Евгений Гришковец — Рубашка (2/3)

Начало

&  Любовь не может быть ни счастливой, ни несчастливой. Она невыносима в любом случае.

&  Самое невыносимое в таком состоянии — это переходы от надежды к отчаянью, от уверенности к сомнениям и обратно. Эти скачки — самая кровавая синусоида, какую только можно себе представить.

&  Короче, фонарик был самым подходящим подарком Ей сегодня. Он был идеален по многим показателям. Фонарик — вещь полезная и любимая с детства, причем мальчиками и девочками. Фонарик — радость и романтика. Фонарик ни к чему не обязывает и может порадовать и Её и её дочку.

&  А деньги?! Что ты!! Деньги — это "неудобно"! Про деньги нельзя! Это же самая закрытая тема! При том, не запрещённая, а именно закрытая, понимаешь? Про самый-самый извращённый секс, про... чёрт знает про что... про всё говорят, хотя, как бы, говорить нельзя, но все говорят! А про деньги говорить, как бы, можно, но стараются не говорить. А при этом деньги больше всего всех интересуют. Понимаешь? Интересно не кто, с кем и когда, а за сколько! Важнее всего, кто реально сколько кому дал, и кто реально сколько получил. А за что — это второй вопрос. Даже вопрос "откуда взял" менее интересен, чем вопрос "сколько". Но ничто, никакая тема так не закрыта, как тема денег. И ничто не покрыто таким слоем лжи! Все врут!!! Вот, например, есть у кого-то часы, хорошие, недешёвые часы. Может быть, ему эти часы подарили... Но вот в одной ситуации и компании он скажет, что купил их ё-моё за сколько, где-нибудь в Женеве, а в другой ситуации соврёт, что купил их в Смоленске на вокзале у пьянчуги, за бутылку. Проверил, а часы оказались золотые и настоящие. А в третьей ситуации — снимет их с руки и положит в карман, чтобы никто не видел. Да-а-а! Трясти деньгами стыдно! А ездить на ядрёна-мать каких дорогих машинах не стыдно? Носить часы в полкило золота не стыдно? Одевать своих девок... я не знаю во что. Обвешивать их, как новогоднюю елку, и делать так, чтобы все знали, мол, это именно его девка, посмотрите! Это всё пожалуйста! А вот так? (Я достал свой бумажник, открыл его и показал содержимое Максу.) Так нельзя! Что ты? "Убери свои деньги!", "Не тряси здесь деньгами!", "Не-у-доб-но!". Все только и делают, что ими трясут. Разбираются, что сколько стоит, сразу видят, у кого какой галстук или пиджак, за сто шагов определят — настоящий он или дешевая подделка... Все друг другу только и демонстрируют, что деньги. Немного хвастают своими возможностями, связями и своим вкусом, но деньги демонстрируют всё равно сильнее. Только не так! (Я опять раскрыл бумажник.) Так "не-у-доб-но"!!!

---

&  "Много времени на эту тему"! Да мы же всю жизнь на эту тему тратим. Всю жизнь! Мы же всё наше время живём с деньгами. И как только они попадают нам в руки... Всё! Сразу начинается! Вот детям дают деньги, а они сразу знают, что с ними делать. Все на свете они тянут в рот, а деньги они сразу раз — и в заначку, и начинают копить. Зачем, почему, но копят! Свои тратить не хотят, знают, что конфеты и прочие мелочи взрослые и так купят. И как только они начинают денежки свои копить, тут же начинают хитрить. Хотя чего они могут понимать про деньги?... Вот смотри — я работаю. Я зарабатываю деньги. Я учился, трудился, а теперь делаю, что хочу... Точнее, что хотел. То, что раньше хотел, делаю сейчас. Теперь я этого хочу уже не так, но делаю!
    Сам же хотел! Вот и делаю. Это моя профессия, моё дело, это я! Понимаешь, Я! И за то, что я делаю, мне платят деньги. Бесплатно я работать не буду. Но из-за того, что мне платят деньги, я делаю то, что хочу, в основном не так. Не так, как хочу именно я. Но я не об этом. По-другому, наверное, не бывает..... Пойми, я делаю, что умею. Ничего другого я не умею и, значит, хотеть другого не могу. Я люблю работать! Макс, ты же знаешь, я люблю трудиться. И я много сделал, чтобы так трудиться, как я это делаю сейчас. Этим я зарабатываю себе на жизнь, на такую жизнь, которой я живу. Но, например, вот найду я деньги. Вот буду идти по улице и найду много денег. Ну, много! Миллион, твою мать! И всё! ВСЁ! Те деньги, которые я зарабатывал до этой находки, сразу перестанут быть деньгами, ради которых я буду готов работать. Вся моя работа тут же превратится в какое-то сраное хобби. И, знаешь, я ведь перестану работать. Разрушится вся моя жизнь, какая бы она ни была. Всё пойдет просто к чёрту! Всё, чему я учился, всё, чего добивался. Вся жизнь!!!
    Я от многих слышал: "Мне бы столько-то денег, вот тогда бы я сделал ТАКУЮ мастерскую или ТАКОЕ бюро!" Да не сделал бы! Вот и нету ТАКИХ мастерских... Но самое страшное, Макс, если я найду эти деньги — я же их возьму! Буду знать, что они разрушат мою жизнь, но возьму. Обязательно! Потому что если я нашёл много денег, жизнь уже разрушена. ВСЁ! Понимаешь?! В любом случае! Даже если я их не возьму себе, а совершу такую глупость и отдам их государству или найду их владельца... Всю оставшуюся жизнь я буду об этом думать и мучиться. А все окружающие будут считать меня дураком. Причём, самым гадким и отвратительным дураком.

&  ...а мне деньги нравятся. Вот сами по себе нравятся. Вот смотри: например, спроси меня, сколько стоит мой друг, например ты. Я бы за такой вопрос сразу раз и в глаз! А когда иду покупать тебе подарок на день рождения, хожу по магазинам и прикидываю: "Ага, вот это для него слишком дёшево, а вот это слишком дорого. И выбираю подарок по такой цене, которая, я полагаю, тебе подходит. Понял?! То есть, нахожу конкретную цену! Кому? Другу! Тебе! Свинство?! А забавно!

&  — Нравятся деньги или не нравятся, какая разница. Они есть, и с этим ничего не сделаешь. А я хотел бы их не чувствовать. Вообще не чувствовать деньги...
    Как? Ну, например, покупаю я зимой клубнику. Захотел этой клубники с молоком и сахаром, как в детстве. И ведь могу её купить, денег достаточно. Но обязательно подумаю, что летом клубника будет вкуснее, а главное — дешевле. Вот чего я чувствовать не хочу! Зато хочу покупать в июне первую, самую первую черешню, и не чувствовать, что это дорого, а через неделю станет дешевле. Понимаешь, чего я хочу?!
    — Понимаю! (Макс пожал плечами.) Я бы очень хотел иметь шапку-невидимку, хотел бы дышать под водой, как рыба, и иметь маленький летательный аппарат, такой, безопасный, какого пока не существует, этакий фантастический. Я этого всего хочу! Но хотением этого я не занимаюсь. Я больше думаю о деньгах, да, Сань! Думаю, как мне закончить одно дельце, и выгодно его закончить. Думаю, покупать мне новую машину или не покупать, а если покупать, то какую. И ещё много других вопросов решаю, которые по сути такие же...
    А хотел бы иметь шапку-невидимку, хотел бы дышать, как рыба. И сильно-сильно хотел бы поговорить с отцом. Сейчас поговорить. В теперешнем моём возрасте. Но отец-то умер... и давно! А мы перед его смертью поссорились... Я к чему это... К тому, что про отца и про шапку-невидимку мне говорить приятно, а главное, не стыдно! Знаешь почему?! Потому что это не-воз-мож-но! А про новую машину... хули про нее говорить? Надо будет — куплю!!!

&  Меня как будто облили самой холодной в мире жидкостью.

&  Я сел, чтобы не смотреть на дверь, откуда она появится. С самого детства, когда я сильно чего-то ждал и смотрел туда, откуда должно было... то, чего я ждал, прийти или приехать, — я никогда не дожидался... или пропускал момент появления. ... И так всегда и со всем. Потом я решил, что это я сам задерживаю ожидаемое своим взглядом.

&  Там было так хорошо! В пустыне, в траншее у пулемета, в холодном тёмном море... очень хорошо! В вагоне военного эшелона... было спокойно. Холодно и спокойно. Там было спасение, потому что там не было надежды. Совсем! Даже тени надежды не было!

&  Я помню, как в школе, сидя в столовой, я подумал... Мне было лет 13-14. Я подумал, глядя на поварих, которые работали на кухне... Я стал прикидывать, сколько в нашем городе школ? Наверное, не меньше восьмидесяти. В каждой школе есть столовая, и там работает минимум четыре повара. А сколько у нас разных предприятий, каких-нибудь фабрик, заводов, сколько больших контор, больниц, автобаз и прочее, и прочее. И везде есть столовые, буфеты, какие-то маленькие кафе. И везде там работают люди, которые всю жизнь готовят невкусную еду.
    Они плохие повара! А когда-то же они были детьми, такими, как я (мне было тогда 13-14 лет, я уже говорил). И они не думали, что станут поварами. У них есть имена, фамилии... они отдельные люди. Неповторимые! А работают плохими поварами. И, значит, кто они? Они — ПЛОХИЕ ПОВАРА! И всё! И больше ничего. А как же жизнь?

Окончание