& Монах внимательно осмотрел его, но, не увидев ничего интересного, чему бы можно было поверить, снова погрузился в самоанализ.
Он вспомнил, как вчера вечером получил необычный функциональный сигнал, которого ранее никогда не получал. Он почему-то напомнил ему некогда случайно услышанный разговор о странном чувстве, называемом угрызениями совести. Не это ли чувство беспокоит его, когда он вспоминает о человеке, которого убил и оставил лежать на дороге, а потом, уйдя, вернулся, чтобы снова посмотреть на него.
& — Но я не делал этого, черт побери!
— И это ты говоришь тому, кто просидел за решеткой за то, чего не совершал. Надеюсь, понимаешь? Я тебе говорил, что совпадения — вещь странная и опасная. Поверь мне, что лучше иметь железное алиби, чем ни за что ни про что маяться в каталажке, надеясь на то, что полиция, которая сразу же видит в тебе виновного, сама в этом разберется.
& Он убеждал себя, как недавно убеждал Дирка, что ему нечего бояться. Полиция, как его учили в детстве, для того и существует, чтобы помогать и защищать невиновных. Эта мысль привела его в такой ужас, что он тут же рванул вперед по пассажу...
& Лишь в музыке человек способен точнее всего выразить естественную сложность вещей и явлений. Музыка — самое абстрактное из искусств. У нее нет иного смысла и цели, как оставаться собой.
& — Однако... — Тут он сосредоточенно задумался. — ...однако, — добавил он, — я слишком тщеславен в этих случаях и предпочитаю, прежде чем задать вопросы, знать на них ответы.
& — Ведь вы не дурак, Чьелли, надо отдать вам должное, однако повторяете ошибки всех умных людей: считаете всех остальных дураками.
& Через несколько минут Джилкс вернулся.
— А, вот вы где, — сказал он, оглядывая учиненный беспорядок. — Я сделаю вид, что ничего не заметил, чтобы не задавать вам вопросов, ибо знаю, ваши ответы только взбесят меня.
& — Догадайтесь, что я придумал? — сказал он, глядя в потолок, словно именно к нему обращался. ... — Я перевел проблему из разряда труднорешаемых и, возможно, неразрешимых головоломок в простую лингвистическую загадку. Хотя и... — тут Дирк сделал долгую паузу, что-то обдумывая, — труднорешаемую и, возможно, неразрешимую.
& — Я думаю, что все это похоже просто на детскую игру, — откровенно призналась Джанис Пирс.
— Но... но... но... — Дирк в отчаянии заколотил по столу. — Как вы не понимаете, мы должны иногда становиться детьми, чтобы понять? Только дети способны видеть все в истинном свете, потому что они еще не научились все пропускать через фильтры, столь мешающие нам увидеть то, чего мы не ожидаем увидеть.
& Ричард взял такси и через несколько минут был у цели.
— Всех их следует депортировать, — заметил шофер, когда они остановились.
— Эм-м, кого депортировать? — испуганно спросил Ричард, сообразив, что не слышал ни слова из того, что, очевидно, всю дорогу говорил таксист.
— Эм-м... — попытался ответить таксист, тоже соображая, что прослушал, о чем говорил клиент. — Да, всех. Разделаться с ними разом, вот что я считаю. С ними и с их чертовыми тритонами, — добавил он в заключение.
— Может, и так, — неопределенно согласился Ричард и поспешил скрыться в парадном.
& Монах натянул поводья, и лошадь с удовольствием остановилась и тут же принялась пощипывать травку у края дороги. Лошадь не понимала, зачем нужны эти скачки то вверх, то вниз через холмы и долы, хотя, в сущности, какое ей дело до этого. Обидно только, что при этом оставались позади отличные зеленые поляны или лужайки с сочной нетоптаной травой. А если выпадал случай остановиться на них, то это были лучшие моменты в лошадиной скучной жизни и не грех было наверстать упущенное.
& — А что это? — указал он на тарелку Ричарда.
— Маринованная селедка. Хотите попробовать? — предложила Сьюзан.
— Нет, спасибо. — Дирк поднялся и стал застегивать пальто. — В моем лексиконе, — добавил он, направляясь к двери и прихватив с собой Ричарда, — нет слова "селедка".
& — Мне кажется, что любому такое может прийти в голову.
— О, — возразил Дирк, — не всякий ум может воплотить невидимую идею в реально существующий предмет. Утверждение, что "я бы тоже такое придумал" необычайно популярно среди нас и очень обманчиво, ибо чаще всего те, кто так похваляется, менее всего способны что-то придумать.
& — Здесь недалеко находится созвездие Плеяд, чья пыль вполне подходит по цвету...
— Вы направились за пудрой на другую планету? — свистящим шепотом произнес потрясенный Дирк.
— О, это совсем близко. Расстояние между двумя точками не более расстояния до ближайшей аптеки. Кроме того, не надо ждать у прилавка. К тому же у меня никогда не бывает нужных монет. Я предпочитаю квантовый прыжок. Правда, это заканчивается испорченным телефоном. Что ж, в жизни не все дается так просто, вы согласны?
& — Крон, могу я задать вам личный вопрос? Я вас пойму, если вы не захотите ответить на него, однако не отстану до тех пор, пока не получу ответа. Таков мой метод, понимаете. Вы сказали, что подвергаетесь ужасному искушению, что вам хочется что-то сделать, но вы не позволяете себе этого, однако кто-то или что-то побуждает вас к этому? Пожалуйста, прошу вас. Возможно, это будет трудно, но вы бы очень помогли, рассказав нам, что это.
— Я не расскажу вам.
— Вы должны понять, насколько это важно...
— Я покажу вам, — просто сказал профессор.
& — Я не убежден, что, кроме призрака, нет иного объяснения тому, что происходит... — попытался возразить Ричард.
— Так же, как ты не был убежден в существовании машины времени, пока не попал в нее, не так ли? — съязвил Дирк. — Ричард, мне нравится твой скептицизм, но даже скептически настроенный ум должен быть готовым принять неприемлемое, когда нет иной альтернативы. Если птица похожа на утку, крякает как утка, то по крайней мере мы должны допустить возможность того, что перед нами представитель семейства водоплавающих.
& — ...Знаешь, я позвоню тебе позднее и узнаю, как ты. Да, я понимаю, никогда не знаешь, что хуже — болезнь, антибиотики или плохой врач.
& — Не выходи! — остановил его Дирк, схватив за руку. — Атмосфера — сплошная химия. Что в ней, один черт знает, но думаю, ковры вычистит отлично.
& — Дорогой друг, — успокаивающе промолвил профессор. — Подумайте только, что этот дружеский акт помощи нам почти ничего не стоил. Охотно соглашусь, что столь блестяще применив метод дедукции, вы вправе считать конец банальным. Я знаю, вы ждали большего, а не всего лишь акта благотворительности. Но будем щедрыми, мой друг.
— Щедрыми? — не на шутку вспылил Дирк. — Вам недостаточно того, что я плачу налоги?
... Дирк Джентли, посчитав на этом рабочий день завершенным, надел шляпу и покинул контору.”
Долгое чаепитие (Дирк Джентли — 2)
Комментариев нет:
Отправить комментарий