции; революция — это зло, прирожденное зло.
Язон застонал.
— Попытайтесь сказать это двум третям существующих сейчас правительств: большинство из них возникло в результате революции. Как иначе вы можете избавиться от рабства, если у вас нет возможности заново голосовать против него? Если вы не можете их забаллотировать — стреляйте в них!
— Кровавая революция! Нет, это невозможно!
— Ладно, пусть не революция, — сказал Язон, сдаваясь и раздраженно махнув рукой. — Изменим название. Как вы насчет разоружения тюрем? Нет, это вам тоже не нравится. Нашел! Освобождение! Мы сорвем цепи с этих бедных людей и вернем их в родные земли, откуда их украли. Итак, вы присоединяетесь к нашему освободительному движению?
— Это по-прежнему революция.
— Это будет тем, как я его назову! — разозлился Язон. — Вы пойдете со мной, или останетесь тут. Я все сказал.
— Я не могу... я не могу этого сделать, не могу... — бормотал Михай, глядя в свой суп, как в магическое стекло, ища там указаний.
& — Вас не беспокоит, что вы вновь обрекли нас всех на рабство?
— Я поступил правильно, у меня не было выбора. Мы должны жить как высокоморальные существа, или снизойти до уровня животных.
— Но если вы живете среди людей, которые ведут себя как животные, как же вы выживете?
— Вы живете как и они, Язон, — сказал Михай спокойно. — Извиваетесь, дрожите от страха и не можете избежать своей судьбы. А я живу, как подобает человеку с убеждениями, я знаю в чем правда и не позволю отвлечь себя ничтожными нуждами сегодняшнего дня. Тот, кто живет так, может спокойно умереть.
— Так умрите спокойно! — Воскликнул Язон и выхватил свой меч, но тут же отступил с угрюмой усмешкой. — Конечно, следовало бы вас проучить, но я думаю, вы не смиритесь с очевидностью и перед смертью.
— Впервые мы с вами единодушны, Язон. Я пытался открыть вам глаза, дать вам увидеть свет правды, но вы отворачиваетесь и не видите. Вы игнорируете вечный закон ради подробностей дня и именно поэтому вы погибли.
& Пока знания засекречиваются, никакого прогресса быть не может. Возможны незначительные усовершенствования, изменения внутри классов, в их узкой специальности, но ничего жизненно важного.
& — Хоть вы и будете меня пытать, мои губы навсегда останутся сомкнутыми.
— Не будьте большим идиотом, чем вы есть. Никто вас не будет пытать. Я только не могу понять, что вы имели в виду на этот раз, что заставило вас выкинуть этот трюк?
— Я действовал так, как считал лучше, — ответил Михай.
— Вы всегда действуете так, как считаете нужным, однако от этого бывает лишь хуже. Вам не понравилось, как я обращаюсь с вами?
— В том, что я делал, не было ничего личного. Я поступил так, желая добра страждущему человечеству.
— Я думал, что вы поступили так из мести.
— Никогда! Вы должны знать: я хотел предупредить войну...
— Что вы этим хотели сказать?
Михай выпрямился, глядя осуждающе, несмотря на свой подбитый глаз. Звеня цепями, он направил указательный палец на Язона.
— Однажды, напившись, вы посвятили меня в свой преступный план развязывания смертоносной войны среди этих невинных людей. Вы хотели устроить им бойню и посадить на шею жестокого дьявола. Я знал, что нужно делать. Вас следовало остановить. Я заставил себя молчать, чтобы не выдать свои мысли, потому что я знал выход. Со мной разговаривал человек, нанятый троззелингами — кланом честных рабочих и техников, как он уверял меня. Он хотел за хорошую цену переманить вас от кровожадных Перссонов. Тогда я ответил нет, ибо любой план нашего освобождения был связан с человеческими смертями, а я не считал это разумной платой за освобождение от цепей. Теперь, когда я узнал ваши кровожадные планы, я спросил у своей совести, что мне нужно делать. Мы все должны были перейти к троззелингам, которые обещали не причинять вам вреда. Хотя и держали бы вас, как пленника. Тогда была бы предотвращена эта бойня.
— Вы просто дурак, — сказал Язон бесстрастно.
Михай вспыхнул.
— Меня не заботит ваше мнение обо мне. Я поступил бы точно также, если бы опять предоставилась такая возможность.
— Даже зная, что эта шайка, которую вы привели за мной, не лучше остальных. Разве вы остановили их во время битвы, когда они хотели убить Айджейн?
— Это было сделано в состоянии аффекта, во время схватки, я не могу осуждать их за это...
— Неважно, чем это было вызвано. Война окончена, они побеждены и мои планы промышленной революции осуществляются теперь беспрепятственно, даже без моего личного участия. Единственное, чего вы добились — это убили меня — и этого я не могу вам простить.
— Что за безумие?..
— Безумие? Вы, ограниченный простак, — Язон приподнялся на локте и опять упал, пронзенный стрелой боли сквозь завесу наркотика. — Вы думаете, что я лежу здесь потому что устал? Ваши интриги, похищение Айджейн, заставили меня глубже погрузиться в сражение, чем я предполагал, и напороться на длинный, острый и необеззараженный меч. Меня прокололи как свинью...
— Я не понимаю, что вы говорите...
— Вы стали очень бестолковым. ...
... Михай проиграл последний спор.”
Неукротимая планета (Мир смерти—1)
Конные варвары (Мир смерти—3)
Комментариев нет:
Отправить комментарий